Маргарет Пембертон - Быть вместе
Собравшиеся вокруг Латики другие вожди перешептывались и недоброжелательно смотрели на Рауля. А Рауль, подойдя к краю церемониального помоста, окликнул по имени Марка Лейна. Сквозь туман Харриет разглядела застывшее лицо Марка и увидела, как он достал ружье из-под седельной сумки Рауля и бросил его товарищу. Когда Рауль, легко поймав оружие, повернулся к вождю, мгновенно воцарилась тишина, и все воины, сжав копья, направили их в сторону Рауля, а он, пожав плечами, улыбнулся и подошел к Латике.
Обратившись к вождю, Рауль протянул ему блестящее ружье, и Латика немного расслабился.
Стоявший в толпе Марк Лейн закрыл глаза. Он забыл о ружье и понимал, что Рауль тоже не вспоминал о нем, пока не увидел его в поклаже, когда лошадей проводили перед вождем. Бросая ружье Раулю, Марк был уверен, что в тот же момент будет мертв. Всю ночь отобранные у них пистолеты использовались с детским восторгом, а теперь Рауль отдавал Латике единственное оставшееся у них оружие, и Марк подумал, уж не лишили ли Рауля рассудка события последних двадцати четырех часов.
Рауль продолжал говорить, а Латика, ухмыльнувшись и крепко схватив ружье, слушал его с недоверием, а потом вызвал из толпы воина, который беззаботно играл пистолетом Себастьяна.
Рауль стал перед ним, широко расставив ноги и скрестив руки на широкой груди. Воин поднял пистолет и нажал на курок. Вскрикнув, Харриет упала на колени; Марк Лейн, застонав, закрыл глаза; Себастьян воззвал к Господу, понимая, что со смертью Рауля они все будут обречены.
Рауль молча поблагодарил Господа за то, что не ошибся в своих расчетах, и протянул руку за пистолетом. Латика, нахмурившись, вскочил на ноги. Принесли два других пистолета.
Харриет неподвижно лежала на траве. Она думала, что Рауль убит, но он стоял перед ней и разговаривал с Латикой. Глаза вождя были внимательными и проницательными. Он поднял ружье и, по жесту Рауля направив его в воздух, выстрелил. Воины бурно возликовали, Латика просиял и, подняв ружье, снова спустил курок — ничего не произошло. Латика нахмурился, и тогда Рауль показал ему, как перезаряжать ружье. Ружейные пули не подойдут к пистолетам, только оружие вождя сможет подавать громоподобный голос и сбивать птиц в воздухе. Латика пришел в восторг, вожди и их предложения скота и жен были отвергнуты.
Рауль с мрачным видом подошел к Харриет. Она хотела заговорить с ним, но не смогла, и он одним быстрым движением подхватил ее на руки, а затем в полубессознательном состоянии она поняла, что они спускаются по деревянным ступенькам. Харриет увидела испуганные лица Себастьяна и Марка Лейна, почувствовала, что ее подняли и она сидит на лошади впереди Рауля, что он держит ее в изгибе руки, как держал во время путешествия в Хартум. Прошлое и настоящее слились в одно целое, глаза у Харриет были открыты, но она уже ничего не видела. Она разговаривала с отцом, со своими тетушками, с доктором Уолтером и смутно сознавала, что о ней заботятся, что ее спустили на землю и дали напиться воды, что ей вытерли лоб.
Потом в ее сознание проник голос Рауля, но он был жестким и требовательным. Харриет поняла, что Рауль все-таки не любит ее, и удивилась, кто же тогда ухаживает за ней с такой нежностью.
Рауль не позволил никому приближаться к Харриет. Держа ее на руках, он коротко сообщил Фроуму о том, что случилось, и вывел Себастьяна и Марка Лейна из их жуткого оцепенения. Вождь был в таком восторге от ружья, которое стреляло только для него, что позволил им забрать с собой лошадей и большую часть инструментов, хотя оставил себе подзорную трубу Уилфреда Фроума. Но приподнятое настроение Латики продлится лишь до того момента, пока у него не закончатся пули. Их единственная надежда на спасение состояла в том, чтобы как можно скорее покинуть территории, принадлежащие Латике и дружественным ему вождям.
Себастьян охотно согласился с ним, но изъявил желание вернуться обратно, а не двигаться вперед. Марк Лейн, когда Рауль напрямик спросил его, хочет ли он продолжать путь или предпочитает вернуться, ответил, что лично он хотел бы продолжить путешествие, но что Харриет не в состоянии этого делать и что о ней нужно позаботиться. Глядя вниз на лихорадочно горящий лоб Харриет, Рауль понял, что его экспедиция закончилась, но теперь это было для него не важно. Единственное, что имело значение, — это что Харриет не пострадала и не пострадает. Он протянул Марку Лейну двуствольный «флетчер», который когда-то дал Харриет и который она никогда не брала с собой, и попросил его по очереди с Уилфредом Фроумом стоять на часах, сказав, что они отправятся в путь на рассвете, когда Харриет немного отдохнет.
Затем, нисколько не заботясь о соблюдении приличий и не обращая внимания на предложение Себастьяна, чтобы в ночные часы с Харриет оставалась Наринда, вошел с Харриет в ее палатку и опустился с ней так осторожно, как если бы она была ребенком.
— Папа! — несколько раз вскрикивала Харриет, хватаясь за Рауля, и успокаивалась, почувствовав силу и защиту его рук.
А потом, когда рассвет окрасил небо в кроваво-красный цвет, она удивленно произнесла:
— Рауль.
У него вырвался дрожащий вздох облегчения, и он крепче прижал ее к груди.
— Рауль, — тихо прошептала Харриет и, неуверенно подняв руку, обвела пальцами контур его худого лица. — Рауль.
Его темные глаза заглянули ей в глаза, и он поцеловал ее долгим, томительным поцелуем со все нарастающей страстью.
Ее руки скользнули вверх и обвились вокруг его шеи. Харриет ничего не хотелось больше, чем окунуться в сладость его рта, полностью сдаться, своим телом почувствовать тепло его тела. Где они? В Бербере? В Хартуме? Ее окружили лица и картины, и у Харриет закружилась голова.
Рынок рабов в Хартуме. Голос потягивающего вино Себастьяна, небрежно произносящий: «У Бове только одна любовница — черкешенка Наринда». Рука Рауля, сжимающая руку Наринды. Наринда, стоящая на коленях у его ног, Наринда, зашивающая ему рубашки. А затем плотину воспоминаний прорвало. Она снова стоит как невольница перед Латикой и Раулем, и ее покупают. Она куплена, как когда-то была куплена Наринда, — куплена Раулем Бове как рабыня.
У Харриет запылал лоб, ее охватил огонь, грозивший лишить ее жизни, губы Рауля обожгли ей губы, и она, отвернув голову в сторону, забарабанила кулаками по его груди и плечам, выкрикивая:
— Не прикасайтесь ко мне! Не прикасайтесь ко мне! Никогда не прикасайтесь ко мне!
Рауль вскинул голову так резко, словно его ударили, а Харриет, выворачиваясь из его объятий, нарочно позвала:
— Себастьян!
— Значит, Себастьян? — Стиснув зубы, Рауль сжал ее так крепко, что ее зов превратился в крик боли. — И что ваш драгоценный Себастьян сделал для вас в деревне Латики? Он рисковал своей жизнью ради вас? Он нес вас в безопасное место?
