Лиза Клейпас - Откровенные признания
— Ник, сними с меня рубашку, пожалуйста… — взмолилась она.
Он заставил ее замолчать, приложив к ее губам палец. Лотти умолкла, а он провел большим пальцем по ее щеке — легко, едва задевая кожу. Потом потянул вверх подол ночной рубашки, и Лотти благодарно всхлипнула. Овеянные прохладным воздухом ноги дрогнули, запястья натянули шелковые путы. Из-под рубашки появились затвердевшие бусинки сосков.
Ладонь Ника пропутешествовала по ее животу, спустилась к бедру. Кончик пальца разворошил шелковистые кудряшки, нашел источник густой влаги, потер припухший комочек плоти. Колени Лотти сами собой разошлись в стороны, тело начало подрагивать в предвкушении. Ник убрал руку, и она издала умоляющий всхлип. Средним пальцем он провел по ее изящной верхней губе. Палец был солоноватым от ее сока и источал волнующий аромат. Лотти вдохнула запах собственного возбуждения, наполнивший ей легкие.
Ник медленно повернул ее на бок, проведя по закинутым за голову рукам и убеждаясь, что они не причиняют ей боли. Он лег рядом, за спиной Лотти, лаская губами ее затылок. Она нетерпеливо прижалась ягодицами к его отяжелевшему орудию. Ей хотелось касаться его, гладить жесткие густые волосы на груди, обхватить пальцами мужское достоинство и почувствовать, как оно вздымается от ее прикосновений. Но у нее были связаны руки, поэтому оставалось лишь беспомощно ждать наслаждения.
Ник слегка приподнял ее ногу, и Лотти почувствовала, как горячее острие его копья уткнулось в нее. Он вошел всего на дюйм — дразнящим движением, отказывая ей в удовольствии. Лотти неистово задрожала, моля о мощных ударах, но он успокоил ее поцелуем в затылок. Не продвигаясь ни на йоту глубже, он снова начал блуждать руками по ее телу — пощипывать сосок, обводить ямочку пупка.
Постепенно его ласки стали более решительными, пальцы настойчиво перебирали густую поросль внизу живота.
Постанывая, Лотти извивалась от каждого движения его искусных пальцев. Внезапно он погрузился в нее, заполнил ее собой, и она громко вскрикнула от неожиданного наслаждения.
Ник дождался, когда она успокоится, и начал проникать в нее уверенными, рассчитанными движениями, переполняя ее удовольствием. Лотти дышала, раскрыв рот, натягивая шелковые путы и с каждым стоном чувствуя приближение экстаза. Он усилил удары. Дыхание Ника стало хриплым, он стиснул зубы. От его усердной работы сотрясалась кровать. Лотти чувствовала себя одновременно уязвимой и беспомощной, обладала Ником так же всецело, как он обладал ею, сжимала мышцами его тугую плоть. Он напрягся у нее внутри, его орган вздрогнул раз, другой и излил содержимое. Ник замер, прильнув губами к шее Лотти.
После того как он развязал ей руки, она еще долгое время лежала, прижавшись к его сильному разгоряченному телу и слабо постанывая. Помассировав онемевшие запястья, он приложил ладонь к ее влажному холмику. Его дыхание стало ровным, и Лотти обрадовалась, подумав, что он засыпает рядом с ней. Вдруг она поняла, что больше всего мечтает провести с ним в одной постели целую ночь. Но прошло еще несколько минут, и Ник поднялся, напоследок поцеловав ее в грудь и обведя языком нежный бугорок.
Когда он встал, Лотти прикусила губу, чтобы не попросить его остаться, — она уже знала, что услышит решительный отказ. Дверь закрылась, Лотти осталась одна. Она устала, ее переполняла блаженная умиротворенность, кожа еще сохраняла приятную чувственность, но к глазам уже подступали слезы. Ей было жаль не себя, а Ника. А еще она испытывала нестерпимое желание утешить его и в тоже время боялась его разозлить. Наконец все чувства вытеснила безбрежная нежность к едва знакомому человеку — человеку, которого следовало немедленно спасать.
* * *На следующее утро принесли пакет от сэра Росса — пачку бумаг с большими печатями — и приглашение на бал, назначенный через неделю. Войдя в столовую, Лотти застала Ника за столом над тарелкой с нетронутым завтраком. Он поднял глаза от толстой кипы бумаг, поднялся и, не мигая, уставился на жену.
Лотти почувствовала, как густая краска стыда заливает ей лицо. После вечеров, полных страсти, наутро Ник обычно поддразнивал ее, улыбался или каким-нибудь шутливым замечанием смягчал неловкость. Но сегодня его лицо было напряженным, глаза ничего не отражали. Между ними что-то произошло, былая непринужденность исчезла без следа.
Не зная, с чего начать разговор, Лотти указала на бумаги:
— Оно пришло?
Что она подразумевала под словом «оно», обоим было ясно.
Ник коротко кивнул и снова углубился в предписание.
Стараясь держаться как ни в чем не бывало, Лотти уселась за стол перед тарелками, накрытыми серебряными крышками. Ник услужливо придвинул ей стул и снова сел на место. Пока он пристально разглядывал свой завтрак, горничная поставила перед Лотти чашку горячего чая.
Пока горничная не удалилась, супруги молчали.
— Бал состоится в следующую субботу, — сухо сообщил Ник, не глядя на жену. — Вы успеете к тому времени сшить подходящее платье?
— Да. Я уже заказала его, осталась последняя примерка.
— Отлично.
— Вы сердитесь? — спросила Лотти.
Он рассеянно взял со стола нож, повертел его в руках, зачем-то поскреб тупым кончиком мозолистую подушечку большого пальца.
— Я начинаю как-то свыкаться с происходящим. Теперь вот это предписание от лорда-канцлера… Все колеса уже приведены в движение, ничто не сможет остановить их. На балу сэр Росс представит нас как лорда и леди Сидней, и в тот же миг Ник Джентри умрет.
Лотти широко раскрыла глаза, удивленная его словами.
— Вы хотите сказать, что перестанете называться этим именем? — уточнила она. — Как лорд Сидней вы останетесь живы. Вы позволите называть вас наедине Джоном?
Он поморщился и отложил нож.
— Нет. Сиднеем я стану для всех посторонних, но в доме буду отзываться на то имя, которое выбрал сам.
— Хорошо… Ник. — Лотти щедро добавила сахара в чай, размешала и попробовала горячую сладкую жидкость. — Это имя служило вам долгие годы. В отличие от настоящего Джентри вы сумели прославить его. — Это замечание вызвало пристальный взгляд Ника — одновременно укоризненный и умоляющий. Внезапно Лотти осенило: настоящий Ник Джентри, юноша, умерший в плавучей тюрьме, и есть страшная тайна ее мужа. Лотти уставилась в свою чашку с чаем, помолчала и спросила словно невзначай:
— Каким он был? Вы никогда не рассказывали мне.
— Ник Джентри был сиротой, его мать повесили за воровство. Почти всю жизнь он провел на улицах, поначалу только чиграшил рубон, а потом собрал свою шайку.
— «Чиграшил рубон»? — озадаченно переспросила Лотти.
