Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
Я готова была волосы на голове рвать от отчаяния, ругала себя на чем свет стоит, но велика ли моя вина? Откуда мне было знать, что сбежавшие рабы грозят спалить Рим и построить тут свою свободную республику, и только мой «генерал» способен подавить мятеж, поскольку теперь империя возлагает на него большие надежды.
Если бы меня вовремя посвятили во все последние новости, я не по городу бы шаталась, а собирала бы Гаю рюкзак в дорогу, ну, или что там у него имеется для походных целей. До любви ли теперь моему полководцу…
Аннея и Артик успокаивали меня, а Элиав стоял рядом, украдкой поглядывал на мою симпатичную молоденькую рабыню. Щеки чувствительного грека заливал румянец, а потом он, немного стесняясь, попросил у меня восковую дощечку, потому что пришли вдруг на ум поэтические строки, и он боялся их позабыть.
Я молча принесла Элиаву письменные принадлежности и маленький бронзовый светильник, пусть сочиняет, глядишь и прославится, чем Муза не шутит. "История знает рабов, достигших порфиры". А способности к сочинительству у Элиава есть.
Так в беспокойстве и пустой суете прошли два дня. Я из дома теперь ни ногой, Гай может неожиданно вернуться. Чтобы уж совсем не захандрить, я пригласила Клодия и Оливию в гости. Однако, раб, посланный с письмом, вернулся ни с чем, скоро выяснилось, что влюбленная чета покинула город, спасаясь от его соблазнов и теперь прячется где-то в деревне. У Оливии несколько домов в окрестностях Рима, куча денег и множество прислуги. Уж эти-то римляне будут жить, как у Венеры за пазухой, что зря о них переживать.
И самое обидное, меня опять никто не известил, словно позабыли о Наталии, словно это так трудно, – накалякать несколько строк на папирусе или выдавить на приглаженном воске. А может, не захотели беспокоить, считая, что у нас с Гаем все хорошо и мы заняты только друг другом.
После полудня третьего дня Артик известил меня, что в дом прибыли гости, а именно, какое-то высокое римское начальство, поскольку одного из них Артик назвал трибуном. Жаль, я так и не выспросила у Гая военную командирскую терминологию, надо было даже записать. Вот теперь гадай, чин трибуна ниже консула… да, кажется, так и есть. Надо бежать к ним, может, передадут весточку от любимого "фельдмаршала".
Я постаралась принять солидный вид и, сдержанно улыбаясь, вышла в гостевую залу, где ожидали двое мужчин. Один держал в руке шлем с алым плюмажем, другой был одет попроще, и выглядел моложе. Я поприветствовала незнакомцев и, с бьющимся сердцем поинтересовалась о цели их визита. Ответил мне более молодой и явно более общительный военный.
– Я вижу перед собой женщину, чье имя Наталия Русса?
Получив мой утвердительный кивок, мужчина продолжил:
– У меня есть сообщение для вас от консула Каррона. Мой консул передает вам привет и просит быть хозяйкой в его доме до победного возвращения в Рим.
Я растерянно хлопала глазами:
– И… это все сообщение? Разве нет письма?
Мужчины хмуро переглянулись, а я всерьез забеспокоилась, не потеряли ли они сей ценный документ. Оказалось, что никакого письма мне Гай Марий не писал, а на словах велел передать, чтобы я сидела тихонько в его особняке, по городу ходила только в сопровождении охраны, на приключения не нарывалась, то есть, вела себя хорошо.
А потом Гай проедется по улицам Рима с триумфом и после торжественной встречи в Сенате завернет на домашний огонек. Меня совершенно не устроил такой расклад.
– Подождите, подождите… А где он сейчас? Очень далеко отсюда? Мы ведь даже не попрощались, это дурная примета. Я хочу видеть Гая Мария…
Молодой мужчина – трибун, чье имя Кастор Орест искренне посочувствовал и попытался объяснить ситуацию:
– Консул и половина его легиона уже на пути к Аквину, где объединятся с остатками армии Плавта. Мы же с претором Марком Фабием двинемся в обход основных сил противника и сомкнем кольцо. На военном совете именно нам поручено начать зачистку севера Кампаньи от грязных мятежников.
Я слушала его рассеянно, я ничего не смыслила в военной тактике, понятия не имела, где находятся захваченные города, а просто желала повидаться с человеком, которого люблю.
– Скажите, я могу поехать с вами? Я только скажу ему пару слов, обниму и вернусь обратно. Я так волнуюсь…
– Это невозможно, госпожа!
Наконец-то подал голос пожилой, осанистый мужчина в ярком плаще.
– Мое имя Марк Гнеций Фабий. Я – претор, и уверяю, что ваше беспокойство не уместно. Великому городу ничего не грозит, даже смешно представить подобное! Женщинам не место на войне, хотя позорно назвать эту летнюю кампанию войной… Скорее усмирением кучки вонючих отбросов. Величию Рима бросают вызов жалкие твари и наша гордость требует отмщения.
Я вроде бы согласилась, решила проявить дипломатию, предложила гостям расположиться в доме и отобедать, но римляне явно спешили. И тогда мне пришлось прибегнуть к последнему доводу:
– Я люблю Гая Мария. Он назвал меня своей невестой, и мы должны были скоро пожениться. Мое сердце изнывает в разлуке с ним и никто меня не остановит. Если вы не поможете, я сама найду провожатых и доберусь до этого… как вы сказали – Аквина? Деньги у меня есть, охрана тоже, я выеду еще до темноты и отправлюсь за вашими легионами туда, где сейчас находится мой дорогой консул. Я уверена, что он обрадуется встрече, тем более, мне есть что ему сообщить. Кажется, я ожидаю ребенка. Надеюсь, это будет мальчик и такое известие воодушевит Гая Мария на скорейшую победу и возвращение под сень родных пенат.
Оба военачальника посмотрели на меня с возросшим интересом. Стоит ли долго объяснять, но уже через час я отправилась вместе с ними по Аппиевой дороге до небольшого поселения в окрестностях Рима, где был разбит лагерь римского войска. Из дома Гая Мария я взяла только одноглазого Кассия и его приятеля, что тоже прежде служил в легионе. Старый домоправитель Игар вообще-то не хотел меня отпускать, но остановить тоже не мог, только почему-то запретил мне брать рабов в эту поездку. Игар смотрел далеко…
Трибун Кастор Орест оказался дружелюбным парнем лет так под тридцать пять, должность свою он получил буквально на днях и еще не успел возгордиться, мы немного пообщались и остались довольны друг другом. Претора Фабия я больше не видела, он простился со мной
