Джулия Берд - Грезы любви
Он поцеловал Тэсс в лоб, думая уже о проблемах завтрашнего дня.
— Тэсс, через два дня мы начнем сражение за Мэрли-Вэйл, — с нежностью, но твердо прошептал Ричард.
Она посмотрела на него с одобрением, затем прижалась к губам горячим поцелуем. То было благословением, печатью, дающей добро на битву.
Но вот все проблемы и печали ушли на задний план — жизнь брала свое. Тэсс поднялась и потащила его к ванне.
— Сейчас я помою тебя.
Она помогла ему раздеться. Ричард с удовольствием погрузился в теплую воду. Тэсс намылила его и стала нежно массировать шею, снимая усталость после долгой дороги.
— Сейчас мы ляжем в постель и займемся любовью.
— Ты не боишься, что я ослабею перед схваткой с епископом?
Тэсс мило улыбнулась и стала тереть ему грудь мочалкой.
— Нет, мой милый, мы должны поскорее зачать сына. Имя Ричард должно жить вечно.
Для Ричарда эти слова были как бальзам. Ведь он знал, что Тэсс боится родов. Но для истинной любви страх не преграда.
Быстро обтершись, он потащил ее в постель, и они всецело отдались любви. Мысли о том, что эта ночь может оказаться последней, обостряли их страсть.
22
Среди ночи Ричард внезапно проснулся. Ему снились кошмары, простыня намокла от пота. Он видел во сне изувеченных людей, дымящуюся кровь на поле битвы, осиротевших детей.
Эти образы грязных, плачущих детей, выпрашивающих корочку хлеба, полностью лишили его сна. Рядом спокойно спала Тэсс. Ричарду хотелось обнять ее, но он понимал, что не заслуживает покоя, пока его совесть не будет чиста.
Он сел на край кровати, ежась от ночной прохлады. Это была последняя ночь не только любви, но и покаяния. Был последний шанс попросить святого отца отпустить ему грехи.
Ричард быстро оделся, выскользнул из замка и пошел в церковь, надеясь получить прощение, о котором говорил перед смертью сэр Джон.
— Благословите меня, святой отец. Я иду на войну, — сказал он в исповедальне.
Казалось, прошла целая вечность, пока отец Джеймс заговорил. За это время у Ричарда в мозгу пронеслась целая жизнь: ему вспомнилась его молодая мать, первый поцелуй, смерть первого врага. И Тэсс, прекрасная Тэсс. Он в оцепенении представлял себе, как смерть разлучает их.
— Нет, ты не получишь моего благословения, — раздался хриплый голос старого священника, прерывающий грустные мысли графа. — Не воюй с епископом. Если проиграешь, дорого заплатишь.
Ричард до такой степени был удивлен этим ответом, что не сразу заговорил. Он старался разглядеть лицо отца Джеймса через щели в перегородке.
Ричард откашлялся.
— Разве в Священном Писании не сказано «Не укради»? Разве это грех — желать, чтобы восторжествовала справедливость, даже если я сложу голову на поле битвы? Правда на моей стороне. Я должен вернуть отобранный у меня Мэрли-Вэйл. Только тогда я буду спокоен.
— О Ричард, я видел смерть стольких хороших людей. Я не могу позволить тебе пойти на верную гибель. Я так любил твоего отца. Мы жили одними и теми же надеждами — он всю душу отдавал на благо справедливости в миру, среди королей и дворян, я же служил Господу. Все наши надежды рухнули, когда узурпатор захватил власть. Твоего отца убили, Ричард, не ищи той же самой смерти. Я обещал твоему отцу… я обещал.
— Что? Что вы ему обещали?
Старик тяжело вздохнул.
— Нет, ничего. Я…
— Что? Говорите же.
— Я обещал ему давать тебе разумные советы. Он умер таким молодым, слишком молодым. Если б я только…
— Отец Джеймс, вы должны заботиться не о телах, а о душах, — сказал Ричард и тут же пожалел о своих словах. Он услышал, как старый священник зашмыгал носом, похоже, он плакал.
— Хорошо, — пробормотал священник, успокоившись. — Я благословляю тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
— Аминь.
Ричард поднялся и направился к выходу. На душе у него было тяжело. Святой отец благословил его нехотя. Впервые в жизни граф вышел из церкви после исповеди таким раздраженным.
С черного неба невозмутимо смотрели на мятежную землю яркие звезды. Священник дал Ричарду свое благословение, но не от души. Граф не чувствовал покоя, в предверии большой битвы это было плохим предзнаменованием.
Не найдя ответа на все свои сомнения, он направился в казарму. Его солдаты тоже не спали.
На следующую ночь под прикрытием темноты войско Ричарда поспешно перебиралось на восточную сторону Ястребиного холма. Тучи заволокли все небо, и даже лунный свет не выдавал тайного передвижения рыцарей. В снаряжение входили пушки, снаряды, порох, луки, булавы, палатки. Расположившись лагерем, некоторые воины пытались вздремнуть перед утренним сражением.
Разведчики принесли дурные вести. Хмурый Гавестон вошел в палатку Ричарда. Он раздраженно смотрел то на графа, то на сэра Рандольфа.
— Милорд, епископ полностью подготовил свои войска к обороне. Его вооруженные до зубов рыцари ждут нас в полумиле за холмом, в Эйвондейлской роще.
Сэр Рандольф сжал громадные кулаки и в ярости выпучил глаза.
— Проклятье! — закричал он.
Ричард недовольно сложил руки на груди.
— Ну что ж, наш доносчик хорошо поработал.
— Будь он проклят, да гореть ему в аду! — зарычал сэр Рандольф. — Держу пари, что в конце битвы мы найдем растоптанного копытами Тарджамана. А если не так, я сам задушу собственными руками этого предателя, пса, лукавого негодяя.
— Рандольф, Тарджаман исчез неделю назад, — спокойно произнес Ричард, изучая карту на столе, — а последние распоряжения о наступлении я отдал два дня назад. Тарджаман не мог этого знать.
— Ричард, я не сомневаюсь, что у перса есть свои люди в замке.
— Я не исключаю такой возможности. Но сейчас важно другое. Придется атаковать врага. Я собирался напасть на замок епископа, но, к сожалению, планы приходится менять.
— Да, милорд, — сказал Гавестон. — Я прикажу воинам готовиться, — он раскланялся и удалился.
— Господи, когда же мы найдем этого предателя, — шептал взбешенный Ричард. — Я четвертую его, кто бы это ни оказался.
Взволнованная, Тэсс стояла на крепостной стене и пыталась что-нибудь рассмотреть, но видела лишь дым, поднимавшийся из находящейся в отдалении рощи.
Через некоторое время в замок стали прибывать повозки с ранеными, и Тэсс пришла в ужас. Раньше она не представляла себе, как страшна война.
Тэсс быстро спустилась к воротам, где уже собралась толпа. Стоило ей увидеть первую повозку, как она оцепенела от страха, но быстро взяла себя в руки. Вся телега с ранеными была залита густой липкой кровью.
