Ирина Мельникова - Невеста по наследству

Дамы уселись в карету и, не обращая на служанку никакого внимания, продолжали прерванный разговор.

— Не думаю, что у старшего Ратманова серьезные намерения насчет Ольги. Обе столицы в курсе, что он собирается жениться на молоденькой, а кто будет этой счастливицей, мы узнаем в самом скором времени, — Глафира радостно потерла ладони. — Представляю разочарование Ольги, когда он после непродолжительного романа объявит ей от ворот поворот!

Пискунова прищелкнула языком от удовольствия.

— Помните, как он взбесился, когда я спросила его прошлой зимой в театре, верна ли новость, что он собирается жениться на Фелиции Лубянской! Тогда он и не думал, что герцогиня оставит ему наследство.

— О, еще как помню! Сначала он покраснел, потом побелел и, кажется, сравнил вас с глупой гусыней, дорогая? — не преминула съехидничать Глафира.

Пискунова не ответила, но по тому, как вдруг поджала губы и отвернулась к окну, мадам Дончак-Яров-ская поняла, что переборщила, и постаралась загладить свою вину признанием:

— Каюсь, молодой Ратманов тоже назвал меня безмозглой индюшкой, когда я осмелилась узнать у него, собирается ли он поддерживать отношения с Фелицией после женитьбы на Насте. Мы встретились с ним на «четверге» у княгини Гнеушевой, и он был в не меньшей, чем его братец, ярости и готов был растерзать меня на куски!

— Но откуда взялся слух о том, что братья Ратмановы пользуются благосклонностью этой мерзкой Фелиции. Они всегда отличались вкусом, и вдруг связь с такой вульгарной женщиной, причем почти одновременная! Не удивлюсь, что она принимала их в одной и той же постели и, вполне возможно, на одних и тех же простынях. — Дарья не умела долго сердиться и тут же вновь продолжила разговор:

— Я узнала об этом от генеральши Тамбовцевой.

— Странно! Первый раз слышу, чтобы Тамбовцева сумела разнюхать нечто важное. Очевидно, кто-то помог ей в этом. Но кто? — с удивлением в голосе воскликнула Глафира.

— Но кто? — как эхо повторила Пискунова и всплеснула руками. — Я не я буду, если не узнаю, кто ей рассказал об этом!

Дамы переглянулись и расхохотались от предчувствия новых потрясений, которые не без их активного участия грозили перерасти в великолепнейший скандал!

Глава 19

Ранним утром следующего дня старший граф Ратманов лежал в постели в своем номере и глядел в выбеленный потолок. Рассвет постепенно проникал в комнату. Ночной сумрак все еще таился по углам, неторопливо уступая натиску солнечных лучей, уже покрывших легкой позолотой темные шторы и высокий подоконник. В левой руке Андрей держал карманные часы и время от времени поглядывал на них. Движение на улицах уже началось, и оконные стекла дребезжали от проезжавших мимо тяжелых экипажей и проносившихся лихачей. Рожки карет и оглушительные крики извозчиков звучали все чаще и громче, как и перебранка горничных и лакеев в коридорах гостиницы. Граф знал, что пришло время вставать, но, как в далеком детстве, все оттягивал эту минуту, словно не решаясь начать новый день.

Он почти не спал этой ночью, как и две предыдущие. Своей бессонницей Андрей был обязан в первую очередь Ольге. Поступок брата не вызывал у него особого беспокойства. У Сергея достаточно здравый ум, и ему ничего не стоит решить все проблемы наилучшим образом, то есть жениться на девушке, в которую он, несомненно, влюблен по уши. И тем самым дать возможность старшему брату заняться устройством собственной жизни.

Он спал сегодня не более двух часов, а все оставшееся время пытался разобраться в своих чувствах и ощущениях, старался взглянуть на происходящее с ним с разных сторон и точек зрения. Но так и не решил, что же ему предпринять и как вести себя дальше.

Двадцать лет он мечтал о встрече со своей давней и горькой любовью и в то же время отчаянно боялся этого. Он прекрасно знал, как безжалостно и жестоко время особенно к красивым женщинам. Но, к его удивлению и тайной радости, Ольга Меркушева за эти годы стала не только красивее. Она приобрела то особое очарование и уверенность в себе, которые свойственны женщинам, прожившим долгое время в любви и благополучии. И потому, наверно, вела себя естественно и просто: смеялась, когда хотела, и плакала, не стесняясь, умело отбивалась от нападок Райковича и с иронией воспринимала ухаживания Фаддея. Ни разу он не заметил в ней даже тени кокетства, и на острове он чувствовал, что она искренне любит его… Ольга была создана для него. И не зря судьба снова дала им шанс, и грех было бы вновь его упустить! Но как заставить эту женщину обвенчаться с ним? Как доказать ей, что он не променяет ее ни на какое наследство?

Андрей вновь взглянул на часы и позволил себе поваляться в постели еще десять минут. Он почти не сомневался, что сегодня, в крайнем случае завтра, все их проблемы решатся сами собой. Пароход до Казани уходил в среду вечером, и беглецы непременно объявятся в Самаре в самое ближайшее время. И Ольга, бесспорно, станет намного сговорчивее и согласится выслушать его доводы, если удостоверится, что с ее дочерью все в порядке, а будущий зять намного порядочнее, чем его представляла светская молва. Граф усмехнулся про себя. Впервые за сорок два года жизни он и вправду озабочен семейными проблемами и искренне желает счастья младшему брату именно с этой весьма хорошенькой зеленоглазой девочкой.

Интересно, как прореагирует Сергей, когда узнает, что его старший брат метит в отчимы к его будущей жене? И если все сложится благополучно, то дети Сергея и Насти будут ему одновременно племянниками и внуками?..

Андрей недовольно поморщился и встал с постели. Слишком далеко он зашел в своих мечтах, и как бы не сглазить все раньше времени… Он трижды постучал по дереву и вдруг вспомнил вчерашнюю встречу в ресторане, которую последующие события сумели вытеснить из его головы…

Он пошел в обеденный зал не потому, что проголодался. Просто в номере ему было душно и одиноко. Спутники разошлись по своим комнатам, но Фаддей и Райкович его не слишком заботили, а та, которая интересовала и волновала, вряд ли согласилась бы разделить с ним компанию.

Посетителей в силу раннего времени было немного, и поэтому Андрей выбрал столик у окна и попросил официанта никого к нему не подсаживать, даже если в зале яблоку негде будет упасть. Он не ожидал встретить здесь кого-нибудь из знакомых, но по старой привычке все-таки сел спиной к залу. В быстро темнеющем окне он увидел свое отражение, задумчивую и мрачную физиономию, скорчил недовольную гримасу и усмехнулся: во всем, что с ним произошло, прежде всего виноват он сам, и никто в этом мире не в состоянии ему помочь, если только он сам не захочет изменить свою жизнь.