Данелла Хармон - Убежденный холостяк
Джеральд переводил злобный взгляд с сестры на ее мужа, на того, кто лишил его финансового благополучия, на того, кто перевернул его жизнь с ног на голову. На того, кого он ненавидел лютой ненавистью.
«Я отомщу тебе, — думал он. — Подожди, и я отомщу».
— Отлично, — мрачно проговорил Джеральд. — Но вы об этом пожалеете. Оба.
Он решительно вышел из библиотеки и направился в свою комнату. Складывая вещи в дорожный сундук, он обратил внимание на пакет. Видимо, его принес сюда слуга и оставил на тумбочке у кровати. Имени отправителя на пакете не было. Джеральд разорвал плотную бумагу. В пакете оказался маленький пузырек и записка: «Используй его с умом. Ева». Вот оно, спасение.
Эндрю дождался, когда Сомерфилд покинет библиотеку, и, поклонившись жене, тоже поспешил уйти, чтобы избежать ее вопросов.
Однако Челси даже не попыталась остановить его.
Эндрю никак не мог разобраться в своих чувствах. Ему хотелось, чтобы Челси бросилась за ним и выпытала у него правду. Хотелось, чтобы она осталась на месте и никогда не запоминала о сегодняшнем происшествии. Он устало провел руками по лицу. Господи! Он сам не знал, что ему нужно. Он чувствовал себя трусом, а возможно, и чудовищем.
И это не имело никакого отношения к тому, как он обошелся с Джеральдом. Когда он вошел в библиотеку, тот отдыхал, попивая вино Челси и читая книгу Челси. Косвенных намеков графа, его колкостей и наглой усмешки хватило для того, чтобы Эндрю сделал верный вывод, У него перед глазами снова возник образ жены, выпрыгивающей из кареты и отважно идущей навстречу этой рыжеволосой авантюристке. Он снова увидел, как Чарльз, качаясь, поднимается на ноги, и понял, что Сомерфилд замешан в похищении возбудителя. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести его из себя.
«Господи, помоги мне. Что она обо мне думает?»
Эндрю шел по коридору, ища покоя, мечтая погрузиться в работу и отгородиться от всего мира, но у него даже не было лаборатории, где можно остаться наедине с самим собой. Он чувствовал себя одиноким, как корабль со спущенными парусами, загнанной лисицей, которая вдруг потеряла свою нору. Господи, что же ему делать? Он все испортил.
«Скажи ей. Скажи ей и покончи с этим».
Эндрю почти бежал, пытаясь избавиться от своих мыслей.
«Нет, — затряс он головой. — Я разрушу все, что мы уже построили. Она будет считать меня уродом, жалеть и ненавидеть. Она станет испытывать ко мне отвращение. Я не смею сказать ей. Не смею».
Челси понимала, что Эндрю нужно время, чтобы побыть одному. Она дала ему час, а потом отправилась на поиски.
Его не было ни в конюшне с Ньютоном, ни в столовой за завтраком, ни в спальне. Она нашла его в бальном зале. Небрежно бросив камзол на стул, он шагал взад-вперед вдоль длинной стены.
«Надо сделать вид, что ничего не случилось, — говорила она себе. — С ним следует обращаться как с испуганной, загнанной в угол собакой, которая готова укусить. Завоюй его доверие. И будь осторожна, иначе он окончательно замкнется в себе».
— Так, все понятно, — весело сказала Челси, беря камзол и аккуратно его складывая. — Тебе не нравится отделка и ты хочешь сменить обои.
— Нет.
— Значит, ты хочешь пробить еще одно окно, чтобы в зале стало светлее.
— Я прикидываю, как расставить полки.
— Полки? Зачем?
— Затем, что этот зал идеально подходит для лаборатории.
— Господин муж, это же бальный зал! Придется вам устроить лабораторию в каком-нибудь другом помещении.
Эндрю резко повернулся и устремил на Челси тяжелый, сердитый взгляд.
— Насколько тебе известно, я не люблю выезжать в свет. Следовательно, мне также не понравится, если этот свет приедет ко мне. Поэтому мы спокойно обойдемся без бального зала.
Челси скрестила руки, прижав сложенный камзол к груди.
— А вот мне бы очень хотелось иметь бальный зал. — Она спокойно встретила его взгляд. — Эндрю, знаешь…
— Что?
— Кажется, опять настало время попытаться завязать дружбу между нами. Начали мы очень хорошо.
Прежде чем он отвернулся, Челси успела заметить боль в его глазах.
— Эндрю?
— Зря ты вышла за меня, — бросил он. — Тебе было бы лучше без меня, даже с испорченной репутацией. Я никогда не сделаю тебя счастливой. Просто не смогу.
— Ты уже делаешь мня счастливой, когда не отдаляешься и не отталкиваешь меня своим гневом, которого я не понимаю. — Челси подошла к нему и положила руку ему на локоть. — Почему ты мне не доверяешь?
Она почувствовала, как под ее пальцами напряглись мышцы его руки. Эндрю продолжал молча смотреть в стену.
— Почему ты не откроешь мне истинную причину своего нежелания появляться в свете? — снова заговорила Челси. — Причину, по которой ты постоянно держишь меня на расстоянии и начинаешь злиться, стоит мне приблизиться? — Она старалась, чтобы ее голос звучал как можно мягче. — Причину своего странного утреннего поведения? Ведь ты поторопился убежать, чтобы ничего не объяснять.
Эндрю повернулся лицом к Челси. В его глазах появился опасный блеск. Она же смотрела на него спокойно, отказываясь отступать, так как догадывалась: он хочет испугать ее и заставить уйти. И еще она догадывалась, что его крохотная частичка — та самая частичка, о существовании которой он, возможно, и не подозревает, — жаждет сострадания и понимания.
Эндрю отдернул руку.
— Думаю, на этом мы закончим разговор, — холодно произнес он и вышел.
И на этот раз Челси не побежала за ним. Она долго стояла посреди бального зала и размышляла, а потом гордо вскинула голову и пошла в свою комнату. Oна чувствовала себя побежденной, и ее душили слезы. Вот и все, что она сможет вспомнить о первом утре супружества.
Дверь в ее комнату была приоткрыта. Она вошла внутрь. В спальне царил полумрак. Тихо притворив за собой дверь, Челси приблизилась к кровати, скрытой под балдахином. В ней вспыхнула робкая надежда, что сейчас она отодвинет штору и увидит Эндрю — доброго, раскаивающегося, жаждущего и готового продолжить то, что они начали в подъездной аллее.
Челси раздвинула шторы и не раздеваясь упала на кровать. Слезы жгли глаза. «О Эндрю!»
Она поняла, что постель пуста, только когда коснулась матраса. Вернее, не совсем пуста. В постели ее ждал Пятнистый.
«Слишком много приключений для первой брачной ночи», — сказал Эндрю. Челси уткнулась лицом в подушку и расплакалась.
Глава 24
Поднимаясь наверх, Эндрю услышал стук копыт и понял: Сомерфилд уехал. Отовсюду до него доносилось перешептывание слуг, обеспокоенных появлением нового хозяина.
Когда Эндрю остановился возле комнаты Челси, из-за двери послышались сдавленные рыдания. Он взялся за дверную ручку и замер. Его переполняли стыд и страх. Он не догадывался, что Челси умеет плакать. И вот сейчас она плачет и плачет из-за него. Он почувствовал себя последним мерзавцем. Надо пойти к ней и успокоить, но что он может ей сказать? Что может предложить? Правду? Или полуправду? Или наглую ложь?
