Розмари Роджерс - Ночная бабочка
— Разумеется. Цивилизованно — в этом случае меньше неприятностей. Я согласен с вашей точкой зрения. Вы желаете обсудить вопрос торговли оптом?
Для того чтобы отвлечь Камберленда, тема была выбрана весьма удачно, и Кайла сразу поняла, что материальный интерес для герцога гораздо важнее желания щелкнуть по носу брата. И это неудивительно, поскольку на принцев смотрели как на финансовый камень на шее правительства. И лишь вопросы политики могли представлять еще больший интерес для Камберленда, о чем Брету наверняка было известно.
Кипя от злости, Кайла стояла молча, делая вид, что любопытные взгляды мужчин и женщин для нее ничего не значат. Чего ради беспокоиться, что о ней подумают? Все представители высшего света отличались от нее только одним — они были более осторожными и скрытными, чем она. Но в этом ее вины не было.
Не имело значения, что она совершила или что они думали о совершенном ею. Она была не такая, как эти накрашенные, самодовольные дамы, открыто предлагающие свой товар. У Кайлы болела голова и саднило в горле от того, что она изо всех сил пыталась сдержать гневные слова, которые так и рвались из нее. Некоторое облегчение она испытала лишь тогда, когда оказалась в карете и та отъехала от театра. Но к ее ужасу, Брет велел кучеру ехать к игорному дому, что находился на Сент-Джеймс-сквер, дом 10. Карета тронулась, а Кайла уставилась на Брета.
— Я думала, что вы вернетесь по крайней мере в свой городской дом. Я устала. Вечер был ужасным, и я больше не в силах говорить то, к чему не лежит душа, и улыбаться, когда не хочу.
— Мы, кажется, немного раздражены? — поддразнил ее Брет. — По-моему, ты была вполне довольна собой. Или ты расстроилась из-за того, что я не позволил тебе отправиться с регентом? Прости, но я дал Анжелике обещание и должен был его сдержать.
— Анжелике?
— Синьора Каталани знает о любви Принни к искусству. Рискну предположить, что она очень скоро выманит у него то, что ей хочется. — Брет откинулся назад и посмотрел на Кайлу с тем загадочным выражением, которое ее страшно раздражало.
— Мне кажется, что вы все выдумываете. Она гораздо больше интересовалась вами, чем принцем, и скорее всего без колебаний попросит то, что ей надо, у вас.
Брет тихонько засмеялся:
— Анжелика не просит. Она ждет. И, как правило, получает.
Кайла сердито посмотрела в окно кареты.
— Отвезите меня, пожалуйста, домой. Я больше не в состоянии терпеть оскорбления.
— Оскорбления? Ты очаровала принца, душа моя, а заодно и его брата. Что же здесь оскорбительного?
— Пожалуйста, не делайте из меня дурочку. Я прекрасно осведомлена о ваших сегодняшних намерениях. Прежде всего вы вырядили меня в это платье, затем водили под руку, словно какой-то приз, выставляя на посмешище, а под конец подсунули меня принцу и его противному брату в качестве новой игрушки. И вы еще говорите, что нет ничего оскорбительного.
Воцарилось молчание. Подняв глаза, Кайла увидела, что Брет задумчиво смотрит на нее. А затем, к ее удивлению, он вдруг кивнул:
— Да, пожалуй, так и есть. Но по-иному нельзя Кайла. Есть некоторые вещи, которые мне нужно было сегодня выяснить. И, к сожалению, существуют такие люди, которые делают и говорят, что думают.
— Не понимаю.
— Я это вижу. Но не будем об этом. Ты потом поймешь.
Брет вытянул перед собой длинные ноги. В черном вечернем костюме он был удивительно похож на гибкую пантеру. Пытаясь успокоиться, Кайла отвернулась к окну и невидящим взором смотрела на газовые фонари, отражающиеся в витринах магазинов, мимо которых проезжала карета. Стучали о камни мостовой колеса, в такт им поскрипывала кожаная упряжь. Положив на колени крепко сплетенные руки, Кайла попыталась ни о чем не думать.
— Кайла, не надо изображать из себя несчастную мученицу, — негромким низким голосом сказал Брет, и она повернула к нему голову. Лицо его находилось в тени и от этого выглядело загадочным и — опасным. Когда он наклонился вперед, свет фонаря упал на его лицо, и Кайла увидела, насколько оно мрачно. — Тебе удалось завладеть вниманием принца, и, не сомневаюсь, этого ты и хотела.
— Разве вы сами не хотели этого? — Она раздраженно похлопала веером по затянутой в перчатку руке, — Иначе зачем бы вам привозить меня туда сегодня? Совершенно очевидно, что вы устали от меня и хотите возобновить знакомство с этой оперной певицей.
Улыбка тронула губы Брета.
— А сейчас кто кого ревнует? Уж не поэтому ли ты так отчаянно флиртовала? Разве ты не знаешь, как опасно флиртовать с принцами? Или ты намерена принять его предложение?
— Я не думаю, что приглашение покататься в парке можно отнести к предложениям интимного характера. Если, конечно, он не применит ваш метод насильственного похищения.
Брет прищурил глаза.
— Маленькая дурочка! Я пытаюсь предостеречь тебя. Если регент устремит свой взор на какую-нибудь даму, он может быть весьма настойчивым. И надоедливым. У тебя могут возникнуть большие проблемы и неприятности.
— Какой смысл предупреждать о неприятностях, если моя репутация безнадежно испорчена? Что еще может случиться? Разве вы не видели сегодня этих людей? Разве вы не заметили, что от меня отворачивались дамы, которые недавно принимали меня в своем доме? Они вели себя так, словно я вообще не существую.
Голос ее дрожал от гнева, и Брет насмешливо сказал:
— Эти дамы принимали тебя только благодаря твоей крестной матери и леди Раштон, пойми это, Кайла. Если бы не их опека, они пригласили бы тебя в дом разве что в качестве прачки. Нужно иметь холодный расчет, чтобы стать членом их социального круга, и тебе следовало подумать об этом, прежде чем возвращаться в Лондон и вымогать у меня деньги. К чему сейчас жаловаться? У тебя есть деньги, разве не так? Разве ты не этого хотела?
Кайла бросила на него сердитый взгляд:
— Вы знаете только часть правды. Я хотела получить то, что должна была иметь моя мать, — уважение, в котором ей отказали.
— С таким же успехом можно хотеть луну. В этом случае вероятность получить желаемое даже больше.
От этих суровых, безжалостных слов у Кайлы перехватило дыхание. Она молча смотрела Брету в лицо, по которому пробегали тени и полосы света. Он был прав. Отрицать невозможно. Она никогда не добьется уважения, о котором мечтала. Как ни ужасно, но она должна это признать.
Когда карета наконец остановилась, Брет как-то странно посмотрел на нее и загадочно улыбнулся.
— Поскольку ты устала, отправляйся домой. Бартон тебя отвезет.
— Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду, что ты сегодня свободна и можешь спать одна.
Кайла выглянула в окно, увидела фасад старого здания, затем снова перевела взгляд на Брета. Он желает отделаться от нее! Несомненно! Хочет встретиться с оперной певицей. Будь он проклят! Как смеет он так позорить ее? Сначала привез сюда, а затем дает всем понять, что устал от нее. Ну нет, она этого не потерпит. Если он думает избежать ссоры, то глубоко заблуждается. Нет, она не будет одной из тех женщин, которых выбрасывают из дома вместе с сухим письмом со словами прощания. Однако герцог уже выходит из кареты и дает Бартону указание отвезти ее домой, причем делает это так небрежно, словно не он разрушил всю ее жизнь.
