Джулия Берд - Романс о Розе
В другом углу устроилась леди Гузенби со своими сплетницами. Но кто ее пригласил? Сама Розалинда этого точно не делала. И леди Блант она тоже не приглашала, а та сейчас направлялась к галерее. По пятам за ней шел несносный Годфри, причем выказывал преданности больше, чем ее любимая болонка.
Такое обилие гостей было, несомненно, делом рук Шекспира. Заметив его в углу галереи, где подмастерья труппы и наемные рабочие сооружали сцену, она приготовилась мягко отчитать Уилла и направилась к нему.
Заметив ее, он улыбнулся и пошел навстречу.
– Уилл, что это все значит? Вы что, пригласили весь Лондон?
– Миледи Розалинда, – кланяясь, произнес он с несвойственной ему церемонностью, а когда выпрямился, на губах его уже играла озорная улыбка. – Для вас это особенный вечер, и я хотел собрать здесь как можно больше зрителей. Ваш дядя одобрил мой план.
– Вы собираетесь показать новую пьесу?
– Часть новой пьесы. Мои коллеги сыграют несколько сцен. – Он наклонился к ней и прошептал: – И все они написаны таинственным, никому не известным автором по имени Розалинда Карбери. А сама она сыграет проходную роль.
– Мои сцены? Ах, Уилл! – воскликнула она и порывисто обняла его. – Как мне вас благодарить?
– Наградой мне служит ваш энтузиазм. Но не будем никому говорить, что вы – автор. Пусть все считают, что написал их я. И потом, если вся пьеса окажется удачной, мы поставим ее в «Глобусе». Благодаря моему имени нам удастся привлечь зрителей, так что Дик Бурбадж будет доволен. Он, возможно, даже сыграет главную мужскую роль.
Розалинда так и просияла от радости:
– Ушам своим не верю!
Прищурившись, Шекспир задумчиво посмотрел на нее и сказал:
– Вы сегодня какая-то иная, моя Роза Торнбери.
– О-о! – Поймав его пристальный взгляд, Розалинда тут же отвела глаза в сторону. Шекспир был чересчур проницателен и слишком хорошо знал ее, чтобы что-либо ускользнуло от его внимания. Но что же ей сказать? Он не поверит ей, сообщи она, что согласилась выйти замуж за своего смертельного врага. И более того: что она уже не раз с ним целовалась.
– Розалинда, у вас есть еще повод для торжества, помимо инсценировки ваших отрывков? – мягко спросил он.
Она выпрямилась и широко улыбнулась.
– Разве что-то еще доставило бы мне большее удовольствие? Уилл Шекспир, вы помогли моей мечте стать явью, и я люблю вас за это.
– Да, любите. – Шекспир не ослаблял свой натиск. – Но сдается мне, что кто-то иной является объектом ваших мечтаний…
– Моя дражайшая, моя самая бесценная леди Розалинда, – захлебываясь, пробормотал Годфри, протиснувшись сквозь толпу и отдавив не одну ногу.
Шекспир взглянул на него с раздражением.
– Господин Шекспир! Как я рад! Какое счастье! Я не помешал?
Розалинда радостно обернулась.
– Признаюсь, я никогда еще не была так рада вам, Годфри. Надеюсь, господин Шекспир не будет возражать, если мы вернемся к нашей беседе в следующий раз.
– Нет, пусть останется! Знаете ли, я всегда хотел стать актером. – Годфри нервно провел влажной рукой по слипшимся волосам и ущипнул себя за адамово яблоко. – Господин Шекспир может послушать мою поэму, которую я сочинил в вашу честь, леди Розалинда. Я начну?
– Нет, спасибо, Годфри. Полагаю, сегодня мы вдоволь наслушаемся сочинений любителей, – отозвалась Розалинда. – Но вы можете оставить поэму у моего дворецкого, он потом передаст ее мне.
– О! – Уголки его губ разочарованно опустились, и он сунул поэму за обшлаг рукава. – Что же, я попытаюсь найти способ выразить свои чувства на словах.
– Это моя ремарка для ухода со сцены, – произнес Шекспир, с сочувствием взглянув на Розалинду. – Полагаю, рабочие уже почти закончили. Прошу меня извинить. – Слегка поклонившись, он исчез в толпе, прежде чем хозяйка успела возразить.
– Леди Розалинда, моя мать говорит, что вам не помешал бы муж, чтобы защитить вас от… – он запнулся и украдкой посмотрел через плечо, – от узурпатора, если вы понимаете о ком идет речь. Мой отец был влиятельным человеком. Если соединить ваш род и мой… ведь это, наверное, хорошо?
Годфри замолчал так резко, словно он заучил слова наизусть, а сейчас внезапно осознал, что не понимает их смысла. Как он жалок! Пот струился по его бледным щекам. Нервно промокнув их платком, он опустился перед ней на колени, состроив такую гримасу, которая, как представлялось Розалинде, выражала у него крайнюю радость.
– Леди Розалинда, я почту за огромную честь, если вы согласитесь…
– Остановитесь, – едва ли не крикнула она, приложив палец к его губам. Стоявшие рядом гости разом замолчали и удивленно оглянулись. Не обращая на них внимания, Розалинда потянула Годфри за руку, заставляя его подняться, и продолжила свои упреки шепотом, чтобы не усугублять ситуацию. – Пожалуйста, Годфри, не унижайте себя подобным образом.
– Я себя унижаю? Я же просто собирался спросить, не выйдете ли вы за меня за…
– Молчите! – прошептала она. – Сэр, мы не можем обсуждать такие вопросы на публике. Прошу вас, сдержите свой пыл и не говорите ничего такого, о чем вы позднее пожалеете.
Он озадаченно нахмурился:
– Как я могу сожалеть, что попросил вашей ру…
– Пожалуйста, Годфри, молчите! Я вынуждена настаивать.
Она уже была вне себя от ярости. Конечно, это весьма трогательно, что сын леди Блант достаточно высокого мнения о ней, чтобы предложить вступить в брак, но очень уж он несдержан. Ухаживание – дело сугубо личное, и, конечно, она испытывала определенную неловкость, что сейчас, когда ей уже тридцать лет, у нее нет претендентов на руку и сердце, кроме этого жалкого щенка. Лишенное же всякого энтузиазма согласие Дрейка жениться на ней предложением считать нельзя. Годфри почти идиот. Она даже и думать не станет о браке с ним. Так как же убедить его отказаться от ухаживаний?
– Годфри, нам надо поговорить. Давайте пройдем в сад.
Его глаза радостно вспыхнули.
– Сад! О да, это прекрасный фон для того, чтобы сделать предложение.
Розалинда направилась к двери и, отвернувшись от Годфри, закатила глаза, моля небеса ниспослать ей терпение.
Дрейк хмыкнул, наблюдая, как Розалинда пробирается сквозь толпу вместе с сыном леди Блант. Жаль парня, его наверняка ожидает хорошая взбучка Он понял это по надменно приподнятым бровям Розалинды, по напрягшимся мышцам лица: эти признаки всегда предшествовали приступу ярости. Видит ли она и понимает ли, насколько бедняга увлечен ею?
Дрейк пришел к выводу, что Розалинда не имеет никакого представления о любви, за исключением инстинктивных порывов. Пусть она и отвергает близость, но все же не в силах противостоять темпераменту. После первого поцелуя ему показалось, что вспыхнул фейерверк: она взорвалась в его объятиях, словно порох, который слишком близко поднесли к огню.
