Меж двух орлов - Оксана Зиентек
– Может, объехать его как-нибудь? – Спросил пан Адам с надеждой.
– Как?! – Пан Кшиштоф выругался грязно и затейливо, поминая зуброву родню до седьмого колена. Почему-то Мирославе показалось, что зверю не понравилось сказанное, так как зубр снова взревел несколько раз ударил землю копытом.
– Тише, Кшисю, – пан Адам старался сохранять спокойствие. – Видишь, нервничает. Как бы не кинулся. Так как насчет объехать?
– Буреломы кругом. – Пан Кшиштоф тоже постарался говорить спокойно, чтобы не дразнить зверя зря. – Верхом не проедем, только время потеряем. Проще подождать. Не век же он тут стоять будет.
– Умгу. – Пан Адам задумчиво подкрутил ус. – А Януш с Гжесем, тем временем, по следу, как по ниточке, найдут.
– Не найдут. – Пан Кшиштоф дернул плечом. – В болоте наш след собаки потеряли. Опять же, я им нюх отбил, пару дней они – не помощники.
– Так не у одних Соколувских собаки водятся. А Августов и Дембова, насколько я знаю, от твоих земель – в заячий скок. Кстати, мы сейчас далеко от границы?
– Собирался ночью через дембовские леса проскочить. – Неохотно ответил пан Кшиштоф.
– Значит, близко.
Зубр, тем временем, и не собирался сходить с тропы. Наоборот, дав людям время подумать (так и хотелось сказать, одуматься), зубр развернулся и неспешно пошел на всадников.
Пан Кшиштоф попытался отпугнуть его шумом, но, похоже, только раззадорил зверя. Мирослава едва могла дышать от боли в ребрах. Висеть поперек взбудораженного коня – та еще радость. Видимо, это понял и пан Адам.
– Кшисю, он на коней идет! – Он попытался перекричать конское ржание. – Видать, из выживших подранков. Помнит, как его загоняли.
– Адамку! – Пану Кшиштофу, похоже, причины такой нелюбви зубра к коням были не интересны. – Мне плевать, что эта тупая скотина помнит! Эх, пся крев, рогатины на него нету!
Услышав про рогатину, огромный бык снова взревел. Одною рукою с трудом удерживая коня, пан Адам другой рукой ссадил Мирославу с седла.
– Прячься за кустами, быстро. – И направил коня так, чтобы конским боком прикрывать отползающую с тропинки Миросю.
– Адаме! Держи! Сбежит же! – Возмутился его товарищ.
– Куда ей тут бежать, посреди леса? – Резонно заметил пан Адам в ответ. – А так – оба с ней пропадем ни за грош. С ней поперек седла я не вывернусь.
Впрочем, не вывернулся и так. Мирослава от ужаса даже кричать не могла, горло словно удавкой перехватило. Свернувшись в клубочек у корней старого дуба, она тихо поскуливала, пытаясь прикрыть голову связанными руками. Но это не помогло ей не слышать происходящего.
Когда рев, стоны, ржание и прочие звуки боя стихли, Мирослава так и осталась лежать, боясь открыть глаза. То, что зубр умудрился сильно покалечить кого-то из нападающих, было ясно. Оставалось только дождаться и узнать точно, кого. И что будет дальше.
Но, вместо ожидаемого звука шагов, сзади раздался топот копыт.
– У-у-у-у… – Тоненько, на одной ноте снова заскулила Мирося. Однако, вместо тяжелого удара ее плеча коснулось влажное дыхание. Зубр осторожно обнюхал обмирающую от страха девушку, словно проверяя на повреждения. А потом снова легонько ткнул мордой в плечо, дескать, хватит лежать, вставай.
Мирослава открыла глаза и снова зажмурилась. Зубр всей своей огромной тушей нависал над ней, свесив морду почти к самому лицу. Ответом на такую явную трусость было насмешливое фырканье.
– Хорошо тебе смеяться, – шепотом пожаловалась Мирослава, непонятно почему решив, что зверь ее поймет. – Ты сам вон какой большой и сильный.
Зубр снова отошел на пару шагов и фыркнул, мотнув головой. Казалось, еще миг, и он заговорит человеческим голосом: «Ну же, вставай!». И Мирося встала. Потому что сколько ни лежи, вставать все равно придется. Падать со связанными руками в корни дерева оказалось значительно легче, чем вставать. Но зубр не торопил, словно осознавая, что этой странной человечке нужно немного времени, чтобы привыкнув.
Наконец-то Мирося справилась и, пошатываясь, двинулась в сторону тропинки.
Однако, зверь вновь осторожно переступил с ноги на ногу, ненавязчиво так загораживая дорогу.
– Мне нельзя туда, да? – Догадалась Мирося, которой казалось, что каждое ее слово хозяин Пущи понимает не хуже человека. – Ты их сильно потоптал? А если там помощь нужна?
Зубр сперва набычился, грозно замычав, а потом фыркнул, словно посмеиваясь.
– Говоришь, не нужна? – Мирося ахнула. Мертвяков ей видеть доводилось, но чтобы вот так, из-за нее. От всего пережитого девушку начало бить мелкой дрожью. Но зубр не дал ей времени на лишние переживания. Он опустился на колени и замычал-позвал, пристально глядя на доверенную ему человечку.
– Я должна залезть сверху? – Мирослава осторожно подошла к зверю. – А не свалюсь?
Снова фырканье в ответ.
– Ну да, хороша я. – Вздохнула девушка, сообразив, что все это время разговаривает с лесным зверем. – Я б тебя еще про здоровье пани зубрвой начала допытываться, про деток…
В ответ зубр промычал тихонько и так довольно, что Мирося невольно улыбнулась.
– Что, все благополучны, говоришь? Ну и хвала Творцу. Ладно, выводи, мой хороший. Только осторожно, как бы тебя охотничьи собаки не порвали. Их-то сейчас, наверное, полон лес.
Забраться на огромного зубра человеку Миросиного роста оказалось непросто. А если вспомнить, что проделать ей это пришлось со связанными руками… Зубр всю ее возню выдержал спокойно, только мычал тихонько, когда Мирося очень уж сильно где-то тянула за шерсть. Наконец-то, все получилось. И обессиленная девушка, буквально, упала на гриву зубра.
– Все. Теперь вези, куда хочешь. Сил моих больше нет!
Сил действительно не было. Ни на то, чтобы усесться поудобнее, ни на то, чтобы поправить задравшуюся юбку. Ни даже на то, чтобы обернуться в сторону поляны, которую зубр старательно обходил подлеском. Их хватило только на то, чтобы поглубже зарыться лицом в густую шерсть загривка. Шерсть щекотала нос и сильно пахла диким зверем. Зато хоть немного защищала от хлещущих по бокам веток.
Сначала Мирося изо всех сил цеплялась за зверя, а потом чуть успокоилась. Ехать на зубре оказалось ненамного сложнее, чем на коне. И уж точно удобнее, чем когда тебя везут переброшенной через седло. Измученной девушке показалось, что она только на минуточку позволила себе закрыть глаза. А очнулась она от звуков человеческого голоса. И этот голос
