Ферн Майклз - Валентина

Валентина засмеялась, а вслед за ней и Мохаб, и все трое хохотали, пока слезы не выступили у них на глазах.

– Знаешь, Мохаб, – с нежностью проговорил Рамиф более мягким голосом, какого Валентина никогда раньше не слышала от эмира, – думаю, свой самый умный поступок ты совершил, когда купил на торгах эту женщину. Она облегчила боль наших старческих хвороб и заставила нас смеяться. Я никогда и ни за что с ней теперь не расстанусь.

Глаза Валентины увлажнились, но на этот раз то были слезы благодарности.

Со временем Валентина познакомилась с порядками во дворце. Все, кто прислуживал престарелому эмиру, любили ее и боялись. Она ревностно охраняла его покой и благополучие, предупреждая все желания старика: по утрам приветствовала ясной улыбкой и приносила с собой кисть винограда, еще сверкающую от росы, часто вела с ним беседы низким гортанным голосом, который он так любил.

Три месяца спустя после своего появления во дворце Валентина стелила эмиру постель на ночь, как вдруг он попросил ее зажечь свечи.

– Кади, – мягко обратилась к нему девушка, – все свечи зажжены! В чем дело? Ты их не видишь?

– Повсюду тьма, – запинаясь, сказал старик. – Я думал, что окажусь готов к этому, когда слепота поразит меня, но… я не люблю темноты! – капризно добавил он.

– Позволь мне помочь тебе, – спокойно попросила Валентина. – Не стоит бояться. Я здесь, и всегда буду с тобой рядом.

Она подвела старика к высокой кровати.

– Я стану твоими глазами, – смиренно проговорила Валентина. – Обещаю, что никогда тебя не покину.

Рамиф похлопал ее по руке и откинулся на подушки.

– Кади, я хочу попросить тебя об одной милости. Окажешь ли ты мне ее?

– Зачем спрашиваешь? – воскликнул эмир. – Ты ведь знаешь, я делаю все, как ты говоришь. Спрашивать просто бессмысленно! – он притворился, что недоволен. – Ну, так о чем ты просишь?

– Мне нужен кто-нибудь в помощь. Можешь прислать сюда из гарема Розалан, рабыню, купленную вместе со мной?

– Еще одна женщина? – проворчал старик. – Скоро я буду окружен одними женщинами! Что скажет тогда Аллах, когда я предстану перед ним?

Валентина ласково засмеялась.

– Он скажет, что ты добрый и мудрый человек. Что же еще он сможет сказать?

– Где ты будешь сегодня спать?

– Здесь, в этой комнате, на полу. Я ведь пообещала, что не оставлю тебя ни на минуту.

– Валентина, – голос старика дрогнул. – Не знаю, долго ли выдержишь ты и сможешь ли справиться со всеми делами, исполнять которые отныне я попрошу тебя?

– Ну конечно же, смогу. Мохаб обучил меня всему. Он говорит, у меня получается лучше, чем у него самого, – улыбнулась Валентина.

– И он прав! Скажи ему, чтобы прислал тебе в помощь женщину из гарема по имени Розалан. Я дозволяю. Но не значит ли это, что я буду прикован к злосчастной постели до конца своих дней?

– Ничего подобного! – твердо заявила Валентина. – Расхаживай повсюду, где только вздумается! Я всегда буду с тобой рядом. Если же кто-то приедет с визитом, я спрячусь поблизости от тебя, и твоей слепоты никто не заметит, а помощь Розалан в этом деле станет неоценима.

– Хорошо, сделаем, как договорились. Всегда находится человек, желающий забрать бразды правления в свои руки, – Рамиф имел в виду своего сына Хомеда, одного из военачальников Саифа ад-Дина, попавшего в войско против своей воли, по настоянию отца.

Старик презирал сына и знал, что тот стремится к власти, чтобы промотать богатства Напура, предав свой народ.

Эмир откинулся на подушки и возблагодарил Аллаха, ниспославшего ему эту девушку. Она стала ему так дорога! Именно Валентина не позволяла разгуляться зависти и коварству Хомеда, поддерживая в старике стремление жить.

Оказывая услугу эмиру Напура, Саиф ад-Дин отослал его сына в свои самые северные войска. А Валентина вернется к единоверцам, когда он, Рамиф, умрет, но не раньше! Старик чувствовал угрызения совести, удерживая девушку возле себя, тогда как в его власти было даровать ей свободу. Но невольница никогда не просила эмира о свободе, а он боялся встретить свой последний час без ее внимания и заботы.

– Думаю, мы все устроим так, чтобы ты осталась в моих покоях. Тогда никто не будет знать, что я болен, и все во дворце привыкнут к тому, что я веду замкнутый образ жизни. Ты согласна?

– Как пожелаешь, кади.

– Дни мои сочтены, Валентина. Я теряю силы и чувствую большую слабость в теле. Прежде я не хотел, чтобы ты знала об этом.

– Я знала, – ответила Валентина. – Ты стал немного сильнее опираться на мою руку, меньше кушать, реже гулять. Этого от меня ведь не спрячешь!

– Так я и думал, – проворчал эмир. – От тебя ничего не скроешь! Поговори со мной, чтобы я мог уснуть.

– О чем же ты хочешь поговорить? – спросила Валентина.

– О тебе. И безо всяких уловок! Каждый раз, когда я прошу тебя рассказать о себе, ты ухитряешься ходить вокруг да около, и в результате я говорю, а ты слушаешь! Но сегодня я хочу знать о тебе все, – сердито потребовал Рамиф.

– Кади, – мягко возразила Валентина, – мне нечего рассказывать. В моей судьбе было не так уж много интересного. Ты же, – шаловливо добавила она, – прожил жизнь яркую и бурную.

– Рассказывай! – твердо потребовал Рамиф. Валентина вздохнула.

– Расскажи, как случилось, что тебя высекли. Почему ты не смогла избежать порки? Меня же ты убедила не отсылать тебя обратно в гарем!

Девушка рассмеялась.

– Королева высекла меня потому, что думала, будто я делю ложе с одним из ее любовников!

– А на самом деле был ли у тебя когда-нибудь возлюбленный?

Рамиф заранее знал, что ответ будет отрицательным, и Валентина его не разочаровала. Она знала, что старый эмир проникся к ней глубоким сочувствием, и не хотела волновать его подробностями давней обиды, нанесенной ей Беренгарией.

– Почему же? Ты такая красивая! Не понимаю! Валентина засмеялась тихим гортанным смехом.

– Прежде чем лечь с мужчиной в постель, нужно, чтобы тебя об этом попросили. А меня никто не просил.

Старик вознегодовал:

– Ты права, дитя! Но разве ты не объяснила своей королеве, что она ошибается?

– Я пыталась, но Беренгария мне не поверила. Кстати, ее любовником, из-за которого она высекла меня, был мусульманин.

– Это же предательство! – возбужденно вскрикнул эмир.

– Да, предательство. Но ее это не заботило, а мужчина… он думал о своем удовольствии, как мне кажется. Да и много ли мужчин могут похвастаться, что ублажали ласками королеву Англии?

– Кто же этот дерзкий человек? – поинтересовался Рамиф.

– Паксон, султан Джакарда, один из военачальников Саладина.

– А! Твой голос становится слаще меда, когда ты говоришь о нем! Что он для тебя значит?