Жаклин Санд - Женщины французского капитана
– Вы были правы, Камиль, – сказал Сент-Арно мертво молчавшему де Дюкетту, – этот ваш виконт очень ловок. Вы не зря вызвали его сюда. Пожалуй, прежде чем я… – он замолчал. Не сказанное повисло в воздухе. – Я рекомендую вас, лейтенант де Моро, Канроберу как человека, способного распутывать подобные дела. Уверен, что он найдет вам занятие. Я подпишу приказ.
– Благодарю, маршал! – Сейчас Сезар ощущал лишь усталость, настоящая благодарность придет потом. Но в глубине души виконт знал: все получилось так, как он хотел. Головоломка сложилась.
– Что вы сделаете с де Ларошем? – хмуро спросил полковник.
– Из уважения к его семье трибунал будет закрытым, – ответил Сент-Арно. – Что он решит. Но за убийство и дезертирство кара одна. Вы знаете какая.
И снова надолго установилось молчание. Сезар сидел и думал, как любопытно иногда поворачивается колесо судьбы: для многих тысяч человек война только сегодня началась, а для него, виконта де Моро, она в чем-то закончилась.
И этот конец его маленькой личной войны – лишь начало чего-то большего.
На следующий вечер в честь победы при Альме для офицеров и их жен устроили танцы.
Сезар позвал Трюшона. На танцах они и увиделись – оркестр, состоявший из полковых музыкантов, настраивал инструменты, дамы хихикали и обмахивались веерами, офицеры щеголяли вычищенной формой. У Сезара тоже мундир оказался отчищен хоть куда – Кристель постаралась.
– Чтобы вы были самый красивый офицер, – произнесла она и тут почему-то засмущалась.
– Но ты ведь думаешь, что я не самый красивый офицер, – поддел ее Сезар.
– Ваша светлость…
– Не возражай мне. Кто самый красивый?
– Не скажу я вам! – буркнула Кристель. – Вы надо мной смеетесь!
– Ладно, не говори. Только у него тоже мундир нечищеный. Хочешь, сходи, предложи свою помощь.
Она покраснела еще больше и убежала.
Теперь лейтенант де Симон в очень, очень чистом мундире разговаривал с четой де Кормье. Инесс, прелестная в бледно-розовом платье, с поздней розой в волосах (и где добыла?!), смеялась, опираясь на руку мужа. Капитан де Кормье казался спокойным и… пожалуй, да. Счастливым. Вот как выглядит счастье.
«Хорошо, что он не знает», – подумал Сезар. Не знает, что друг вожделел его жену. Не знает, что ей пришлось пережить и как она осталась ему верной. А вот Инесс знает. Потому сегодня она смеется легко, очень легко.
Пока всем было только известно, что лейтенант де Ларош взят под стражу за убийство капитана де Эмона. Ни роль Сезара в этом деле, ни подробности пока не афишировались.
Виконт смотрел на счастливую Инесс де Кормье и молился, чтобы все это осталось тайной за семью печатями.
В тот момент Трюшон и явился.
– Вот зрю я льва, – провозгласил он, – и лев обозревает поле битвы, оставшееся за ним, и чувствует, что сыт.
– Это откуда? – поинтересовался Сезар.
– Ниоткуда. Сам сочинил. Получился бы из меня сказитель?
– Отвратительный.
– Никогда вы меня не хвалите, – пожаловался Трюшон, – все ворчите и ворчите. Что за мерзкая у вас натура.
– Хуже некуда, – рассеянно согласился Сезар. – Как ваши интервью?
– Благодарю, все прекрасно. «Ла Пресс» должна мне гонорар увеличить за такой материал. И вам спасибо, что слово держите.
Они стояли рядом и смотрели на толпу – офицеры флиртовали с дамами, сверкали драгоценные камни, вспархивали веера. Оркестр, настроив, наконец, инструменты, заиграл нечто воздушное, и пары закружились, словно листья в водовороте.
– Обещают венский вальс, – сказал Трюшон. – Пойду, что ли, отыщу себе даму. А вы будете танцевать?
– Возможно, позже.
– Перетрудились за эти дни?
Виконт пожал плечами.
– Я все думаю о капитане де Эмоне. Ведь я даже не знаю, как выглядел этот человек, подбросивший мне столько пищи для ума; я слышал, что он был красив, но даже мертвым его не видел. И жалею, что не могу сказать ему спасибо – за то, что он для меня сделал.
– Ого! – восхитился Трюшон. – А что он для вас такое сделал?
– Я вам расскажу как-нибудь потом, за ужином. Самое главное, пожалуй… Я сначала думал, что это дело о любви. Потом о дружбе. Затем уже, когда поймал де Лароша, думал, что это дело о предательстве и дезертирстве. Но, Ксавье, это все-таки оказалось дело о любви. И я начинаю подозревать, что так оно всегда и было.
– Так было – что?
– И это, и мое личное дело, пожалуй. Все стоит на любви. Абсолютно все.
– Самое время вспоминать об этом на войне, – саркастически заметил Трюшон.
– Именно здесь. Де Ларош заставил меня задуматься, спросив, за что я дерусь… Ну а вы?
– Что я? Я пишу статьи и дерусь за свободу печати.
– Да ну вас к черту.
– Перестаньте чертыхаться, иначе заслужите выговор от старшего офицера. А вот и он. Ваш полковник идет, – усмехнулся журналист, указывая куда-то в толпу.
И действительно, то был полковник де Дюкетт, оглядывавшийся в поисках кого-то; увидев, наконец, Сезара, он направился к нему быстрым шагом. Лицо полковника казалось странным.
– Что-то случилось, – негромко произнес виконт. Трюшон же словно засветился от любопытства по своей журналистской привычке.
Подойдя, полковник бросил отрывисто и без лишней прелюдии:
– Мне только что сказали. Час назад Максим де Ларош застрелился в арестантской палатке.
Трюшон присвистнул.
– Из чего?! Из собственной совести?!
– Из армейского пистолета, взятого в нашем арсенале. Номер полка с ручки содран, – по всей видимости, полковник был сильно огорошен новостью, так как не подумал о том, что разглашает ее при журналисте. – Откуда он его взял, неизвестно. Наверное, кто-то передал.
– Задира Пьер? – предположил Трюшон азартно. Журналисту ужасно нравилось играть в сыщика.
– Я его видел здесь недавно, – сообщил виконт. – Да вон он, танцует. Мне Задира сказал, что однажды мы непременно будем стреляться.
– Мог бы и поблагодарить, – заметил Трюшон, – вы его из подвала вытащили и сняли обвинение. Которое, впрочем, сначала ему и предъявили сами… М-да.
– К сожалению, это мог быть кто угодно, – сказал де Дюкетт, продолжая свою мысль. – Солдат, охранявший палатку, сознался, что покинул пост и на две минуты отошел по нужде. Видимо, тогда де Ларошу и передали пистолет. То ли доброжелатели, то ли друзья де Эмона. В любом случае результат мы имеем.
– Значит, трибунала не будет. Мне искать того, кто передал пистолет? – осведомился Сезар. Полковник помолчал, а потом сказал:
– Нет.
– Благодарю. Потому что я вряд ли его бы нашел.
– Такая история… – пробормотал де Дюкетт и добавил уже совсем другим тоном: – Завтра в семь чтобы были готовы. Мы движемся дальше.
– Слушаюсь.