Саманта Джеймс - Тот первый поцелуй

— Натаниель! — воскликнула она в отчаянии. — Вы опять пьете!

Он остановился как вкопанный, и тут Элизабет впервые заметила, что у него покрасневшие, воспаленные глаза. Он саркастически улыбнулся.

— К вашему сведению, Элизабет, теперь редко выпадает день, чтобы я не пил.

— На мой взгляд, Натаниель, этим вряд ли стоит гордиться!

— Почему бы и нет? — Он помрачнел. — Чем мне еще заниматься? Виски помогает убивать время.

Элизабет пришла в ужас:

— Так вот почему вы пьете? Чтобы убить время?

Натаниель пожал плечами.

— Но есть множество вещей, которыми вы могли бы заняться!

— Какими, к примеру? — угрюмо поинтересовался он.

— Чем-то полезным, созидательным, — объявила она.

— Вы сказали, созидательным? Разве Морган не говорил вам, что я никчемный человек? Он любит это повторять.

Чувство безысходности овладело Элизабет. Отчего двое братьев беспрестанно ведут борьбу? Отчего? С каждым днем росла ее уверенность, что есть что-то, о чем она не знает, что-то очень важное.

— Тогда, Натаниель, докажите, что он ошибается! Не ему назло, а для себя самого, ради своей собственной гордости! Наверное, вы на что-то способны. Займите чем-нибудь ваши ум и время!

— Не перестаю удивляться, что Морган вам ничего не сказал. К примеру, что прекрасное образование, которое он мне дал, оказалось пустой тратой денег. Что меня прогоняли с каждого места, на которое я поступал.

Элизабет упрямо потрясла головой.

— И все же вам необходимо трудиться, Натаниель. Постойте! — воскликнула она. — У меня есть отличная мысль. Что, если я поговорю с Морганом насчет места в конторе?

— Элизабет…

Она отмахнулась от его протеста.

— Должны же вы уметь что-то делать, — размышляла она вслух. — Как у вас обстоят дела с арифметикой?

— Когда-то я знал ее неплохо, — признался он.

— Вот и прекрасно! Возможно, вы могли бы вести бухгалтерские книги. Я знаю, что Морган с удовольствием передал бы вам часть работы.

Элизабет твердо стояла на своем. Вот он, выход из положения!

Не один раз в течение дня она радостно смеялась про себя. Как только Морган убедится, что брат что-то делает, Натаниель обязательно поднимется в его глазах. Возможно, это будет первым шагом к их примирению.

Морган вернулся домой очень поздно, но Элизабет бодрствовала, поджидая его. Она услыхала шаги внизу; затем открылась дверь кабинета. Все складывалось удачно: Морган пропустил ужин, и она попросила повара приготовить для него что-нибудь холодное. Элизабет взяла поднос, где стояли тарелки с холодной свининой, бобами и хлебом, и спустилась вниз.

В мягких туфлях она бесшумно вошла в кабинет. Желтый свет лампы освещал угол комнаты. Морган стоял у окна и смотрел на луну и звездное небо. Секунду она позволила себе полюбоваться его четким профилем. Он был задумчив, и морщины у рта казались особенно глубокими. Вся его фигура выражала огромную усталость и подавленность, и сердце Элизабет исполнилось жалостью к нему.

Он услышал шелест ее одежды и обернулся. Сдерживая дыхание, она протянула ему поднос.

— Ты не ужинал, — сказала она волнуясь. — Наверное, ты проголодался.

Секунду Морган был неподвижен, и ей почудилось, что он удивлен. Затем он подошел к ней и взял из ее рук поднос. Их пальцы лишь слегка соприкоснулись, но по ее телу пробежал жар.

— Действительно, я умираю от голода, — признался он.

Элизабет улыбнулась в ответ. Ее охватило чувство величайшего облегчения, она страшилась, что после ее вчерашнего взрыва он будет далеким и непримиримым. Морган сел за стол, а она устроилась на стуле напротив. Пока он ел, она болтала обо всем и ни о чем: о теплой погоде, ревматизме Симмонса и приглашении на обед к Портерам на следующей неделе.

Морган кончил есть, отодвинул тарелку и встал. Он подошел к ней и, прежде чем Элизабет сообразила, взял ее за плечи и заставил подняться со стула. Ее маленькие ступни оказались прямо между его большими. Он держал ее за руки.

— Спасибо, — пробормотал он. — Мне дорог этот знак внимания.

Она улыбалась, глядя вверх ему в лицо, охваченная внезапным непонятным чувством счастья.

— Я хотела сделать тебе приятное, надеюсь, ты доволен.

Очень.

Его взгляд скользил по прекрасным чертам ее лица-Зеленые глаза Элизабет блестели, румяные щеки еще больше порозовели от волнения, что усиливало ее прелесть; волосы золотым водопадом рассыпались по спине. Край ночной рубашки чуть выглядывал из-под пеньюара, тонкие кружева покрывали округлости ее груди и вздымались при каждом вздохе, что было куда соблазнительней, чем полная нагота.

Проснувшееся желание отяготило чресла. Он хотел только одного: сорвать с нее и с себя одежду, положить ее на спину и как можно глубже проникнуть внутрь ее нежного тела.

Морган еще крепче сжал ее руки и хотел было заговорить, но она его опередила.

— Как я рада, что ты на меня не сердишься за прошлую ночь.

Прошлая ночь, что там случилось? Он не мог ясно мыслить, тем более помнить о какой-то прошлой ночи. Кровь стучала у него в висках, кипела в жилах.

— Надеюсь, ты не рассердишься, но у меня есть к тебе просьба.

Господи, какая она милая. Она могла попросить луну, солнце и звезды, и он бы отдал все на свете, чтобы она их получила.

— Морган, это о Натаниеле… Его надо чем-то занять. Я уверена, если он постарается, из него что-нибудь выйдет. Я подумала, что, если ты возьмешь его к себе в контору…

Морган не сразу понял, что она имеет в виду. Когда же до него дошел смысл ее слов, его словно окатили ледяной водой.

— Ты говоришь, Натаниель? Значит, он приходил?

В воздухе запахло грозой.

— Да, он был здесь. Я помню, что ты запретил ему являться без приглашения, — торопливо подчеркнула она. — Но он приходил, чтобы извиниться.

Элизабет не стала уточнять, перед кем хотел извиниться Натаниель, перед ней или Морганом. Морган застыл на месте.

— Ты просишь, чтобы я его взял на работу? Дал ему место?

— Да. Видишь ли…

Он с такой силой сжал ей руки, что Элизабет чуть не вскрикнула. Затем оттолкнул ее от себя.

— Нет.

— Морган, — умоляюще начала Элизабет в надежде его урезонить, — конечно же, он не рассчитывает стать твоим партнером…

— Он не будет работать со мной, Элизабет. Он не будет работать на меня. Тебе все ясно?

— Но…

— Никаких» но»и никаких споров, Элизабет. — Его тон свидетельствовал, что об уступках не может быть и речи. — Он не будет у меня работать. Давай прекратим этот разговор.

Ее глаза были прикованы к его мрачному, грозному лицу. Казалось, по комнате ходили штормовые волны, готовые смести все на своем пути. Морган указал на пустые тарелки на столе.