Маргарет Макфи - Благородный разбойник
Его рука медленно поглаживала живот Эммы.
— У тебя такая нежная кожа, — сказал он, скользя рукой вверх.
Ее дыхание участилось. От прикосновений его то поднимающейся, то опускающейся груди Эмма еще острее ощущала, как сильные мужские пальцы все ближе подбираются к ее груди. Их медленные манящие ласки лишали ее способности думать. Чем ближе они приближались к своей цели, тем сильнее Эмма хотела этого.
— Нед… — Она шептала его имя, как молитву.
Он продолжал целовать ее шею, слегка покусывая ее, и наконец обхватил ладонями ее груди.
Из груди Эммы вырвался низкий стон, она отвела руки назад и, обхватив Неда за спину, с силой прижала к себе.
Нед ласкал ее груди, как будто совершал над ними какой-то магический ритуал.
Эмма выгнула спину, словно хотела еще глубже погрузить их в его ладони, словно хотела чего-то большего, требовала этого. В конце концов Нед подчинился.
Когда он в первый раз сжал ее соски, колени Эммы ослабели, и ему пришлось поддержать ее, чтобы она не упала. Эмма громко застонала.
Рука Неда снова обвилась вокруг ее бедер, ладонь накрыла ее лоно. А потом его длинные горячие пальца начали медленно двигаться.
Эмма снова застонала, и ее ноги раздвинулись сами собой. Она чувствовала прикосновение его пальцев к самым потаенным местам. Он не останавливался ни на секунду, другой рукой продолжая ласкать ее соски. Его ласки сладкой томительной мукой терзали Эмму. Так продолжалось до тех пор, пока она не начала задыхаться, извиваться, умолять…
Только тогда Нед остановился, положив ей руку на сердце, как раньше делала она.
— Эмма. — Ее имя слетело с его губ, как дыхание. — Любовь моя.
Ладонь Эммы накрыла его руку, еще крепче прижав ее к сердцу.
— Любовь моя, — эхом повторила она.
Эмма повернулась к нему лицом и заглянула в глаза.
Нед поднял ее и, поднеся к кровати, осторожно положил на спину. Быстро снял с нее туфли и чулки. Избавился от той одежды, которая еще оставалась на нем.
Эмма уставилась на его полностью обнаженное тело, на то огромное, что делало его мужчиной, и ее охватил внезапный испуг. Она задрожала. Но когда Нед накрыл ее своим телом, умудрившись сделать это так, что его тяжесть не придавила ее, страх исчез.
Нед поцеловал ее, и она забыла обо всем, кроме своей любви к нему, кроме желания отдать ему всю себя без остатка.
Он нежно раздвинул ей ноги, и их любовь открылась Эмме во всей ее полноте. Это было как путешествие. Вместе они добрались в такие места, о существовании которых она даже не подозревала. Туда, где звезды, взрываясь от восторга, мерцали россыпью волшебных огней, потому что она любила его, а он любил ее. В этом соитии слились в одно целое не только их тела, но и сердца, и души. И это целое больше никому не дано было разъединить.
Теперь Эмма знала: они были созданы друг для друга. Им было предначертано быть вместе. Любить друг друга. Этот человек значил для нее все. Он заполнял собой все ее мысли, все ее сердце, каждый ее вздох.
В эти первые безумные дни после свадьбы Неду казалось, что он, как никогда, близок к раю. Ему хотелось сделать их незабываемыми и для Эммы. Хотелось показать ей, как сильно он ее любит. Они проводили вместе каждую минуту, и многие из них в постели, занимаясь любовью. В этом коконе не существовало никого, кроме них двоих. Ни прошлого, ни будущего. Только сейчас, только любовь.
Все в ней радовало его: ее улыбка, ее смех, звук ее голоса. Они могли разговаривать часами, и это никогда не надоедало. Их страсть не стихала. Нед наслаждался каждым моментом. Смаковал его, любовно запечатлевая в своей памяти, чтобы никогда не забыть. Да и как бы он смог? И все же даже тогда в нем не угасало сознание быстротечности этих моментов. Сознание того, что это сон. Они не могли навсегда отгородиться от внешнего мира. Реальность уже стучалась в дверь. Нед не хотел впускать ее. Но, в конце концов, у него были и другие обязательства, которыми он не мог пренебречь. Реальность стучалась, и Нед ответил.
Глава 15
Когда Нед вернулся со встречи со своим поверенным, было уже поздно. Эмма еще не ела, дожидаясь его, чтобы пообедать вместе. Она отпустила лакея и дворецкого. Вытащив из горячей печи накрытое крышкой блюдо, поставила его на стол перед Недом.
— Я попросила кухарку приготовить твое любимое, — сказала Эмма, снимая крышку с тарелки, на которой лежали бараньи отбивные с жареной картошкой. — И еще… — Она с улыбкой вытащила бутылку портера, открыла ее и, налив пиво в новую серебряную кружку, подала Неду.
Свет от канделябров упал на выгравированный на ней знак ромбовидной формы, заключенный в круг. Нед провел по нему пальцем, и ему показалось, как будто сердце, расширившись, заполнило всю грудь. На глаза навернулись слезы.
— Это символ с твоего талисмана, — тихо сказала Эмма.
Нед вытащил фишку из кармана и положил ее рядом с кружкой.
— Ты запомнила его абсолютно точно. — Голос Неда звучал низко и хрипло. Он с трудом сдерживал свои чувства.
— Как я могла забыть, когда именно он соединил нас? Ты помнишь тот вечер в «Красном льве», когда выронил его?
— Я помню.
Эмма накрыла ладонью его руку и вместе с ним провела пальцем по рисунку.
— Что он означает?
— Это игральная фишка, Эмма. — За всю свою жизнь Нед никогда и никому не говорил этого. Но ей сказал: — И единственное, что осталось у меня от матери. Она сунула ее в мой карман, когда оставила меня на пороге Воспитательного дома. Это единственный подарок, который она мне сделала.
Пальцы Эммы сомкнулись вокруг его руки и немного пожали ее.
— Я уверена, это далось твоей матери нелегко.
— Конечно. Мне было четыре года, когда я оказался в приюте. Я до сих пор помню этот день. И ее.
У Эммы на глазах блеснули слезы, но Нед увидел в них не жалость, а сочувствие.
— Мать сделала для тебя все, что смогла, Нед. В Воспитательном доме тебе дали возможность благополучно вырасти.
Нед криво усмехнулся:
— Они старались, но я рос трудным ребенком. Я убегал, снова и снова.
— Куда? Зачем?
— В Уайтчепел. Побродить по улицам.
— Ты искал свою мать?
— Уайтчепел был моим домом. Совсем не то, что неизвестные места в другой стороне города во многих милях от всего того, что я знал.
— Так вот почему ты можешь отдыхать только там. Потому что это действительно твой дом, — тихо сказала Эмма.
Он кивнул:
— И, кроме того, я скучаю по нему. И никогда не хотел бы его забыть. Да, он грязен и некрасив, но для меня это реальный мир, каким никогда не сможет стать это место.
