Джоан Смит - Босоногая баронесса
– Очень мило с вашей стороны, лорд Хайятт, но я думаю, прав мистер Медоуз. Дело в том, что Оливия спрашивала меня о Пантеоне. Я ответила ей, что это не место для леди.
– Что и было вашей ошибкой! Вам следовало сказать, что Пантеон – место для степенных и пристойных встреч. Хорошо, поедемте в Пантеон, а если баронессы там не окажется, то тогда уж мы вместе с Медоузом прокатимся на север, так как, не исключено, Ярроу намерен воспользоваться неопытностью баронессы. Насколько мне известно, он совершенно запутался в долгах.
Лаура услышала „поедемте в Пантеон“ с радостью и благодарностью, но считала должным возразить:
– Вам нет необходимости беспокоиться, лорд Хайятт. Очень мило, конечно, с вашей…
– Вряд ли вы можете отправиться туда одна, Лаура, – перебил Хайятт. – Полагаю, вы прибыли в карете Медоуза?
– Да.
– Тогда у вас нет и экипажа! Бегите за своей накидкой, а я пойду принесу извинения за наш уход хозяйке дома.
Лаура помчалась за накидкой. Когда она вернулась, Хайятт уже ждал ее в плаще.
– Я вызвал свой экипаж, – сказал он. – Миссис Пекфорд я сказал, что у баронессы разболелась голова, и Медоуз вывел ее на свежий воздух, а мы увезем домой.
Хайятт взял ее под руку и повел из зала. Вскоре появился его экипаж. Он открыл дверцу, и Лаура поднялась в его карету.
– Пантеон, Оксфорд-Стрит, – объявил он кучеру. Хайятт сел возле Лауры и произнес: – Если крошка намерена продолжать в том же духе, у нее не останется надежды на приличный брак. И без того поползли слухи о Кастлфильде.
– Я знаю об этом. Она совершенно изменилась с тех пор, как приехала в Лондон. Прежде баронесса не вела себя так. Всеобщее внимание вскружило ей голову. Говорила ли она сегодня вам… – Лаура вдруг запнулась.
– Она спросила только, когда ей можно забрать свой портрет.
– Вот как! Значит, вы явились для нее только простым предлогом улизнуть от мистера Медоуза! Он присматривает за баронессой и лезет из кожи вон, чтобы ей угодить. Однако я сомневаюсь, что его любовь выдержит подобное обращение баронессы. Оливия не услышит от него предложения, если не станет более осторожна в своих поступках.
– Так он надеется жениться на баронессе? – заинтересовался Хайятт.
До сих пор он продолжал считать, несмотря на все отрицания Лауры, что супружескую чету составят мисс Харвуд и мистер Медоуз. Их постоянно видели вместе.
– О, да! И это не поверхностная любовь, вовсе нет, это глубокое чувство! Он на самом деле увлекся баронессой.
– Этим-то все и объясняется! – загадочно произнес Хайятт.
Лаура, разумеется, тотчас же попросила объяснить, что означают его слова.
– Кажется, нынче в моде пренебрегать джентльменами, которые имели неосторожность полюбить.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, лорд Хайятт, – воскликнула Лаура.
– Неужели, мисс Харвуд? Не успел я выразить вам свои чувства, как вы стали дурно обращаться со мной!
Чувство обиды и несправедливости и образ коварных ног в одних чулках, крадущихся в комнату леди Деверу, все еще переполняли Лауру, и она холодно ответила:
– Ваш случай и случай мистера Медоуза не имеют ничего общего!
– Общее в обоих случаях то, что дамы незаслуженно дурно обращаются с джентльменами, которые испытывают к дамам далеко не поверхностные чувства.
– Незаслуженно? – воскликнула Лаура. – Честное слово, если то, что вы прокрались в комнату леди среди ночи в одних чулках, не заслуживает плохого обращения с моей стороны, что же в таком случае достойно порицания?
– У меня были не только чулки на ногах, если вы вспомните, и я не крался, а постучал к вам в дверь. Ничто иное как ваша непреклонность…
– Я говорю не о своей комнате, лорд Хайятт! – оборвала его Лаура
– А о чьей? – спросил он с неподдельным изумлением, но вскоре его осенило. – Вы имеете в виду комнату леди Деверу?
– Как? Вы посещаете будуары еще и других дам?
– Моему посещению леди Деверу была простая причина.
– Нет смысла стараться отмыть разными выдумками свои грехи, лорд Хайятт! Джентльмены наносят визит даме через парадный вход и со шляпой в руке. Если вы намерены выдумывать разные оправдания, я не хочу их слышать.
– Обвиняемому обычно дается право на защиту, – заметил Хайятт. – Даже убийцам предоставляется это право. Я хуже убийцы, Лаура?
– Не могли бы мы оставить эту тему, – с раздражением попросила Лаура.
Но Хайятт был достаточно умен, чтобы не возражать. Что ж! Если она не желает слушать, он заставит ее выслушать его признание окольным путем.
– Я делал все ради вас! – сказал он, не сомневаясь, что высказывание не сможет не возбудить ее интерес.
– В самом деле? Скажите на милость, а какую выгоду я извлекла из вашего ночного свидания с леди Деверу? Вы что, специально его подстроили, чтобы вас увидели и тем самым уберегли меня от ошибки принять ваше предложение? Не думайте обмануть меня вульгарной софистикой, лорд Хайятт!
– У нас с вами разговор о горшке, обзывающем чайник черным. Если это не софистика…
Любопытство Лауры достигло наивысшей степени, и она с нетерпением ожидала продолжения. Хайятт заметил, что поймал ее на крючок и замолчал. С трудом выдержав паузу, Лаура спросила:
– Итак, зачем же вы тогда ходили к ней?
– Вам это не интересно, – сказал Хайятт. – Я не стану утомлять вас своими оправданиями.
– Я слышала, вы отдали леди Деверу ее портрет, – сказала Лаура, бросая на Хайятта многозначительный взгляд. – Не сомневаюсь, это тоже было сделано ради моего благополучия
– Ну конечно! – воскликнул Хайятт обрадованно. – Из-за этого я и заходил к ней! Сказать, что она может забирать свой портрет. Я решил, вы правы! Только так можно отвязаться от нее! Тальман не зря считает, что она „неизбежная неприятность“. Вы сами видели ее в Кастлфильде. Я боялся за вас, Лаура.
– Это ваш обычный наряд – одни чулки на ногах? Разве вы всегда снимаете туфли, когда наносите визит даме?
– Только когда опасаюсь подслушивающих старых сплетниц… А кто меня видел? Мисс Кампбелл?
– Я узнала от мисс Тремур. Все в Кастлфильде слышали о вашем ночном визите, – добавила Лаура.
Она пыталась понять, говорит ли Хайятт правду. Как и остальные, она предполагала, что настойчивость леди Деверу одержала верх, и она добилась и Хайятта, и портрета. Но припоминая прошедшую неделю, Лаура должна была признать, что ни разу не видела их вместе.
– Ваше поведение подтвердило слух, если у кого-то еще и оставались сомнения, – сказал ей Хайятт.
– Не обвиняйте меня! Что еще вы могли от меня ожидать?
– Я надеялся, что девушка, на которой я собираюсь жениться, доверяет мне и по крайней мере выслушает рассказ о происшедшем в моем изложении.
