Линда Миллер - Женщины Флетчера
Джонас раздраженно вздохнул:
– Здесь, рядом со Скид Роуд, женский крик никого не удивит, Рэйчел. Так ты идешь со мной или нет?
– Не думаю.
Он равнодушно пожал плечами:
– Прекрасно. Возможно, мне следует все же позволить Фразьеру продать тебя одному из его богатых друзей-иностранцев.
Рот Рэйчел открылся сам собой; холодок ужаса возник где-то в низу живота, поднялся к больному горлу. Она не в силах была выжать из себя ни слова.
А Джонас продолжал все с тем же мрачным безразличием:
– Ты вполне подошла бы на роль наложницы при дворе китайского императора. А если тебя не устраивает такая перспектива, то есть немало уединенных ранчо в таких местах, как Мексика, Бразилия, Аргентина...
У Рэйчел закружилась голова. Комплименты капитана Фразьера, которые ей было так приятно выслушивать, теперь приобрели зловещий смысл. Многие богатые мужчины были бы счастливы жениться на такой девушке, как вы, Рэйчел, и я могу представить вас некоторым из них.
«Нет, это все глупости,– подумала она.– Конечно, Дуглас не способен на подобные вещи!» Рэйчел сунула руки под мягкие складки плаща на коленях, но пальцы все равно мерзли.
– Я не уверена, что вы руководствуетесь более возвышенными побуждениями, Джонас Уилкс, – сказала она.
Вдруг, совершенно неожиданно, Джонас расхохотался. Жесткое, упрямое лицо его немного смягчилось.
– Ежик, если быть абсолютно честным, то больше всего на свете мне хочется отнести тебя в мою комнату и наброситься на тебя самым бесстыдным образом. – Он на мгновенье отвел глаза, потом снова взглянул на девушку. За усмешкой в его глазах мелькнуло другое, мучительное чувство.– Когда ты станешь моей, Рэйчел,– а это непременно случится,– ты будешь готова к этому.
Рэйчел была шокирована откровенностью его заявления:
– Это неслыханно!
Он снова рассмеялся и выпрыгнул из коляски. Через мгновенье он уже стоял с той стороны, где сидела Рэйчел, и смотрел на нее.
– Пойдемте же, моя дорогая Рэйчел, – дружелюбно произнес он.
Рэйчел вздрогнула, но не двинулась с места, неподвижно уставившись на керосиновый фонарь над дорогой. Она решила было закричать, но тут же передумала. У нее болело горло, легким не хватало воздуха, и ни в ком из проходящих мимо мужчин нельзя было заподозрить ничего, даже отдаленно напоминающего рыцарские чувства.
Спокойный голос Джонаса чуть отдавал издевкой:
– У тебя две секунды, ежик. И не забывай – если ты не примешь правильного решения, тебе потом придется целый месяц сидеть на подушках.
Она нехотя повернулась на сиденье:
– Вы обещаете, что не...
Джонас поднял руку в торжественной клятве:
– Обещаю, ежик.
И может, это было неосмотрительно, но Рэйчел поверила ему.
– Ладно,– сказала она.
Джонас взял ее за талию и снял с сиденья. Девушка вся дрожала от страха, огорчения и пронизывающего ночного ветра.
Жестом собственника и покровителя Джонас обнял Рэйчел за талию и ввел в скромно обставленный холл отеля. Единственный оказавшийся в наличии служащий, тощий, похожий на студента парень, встретил Джонаса почти подобострастной улыбкой:
– Мистер Уилкс!
Рэйчел показалось, будто она вдруг превратилась в невидимку. Парень, вроде бы, ее вообще не заметил. Джонас самодовольно улыбнулся:
– Добрый вечер, Херберт. Как дела в университете? Херберт просиял:
– Прекрасно, сэр. Просто прекрасно.
– Хорошо. Надеюсь, моя комната свободна?
– Как всегда, мистер Уилкс, – ответил клерк, протягивая бронзовый ключ.
– Хорошо,– повторил Джонас. После чего, таща за собой Рэйчел, пересек маленький, опрятный холл и зашагал вверх по деревянной лестнице.
– Почему они все время держат для вас комнату? – поинтересовалась обуреваемая множеством сомнений Рэйчел, когда Джонас отпер массивную дверь и толкнул ее внутрь.
Он улыбнулся:
– Все очень просто, ежик. Это моя собственность.
– Комната?
– Отель.
Рэйчел покраснела. Одно дело – поверить Джонасу, сидя в коляске на улице, и совсем другое – стоя на пороге его комнаты. Господи, ну почему же она не попыталась закричать или просто убежать?
– Зачем вы это делаете? Вы были добры ко мне только для того, чтобы заманить сюда?
Прижав указательный палец к ее губам, Джонас заставил ее замолчать:
– Тихо. Я привел тебя сюда, потому что не хочу, чтобы тебя силой увезли на «Дрифтере». Я не собираюсь заставлять тебя ложиться со мной в постель – по крайней мере, сейчас.
Рэйчел очень устала и к тому же была больна. Неужели она могла так ошибиться в капитане Фразьере? Он казался ей таким джентльменом!
А Джонас Уилкс? Кто он – подлец и негодяй, каким его считают Молли и Гриффин, или благородный спаситель?
«Скорее всего, и то, и другое», – с горькой иронией подумала Рэйчел.
В комнате было пугающе темно, пока Джонас не чиркнул спичкой и не зажег несколько керосиновых ламп. Их мягкий, спокойно льющийся свет заставил Рэйчел отпустить дверной косяк, за который она держалась, и войти в помещение.
Комната не выглядела роскошной; как и холл, она была скромно обставлена, что казалась почти спартанской. Здесь имелся платяной шкаф – его дверца была приоткрыта, и Рэйчел увидела рукава пиджаков и рубашек, штанины брюк и край кожаного чемодана. В одном углу, возле окна, стоял письменный стол; в другом – маленький круглый столик, окруженный стульями с прямыми спинками.
Кровать, однако, была огромной, и ее тяжелая, украшенная причудливой резьбой спинка была выполнена из какой-то темной, тяжелой на вид древесины. Отведя глаза от кровати, Рэйчел поймала на себе взгляд Джонаса. Он уже снял промокший от дождя пиджак и стоял возле полированного бюро, держа в одной руке графин с какой-то янтарной жидкостью, а в другой – стакан.
– Ты так невероятно красива! – сказал он. Взгляд Рэйчел невольно снова упал на постель.
– Пожалуйста, Джонас... отвезите меня обратно к мисс Каннингем, прямо сейчас.
– Нет.
– Если вы этого не сделаете, я подниму такой шум, что ваша репутация будет погублена навсегда.
Джонас тихо засмеялся и поднял стакан в насмешливо-приветственном жесте.
– Будь моей гостьей. А репутация моя давно погублена, так что хуже она не станет.
Голова Рэйчел раскалывалась от боли, все тело обмякло от усталости. Тихий всхлип вырвался из ее груди, эхом отозвавшись в полутемной комнате. Чувствуя себя совершенно разбитой, она подошла к кровати и тяжело опустилась на ее край. Она не видела Джонаса, но услышала звон стекла о стекло и стук каблуков его сапог под деревянному полу. Когда Рэйчел подняла затянутые пеленой слез глаза, он стоял рядом, протягивая ей хрустальный бокал.
