Анастасия Логинова - Усадьба
А я не хотела входить – всем сердцем не хотела, поскольку заранее знала, что там увижу. Как и в тот день, Лизавета и Ильицкий стояли у камина – он целовал ее жадно, страстно, совсем не обращая внимания на меня. А когда все же они меня заметили, то вовсе не принялись оправдываться, а напротив – расхохотались. Надо мной.
— Глупая маленькая француженка… - отчетливо произнес Ильицкий и с любопытством глядел теперь на меня, будто ожидая, что я стану делать. Лизавета стояла рядом с ним и, опираясь на его плечо, заливисто смеялась.
И вдруг лица их стали расплываться, яркий свет застилал все вокруг, а сон мой таял, словно лед по весне. Я неизбежно возвращалась в свою реальность и будуар Лизаветы – а в голове моей все еще звучал ее смех.
Однако не это меня уже волновало: разгоняя остатки сна, я более всего боялась упустить мысль, которую сон навеял. Порывисто поднявшись на ноги, я скорым шагом направилась в коридор, а после спустилась вниз. Распахнула двери в столовую, где слуги уже накрывали завтрак, и – теперь воочию увидев этот камин и вспомнив, как эти двое стояли и целовались, я полностью убедилась, насколько я глупа и невнимательна. Это не Ильицкий провожал ее в ту ночь. Тот мужчина был почти на голову выше Лизаветы, а с Ильицким она почти одного роста – я не обращала внимания прежде, но когда они стояли рядом возле камина, это было особенно хорошо заметно!
Итак, это был не Ильицкий! – билась радостная мысль в моей голове, – я все же нашла, я сумею это доказать теперь! Это был кто-то гораздо выше его, или же… - я снова поникла, понимая, что мужчина, которому Лизавета доходила бы до плеча, должен быть ростом под два метра… в поместье, кажется, таких здоровяков вовсе не было. Гораздо логичнее предположить, что… что я ошиблась во всем и полностью, и той ночью я видела вовсе не Лизавету. Я же не видела ее лица – было слишком темно, я узнала ее лишь по плащу. А о плаще знала еще как минимум одна девушка невысокого роста…
И прежде, чем эта догадка смогла оформиться полностью, сердце мое екнуло, и я снова помчалась наверх, буквально ворвавшись в комнату Натали.
Она не спала уже – была одета и причесана, но все еще сидела у зеркала, нервно обкусывая заусенцы на пальцах.
— Мне казалось, ты избавилась от этой дурной привычки, - сказала я о заусенцах, все еще стоя у двери.
Натали тоже была неприветлива и все еще не рвалась со мной что-то обсуждать.
— Какая теперь разница – я больше не учусь в Смольном, ты же знаешь.
— И тебе не жаль совсем? Что не увидишь больше наших подруг, Ольгу Александровну. А твой папенька что бы об этом сказал?
— Перестань! – прервала меня подруга дрогнувшим голосом.
Она порывисто отвернулась, и я заметила, как по щеке ее катится слеза. Я не выдержала – я не могла разговаривать с ней строго, Натали не заслужила этого. Подойдя к ней, сидящей у зеркала, я положила руки ей на плечи и прижалась щекой к ее волосам:
— Что происходит, Натали? Ты ведь не хочешь выходить за Андрея…
Я еще не договорила, как Натали, порывисто обернувшись, обхватила меня за талию и разрыдалась горько и безутешно:
— Я не знаю… Андрей хороший! Андрей очень хороший, и я люблю его… наверное… Но я не хочу за него замуж! По крайней мере, не теперь и не по той причине!
Должно быть, она тут же поняла, что сказала лишнее и подняла на меня заплаканные глаза. Долю секунды я читала в них сомнение, но потом привычка делиться со мной всеми мыслями взяла верх, и Натали решилась мне рассказать.
— Пообещай, что не будешь осуждать меня! - она просящее заглядывала в мои глаза, - той ночью, когда убили мою мачеху, мне не спалось, я стояла в коридоре и долго смотрела в окно. А потом я увидела ее. Снова! Только она была не одна, а с каким-то мужчиной… - голос Натали снова задрожал, а слезы хлынули с новой силой, - мне кажется, это был Андрей. По крайней мере, на нем был его плащ. Ведь такой плащ – «крылатку» не носит больше никто в усадьбе! Это совершенно точно была «крылатка» - я видела! А потом… потом, когда приехали следователи, я сама не знаю почему, но я сказала им, что… словом, что провела ту ночь с Андреем. Это бы давало ему алиби, понимаешь?!
Натали замолчала, глядя на меня во все глаза и ожидая моего ответа, как вердикта:
— Я понимаю, - ответила я едва слышно.
