Сюзанна Энок - Приглашение к греху
Она протянула ему карточку, их пальцы соприкоснулись, и у нее по спине пробежали мурашки. Неужели так будет всегда?
– Я хочувсе ваши танцы, – прошептал он.
– Будет скандал.
Он нацарапал свое имя на одной строчке.
– Мне кажется, что сегодняшний бал должен быть в вашу честь. Вы так многого добились.
– Пока еще ничего.
– Вы сделали все, что могли. Завтра мы отошлем портрет, а следующий шаг за месье Танбергом. Вы должны гордиться собой, Кэролайн. Помимо того что портрет великолепен, у вас есть мечта, и она скоро осуществится.
Она поняла, что не сможет встретиться с ним взглядом, и глянула на свою карточку. – – Последний вальс? Чувственная улыбка появилась на его губах.
– Предвкушение, – прошептал он и, поклонившись, растворился в толпе.
Глава 17
Кэролайн не припомнит более счастливого вечера. Она сделала это! Она получила приглашение в студию, получила анкету с условиями для поступления, заполнила ее и готовилась отправить свою самую лучшую работу в качестве вступительного взноса. Дело оставалось за профессиональной оценкой месье Танберга.
– Еще один такой длинный танец, и я упаду замертво, – задыхаясь, пожаловался Фрэнк Андертон и отвел ее туда, где стояла миссис Уитфелд.
– По-моему, музыканты испытывают те же чувства, – согласилась Кэролайн.
Следующим танцем после перерыва – пока оркестранты немного отдохнут – был последний вальс, и она поймала себя на том, что все время улыбается. Что ж, можно и признаться. Скоро она окажется в объятиях Закери – нужды нет, что оба они будут одеты и на них будут устремлены сотни глаз.
Однако Закери, похоже, не испытывал тех же чувств, что она. Он стоял неподалеку, разговаривая с Энн и Джорджем Беннетом. По выражению их лиц нельзя было понять, который из джентльменов находит сестру более очаровательной. Зато она знала, кого из них выбрала Энн.
– Пойду глотну свежего воздуха, – сказала Кэролайн матери.
– Долго не задерживайся, дорогая, – рассеянно ответила Салли, не прерывая беседы с миссис Уильяме.
В коридоре и музыкальной комнате было немного прохладнее, чем в зале. Кэролайн стала прохаживаться по коридору – до библиотеки и обратно. Она не ревновала Энн. Но Закери собирался предпринять серьезный шаг и изменить свою жизнь, и было бы несправедливо, если бы сестра разрушила его планы. Но она скорее всего не думала ни о Закери, ни о его будущем, а лишь планировала свое.
– Понятия не имею, – произнес женский голос в конце коридора. – Может, это был любимец семьи.
Кто-то гнусаво рассмеялся.
– А может, они хотели воздать должное этому петуху, прежде чем зажарить.
– Смотрите, – сказал третий голос, – она нарисовала их собаку.
Кэролайн застыла. Первые два голоса принадлежали леди и лорду Иде. Третий, кажется, принадлежал еще одному местному аристократу – Винсенту Пауэллу.
– А это ее сестры? Они похожи на дочерей шекспировского короля Лира.
Они действительно просили сделать их похожими на героинь Шекспира. Единственным способом убедить их позировать, было разрешить им нарядиться в старые платья их прабабушки.
– А вы слышали, что она подала заявление о приеме в художественную студию?
Опять раздался смех.
– Будем надеяться, что в качестве моделей у них есть петухи и собаки.
О, это нечестно. Она рисовала и писала все, что могла. И это отец решил повесить некоторые из ее работ в коридоре.
– Бедняжка. Большого таланта у нее нет, но она очень старается. Мы предложили ей место учительницы для нашего Теодора и других детей, но она думает, что и вправду уедет в Вену.
– Извините, – услышала она еще один голос, более низкий, и похолодела. Закери.
– Милорд, мы как раз восхищались некоторыми работами мисс Уитфелд. Оригинальные, не правда ли?
– Не столько оригинальные, сколько талантливые, – после паузы ответил Закери. – Вам известно, что этого петуха она написала, когда ей было всего четырнадцать лет?
– Но это всего-навсего петух.
– Чарлз Коллинз как-то написал лобстера, а Джон Вуттон часто писал собак. И не так хорошо, как мисс Уитфелд.
– Так вы знаток живописи?
– Я провел шесть месяцев в Париже, где учился у мастера. Но у меня нет такого врожденного таланта, как у мисс Уитфелд.
– Она написала наш с женой двойной портрет в костюмах египетских фараонов, – неохотно признался лорд Иде.
– А меня она нарисовала с моим быком-рекордистом, – более вежливым тоном вступил в разговор мистер Пауэлл.
– На вашем месте я бы сохранил эту картину, – холодно заявил Закери. – Настанет день, и она окажется в большой цене. Мистер Пауэлл, раз вы упомянули о своем быке, что вы думаете о программе разведения племенного скота, которую разработал Эдмунд Уитфелд?
Наступила пауза. Они хотели высмеять ее отца, но не посмели сделать это в присутствии Закери.
– Программе? Да у него есть всего одна корова, которой он всегда хвастается.
– Эта корова могла бы стать родоначальницей новой породы. Не хотели бы вы с лордом Идсом встретиться с нами завтра утром? Если мы хорошо заработаем, я бы предпочел, чтобы деньги пошли на благо Уилтшира, прежде чем я распространю опыт Уитфелда дальше.
Кэролайн услышала, как оба не раздумывая согласились на встречу. Потом, сообразив, что они вот-вот выйдут из-за угла, она бросилась обратно в зал. Значит, вот что думают о ней местные аристократы – она так же эксцентрична, как отец, и можно в глаза говорить ей одно, а за спиной высмеивать.
Чья-то рука легла ей на плечо.
– Кэролайн.
– О, Закери, я вышла немного подышать свеж… Он накрыл ей рот ладонью.
– Стало быть, вы слышали, что говорили эти идиоты, не так ли? – прошептал он.
Она отстранила его руку.
– Я не понимаю, о чем…
– Нет, это они не понимали, о чем говорили. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них был когда-либо в музее или картинной галерее, а уж тем более изучал искусство. Не позволяйте их невежеству вас расстроить.
– Я не расстроилась, – солгала она. – Просто я знаю, как они иногда высмеивают моего отца. – Кэролайн не понимала, почему почувствовала потребность довериться ему. – Было немного больно узнать, что они то же самое говорят обо мне.
– По мне так пусть говорят. Вы поедете в Вену и будете смеяться над их никчемными жизнями.
– Вы гораздо лучше, чем я думала, – улыбнулась она.
– Я? – Подняв брови, он ударил себя в грудь. – Да я закоренелый соблазнитель или что-то вроде этого.
