Роксана Гедеон - Валтасаров пир
Он проснулся очень быстро, так же, как и уснул, и, улыбаясь, склонился надо мной, сжимая в объятиях.
– Вы не спите? О моя дорогая девочка в тюльпане.
Я почувствовала облегчение. Он говорил так нежно, как раз так, как я мечтала. Наши губы встретились, и поцелуй был ласков и короток, как у людей, которым пора расставаться.
– Девочка в тюльпане? Что же это значит?
– Ничего, любовь моя. Это просто мои фантазии. Я буду называть вас Сюз, хорошо?
– Хорошо, – удивленно прошептала я. – Как быстро вы изобретаете названия и имена.
– Мало-помалу вы узнаете и другие мои достоинства. Не состою же я из одних недостатков.
– Но я не пытаюсь анализировать вас и ваши качества раскладывать по полочкам.
– Что ж, не скрою, для меня это очень лестно.
– Но почему же все-таки «девочка» и «тюльпан»? Улыбаясь, он снова поцеловал меня в губы.
– Потому что…
Франсуа не успел договорить. С нижнего этажа донеслось громкое звяканье звонка, а потом, когда веревка, видимо, оборвалась, – не менее энергичный стук в дверь. Испуганная, я приподнялась на локтях.
– Что это у вас за ранние гости, Сюз?
– Не знаю. Это может быть только…
Я предпочла не договаривать: догадка была слишком досадной. Насторожившись, я прислушивалась к тому, что происходило внизу. Стук не умолкал, но никто не шел открывать. Вместо этого я услышала тяжелые шаги на лестнице. Кто-то подошел к двери и тихо-тихо зашептал:
– Мадам, проснитесь! Проснитесь, моя ласточка, не то вы попадете в очень скверную историю.
Я узнала голос Маргариты и подбежала к двери:
– Кто это, черт побери, приехал? Эмманюэль?
– Да, мадам. Вы не одни?
– Не одна. Мне надо как-то вывести отсюда адмирала…
– Слушайте-ка! Я задержу вашего мужа еще минут на пять. А уж вы делайте в это время что хотите. Больше я вам ничем помочь не могу…
Она намеренно медленно стала спускаться по лестнице. Я бросилась к Франсуа:
– Приехал мой муж. Вам нужно как-то уходить отсюда. Вы не представляете, какую сцену он устроит, если у него будет хотя бы малейшее подозрение!
– У вас хорошая горничная, – произнес Франсуа, поспешно одеваясь. – А этому недоноску, вашему мужу, я бы охотно свернул шею.
Он одевался быстро, по-военному, и через две минуты уже был готов. Тем временем Маргарита, подойдя наконец к двери, рассерженно спрашивала, кто это рвется в дом в столь ранний час.
– Франсуа, ваш плащ и шляпа остались внизу… А на улице так холодно… Да и сможете ли вы спуститься со второго этажа?
– Пустяки. Мне только унизительно убегать от этого сопляка.
– Он мой муж, черт бы его побрал. И его тут целых шесть месяцев не было… Надо же было ему вернуться именно сегодня утром!
Он распахнул окно. Ледяной воздух повалил в комнату. Франсуа сжал меня в объятиях, горячо поцеловал в губы.
– Вы уезжаете в Тулон?
– Да.
– Дайте мне хоть какую-нибудь весточку о себе, прошу вас!
– А я прошу вас совсем об ином.
– О чем же?
Его лицо мучительно исказилось.
– Сюз, неужели после того… словом, после этой ночи, неужели вы разрешите этому мальчишке прикасаться к себе?
– О! – воскликнула я, и пораженная, и обрадованная таким вопросом. – Вас это не должно беспокоить! Идите, идите скорее!
Надо было сказать «прыгайте», ибо со второго этажа так просто сойти нельзя. Все обошлось благополучно. Ветер ворвался в комнату, снежинки полетели мне в лицо. Прощание было скомкано, я чувствовала горечь от разлуки и злость на Эмманюэля.
– Боже мой! – негодовала Маргарита в прихожей. – Да побойтесь Бога, сударь! Неужто вы пройдете к своей супруге в таком виде? Да и пристало ли вам нарушать ее сон?
– Уйдите с дороги, старая сводня! – раздраженно и визгливо скомандовал голос, в котором я с содроганием узнала голос Эмманюэля.
Я поспешно захлопнула окно, задернула занавески и, потушив ночник, лихорадочно оглядывалась по сторонам, проверяя, не оставил ли Франсуа каких-то своих вещей. Я слышала, как быстро Эмманюэль поднялся по ступенькам. Сильный стук сотряс дверь комнаты. Я молчала, притворяясь, что сплю.
– Сюзанна, немедленно откройте! Слышите? Немедленно!
– Да что же вам угодно? – гневно крикнула я. – Кто смеет так стучаться ко мне?
– Я вернулся из Альп и хочу сейчас же видеть вас!
Я помедлила еще несколько секунд, отчасти и для того, чтобы немного успокоиться, а потом открыла дверь.
– О, Эмманюэль! – сказала я, изображая удивление. – Что же это вы приехали, даже не предупредив меня?
На самом деле я прекрасно знала, почему он не предупредил о своем приезде. Он, этот проклятый несносный ревнивец, нарочно это сделал, он хотел нагрянуть внезапно, он проверял меня!
Не отвечая на вопрос, Эмманюэль переступил порог, подозрительно оглядывая спальню. Его одежда состояла из плаща и сапог, которые он даже не удосужился снять, к тому же этот его наряд был весь в снегу. От моего мужа несло таким зимним холодом, что я невольно поежилась.
– Может быть, вы разденетесь для начала? Все-таки, сударь, я ваша жена, и вам нужно относиться ко мне более уважительно!
– Вот-вот! Вам не мешало бы чаще вспоминать, что вы моя жена!
Такое начало не сулило ничего хорошего. Я приготовилась к крупной ссоре и не была расположена уступать Эмманюэлю ни в чем. Или я снова загоню его в угол, или он изведет меня своей назойливостью.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила я холодно.
– Мои слова ясны, сударыня. Я не говорю загадками. Я солдат, черт побери!
Я вспыхнула.
– Выбирайте выражения, любезнейший! Я, в отличие от вас, не солдат, чтобы выслушивать ваши чертыханья!
Он прикусил язык, но ненадолго.
– А почему это у вас постель расстелена на двоих, мадам? Я чувствовала, как меня все сильнее и сильнее захлестывает гнев…
– А я вас забыла спросить, сударь! Я, наверное, вела себя очень странно, полагая, что являюсь хозяйкой в своей спальне!
– Да-да, вы хозяйка! Может быть, вы хозяйка и той чужой лошади, которую я видел у нашей конюшни?
– Что еще за лошадь? – спросила я удивленно.
– Я вам объясню, – ехидно заявил Эмманюэль. – Пока ваша прислужница, эта подлая Маргарита, нарочно не открывала мне дверь – а я не сомневаюсь, что это было сделано не без умысла, – я заглянул в конюшню и увидел лошадь. Чудесную, я вам скажу, лошадь! Да только она не наша. У меня возник резонный вопрос: чья же она? Может быть, того самого, для кого вы и постель расстилали надвое?
– Эту лошадь я купила! – крикнула я, вспомнив, что Франсуа ушел пешком. – У меня было достаточно денег для этого.
– Ага! – дрожа от ярости, воскликнул Эмманюэль. – Ага! А пистолеты в чушки тоже вы вложили, не так ли?