Я говорила искренне – я действительно ее понимала, и сама не знала, как бы поступила сама на месте Натали. Разум говорил, что это бесчестно и отвратительно, и что нельзя так лгать хотя бы потому, что в этом случае пострадают невиновные. Но сердце эгоистично требовало, чтобы пострадала хоть сотня невиновных, лишь бы он, тот единственный, был жив, здоров и где-нибудь рядом со мной.
И я не могла даже дать какой-либо совет Натали – я не была в праве его давать. Могла только обнять ее крепко и пожалеть.
— Но я не хочу, чтобы Женю считали убийцей!.. – продолжала она. – И не хочу, чтобы считали Андрея. Хотя, если это действительно сделал он… Господи, Лиди, а что если это действительно сделал он? Я сначала думала, что всем только лучше станет после ее смерти, и что даже благодарна убийце, но сейчас… Лиди, я не смогу быть женой убийцы – я лучше в монастырь уйду, или утоплюсь. Что мне делать?
— Ты разговаривала с Андреем по этому поводу? Быть может, он сможет объяснить все?
— Нет, я не смогла его ни о чем спросить, потому что я… я боюсь его. Я сама загнала себя в ловушку! Боже мой, что мне делать теперь?..
Натали не рыдала уже, и даже не плакала, изможденная до предела. Однако, кажется, она способна была рассуждать здраво, потому я, отпустив ее и сев напротив, заговорила вкрадчиво и твердо:
— Я могу лишь сказать, чего тебе явно делать не следует. Не нужно выходить замуж за Андрея – это никому ничего хорошего не принесет.
— Но как же?.. Моя репутация… Андрей сказал, что теперь единственный выход для нас это пожениться как можно скорее. И я ведь сказала следователям, что… и они записали это в свои бумаги. И вдруг об этом уже знают другие, или догадываются? Миша, мне кажется, точно догадывается, он теперь будет дурно думать обо мне – я не вынесу этого, Лиди!
Она снова разрыдалась, ныряя в мои объятия.
— Эти бумаги будут уничтожены – я тебе обещаю! - Я сказала это очень твердо и, будучи уверенной, что дядя действительно устроит это. Я уговорю его во что бы то ни стало! - А репутация… существует множество женщин, которые и с загубленной репутацией живут счастливо, однако, едва ли найдется хоть одна, которая еще до свадьбы боялась бы будущего мужа, считала его убийцей, а потом, среди всех сомнений и недоговорок, была бы с ним счастлива. Подумай, на что ты обрекаешь себя.
По мере того, как я говорила, Натали успокаивалась и уже не плакала. А после, когда я полувопросительным тоном спросила, даст ли она новые показания относительно Андрея, она отвела взгляд и легонько кивнула.
Вероятно, Натали действительно считала, что это Андрей убил Лизавету – я же не была в этом уверена в полной мере. Единственное, что я сейчас знала точно – что той ночью я видела не Натали. Но и не Лизавету.
Мысли мои оформились уже почти полностью, я была готова поделиться ими с Платоном Алексеевичем, но наметила себе и небольшой список дел, необходимых, чтобы быть уверенной до конца. Однако не успела я закрыть за собой дверь, как увидела приближающегося ко мне по коридору князя Орлова.
— А… Натали у себя? – нерешительно спросил князь, косясь на неплотно прикрытую дверь ее комнаты.
Черт меня дернул в этот момент, но я, не моргнув глазом, ответила:
— Нет, я сама ее ищу. Вероятно, Натали прогуливается по парку со своим женихом.
Я заметила, как округлились от ужаса глаза моей подруги, но она стояла, замерев, и как будто ждала чего-то. Князь же при словах о женихе лишь поспешно кивнул, изображая понимание:
— Что ж, в таком случае я прошу вас, Лиди, попрощаться за меня с Натальей Максимовной, я уезжаю… внизу уже ждет кучер.
Но он стоял, не двигаясь и крутил в руках модную шляпу-«котелок». А потом заговорил опять, словно через силу.
— Не следовало мне вообще приезжать сюда. Сам не знаю, на что я надеялся… глупо было ждать, что Наталья Максимовна до сих пор помнит нашу детскую дружбу.
Натали молчала, и я даже не силилась уже понять, о чем она в этот момент думает. Но на князя я смотрела с усталым осуждением, гадая, сколько он еще может продолжать в таком духе.
— В общем… - Орлов глубоко вздохнул, глядя мимо меня своим печальным взглядом, - передайте Натали, что я желаю ей всяческого счастья… здоровья… всех благ…
Ей-богу, мне казалось, он сейчас расплачется, да и разыгрывать спектакль мне надоело. Однако и щадить его я все же не собиралась, сказав надменно:
— Михаил Александрович, боюсь, ваши пожелания неуместны, поскольку никакой свадьбы не будет.
На лице князя сперва появилось удивление, а потом брови начали сходиться на переносице:
