Маргарет Мур - Поцелуй виконта

Прикрыв глаза, она с ужасом думала о том, что с ней случилось бы, если бы Джастиниан явился позже, когда у нее уже не было бы сил сопротивляться Стернполу!

— Вы можете идти, Дейна.

Она распахнула глаза, услышав голос Джастиниана. Он стоял у двери, и его чуть влажные волосы касались воротника рубашки. Она была рада его видеть, но ее смущало то, что могла подумать Дейна.

И все же она не попросила его уйти, а Дейну остаться. А просто смотрела, как он закрыл дверь за недовольной горничной и направился к ней.

— Вам уже лучше?

— Да, теперь, когда рядом мой герой и спаситель.

Он остановился:

— Вы мне слишком льстите.

— Это невозможно.

Он снова шагнул ближе.

— Подумайте, стоит ли, — предупредила она его, хотя сердце ее часто забилось. — От меня так ужасно пахнет.

— Я привык к запаху спирта, для меня он лучше всяких духов, — возразил он.

Боль от порезов и синяков сразу стала меньше. Она потянулась к стулу, который Дейна поставила рядом, и взяла кусок лавандового мыла. Теплая вода омыла ей груди и закапала с протянутой руки.

Мне нужно вымыть голову. Вы хотите помочь?

Джастиниан сразу сбросил сюртук и закатал рукава рубашки.

— Надеюсь, ссадины на коленях не слишком болят, — сказал он, с нежностью глядя на нее.

— Совсем немного — Она улыбнулась при мысли, что, если бы ванна была больше, он тоже мог бы в нее сесть.

— Что это у вас такой проказливый взгляд?

— Вам не обязательно это знать, милорд, скажу только, что я подумала о ванне. О большой ванне.

Он очаровательно смутился:

— А, понимаю.

Опустившись рядом на колени, он стал вынимать шпильки из ее волос.

— К сожалению, придется довольствоваться тем, что имеем. Нагнитесь, пожалуйста, — сказал он и взял кувшин с водой.

Она вскрикнула, когда ей на голову полилась довольно прохладная вода.

— Извините, — сказал он и стал намыливать ей волосы и массировать голову сильными пальцами. — Во втором кувшине вода наверняка тоже не очень теплая.

— Это не важно, лишь бы вымыть волосы, — покорно произнесла она, со вздохом откидываясь назад. Когда он был рядом, она готова была вытерпеть все, что угодно.

Вскоре он поднял другой кувшин и попросил ее приготовиться, после чего опрокинул его.

Отфыркиваясь, она протянула руки:

— Полотенце, пожалуйста.

Он вручил ей полотенце, поцеловав руку. Она с улыбкой вытерла лицо и волосы, потом обернула полотенце вокруг головы.

— Вы очаровательны в этом тюрбане… Впрочем, вы прелестны в любом наряде, а особенно — без ничего!

Вода в ванне быстро остывала, но Нелл успела согреться.

— Может, вам лучше выйти и предоставить мне спокойно закончить свой туалет, пока я не сделаю нечто такое, что заставит слуг перешептываться.

— Звучит заманчиво, — рассмеялся он, встал и распахнул для нее полотенце. — Что вы имеете в виду?

Она шаловливо улыбнулась и встала из воды, прекрасная, как нагая Венера.

— А вы подойдите ближе, милорд, и я покажу вам.

— У вас может снова пойти кровь из губы, — предупредил он.

— А я не думала использовать губы.

— Милорд! — через некоторое время воззвал из-за двери Фоллингсбрук. — Ужин будет подан через полчаса.

— Мы скоро спустимся, — крикнул Бромвелл, застегивая, брюки и сокрушенно взглянув на Нелл. — С чего он взял, что мы здесь?

— Может, догадался? — предположила Нелл, лежа на смятых простынях. То, что началось только для того, чтобы удовлетворить его, закончилось совсем другим, хотя на этот раз они были более осторожны, чем тогда, около конюшен. — А может, путем логического заключения.

Джастиниан натянул рубашку.

— Думаю, мое отношение к вам еще раньше было замечено слугами, и просто Дейна сказала ему, где меня искать.

Отбросив назад еще влажные волосы, Нелл села.

— Дейна призналась мне в своих подозрениях. Оказывается, она думала, будто я намеренно соблазняю вас, чтобы вы на мне женились. Надеюсь, она не решит, что была права… ведь это не так.

Нахмурив брови, он подошел к туалетному столику и пригладил волосы ее щеткой. Нелл пожалела, что упомянула про женитьбу.

Она спустилась с кровати и быстро накинула рубашку.

— Как вы думаете, скоро приедут люди из магистрата?

— Только к вечеру, да и то, если будут ехать галопом. Но Друри наверняка просил их поспешить. Они останутся здесь на ночь, будут сторожить Стернпола в конюшне, а утром доставят его в Бат.

Нелл подошла к гардеробу и выбрала простое платье из светло-голубой шерсти, отделанное коричневым кантом. Надев его, она кое-как зачесала волосы вверх.

— Вы не зашнуруете мне платье?

— Буду счастлив — сейчас и каждый раз, когда представится такая возможность, — сказал он и, подойдя к ней сзади, быстро и ловко зашнуровал разрез и завязал узелок.

Она повернулась к нему.

Он взял ее руки в свои.

— Нелл, вы должны знать, что я вас люблю, — тихо и нежно сказал он, подтверждая свои слова взглядом. — И настолько глубоко и сильно, что самому не верится. Очень долгое время, особенно после того, как полюбили мои друзья, я считал, что во мне чего-то недостает, что мне просто не дано испытывать серьезные чувства. Что я неспособен любить, как они.

Я говорил себе, что это не имеет значения, потому что у меня есть моя работа, которую я так люблю. Однако я собирался жениться… со временем. Я думал, что просто выберу женщину с самым подходящим для меня характером, которая не будет ревновать меня к моей работе.

Он сильнее сжал ее руки.

— А потом я встретил вас и понял, что дело было не в моей неспособности любить. Просто мне еще не встречалась нужная мне женщина. Но теперь я ее встретил и думаю, что вы тоже меня любите, потому что иначе вы не пришли бы ко мне в спальню.

— Не пришла бы, — шепотом подтвердила она.

Он опустился на одно колено:

— В таком случае, Нелл, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?

Глава 21

По мере того как приближается день бала, который граф Грэншир дает в честь открытия охотничьего сезона, волнение и трепетные надежды очаровательных представительниц женского пола все возрастают — особенно после подтверждения графа о том, что на балу будет присутствовать его сын, знаменитый натуралист и автор нашумевшей книги.

Услышав это страстное и нежное признание, за которым последовало невероятное предложение, Нелл испытала настоящий вихрь чувств — радость и надежду, страх и смятение.

В его же взгляде не было ни страха, ни сомнения, он выражал только любовь — глубокую и искреннюю.