Дениз Робинс - Обреченная невеста
Кларисса Растингторп, которой сейчас было около шестидесяти лет, в молодости была достаточно красивой, что позволило ей завоевать богатого мужа с высоким титулом. Она кокетничала с красивым молодым художником. Он находил ее отталкивающей, но трогательной, а та всегда пыталась убедить его оставить Чевиота и поселиться здесь в одной из комнат ее огромного особняка. Она бесконечно болтала с ним, пока он рисовал ее, угощала конфетами, которых он не хотел, пытаясь силой напоить его. Певерил находил это очень мучительным, но женщина платила хорошо за его работу, а без сбережения денег он никогда бы не смог надеяться на независимость, которой страстно желал.
Кларисса забрасывала его бесконечными вопросами о леди Чевиот и никогда не уставала слушать, как Певерил описывает жену барона. О красоте леди он говорил очень красноречиво, но весьма осторожно о ее личной жизни. Кларисса упрямо настаивала, пытаясь выяснить правду о состоянии дел в Кедлингтоне, и даже пыталась нашептывать дурные истории об Элен Родни и ее таинственной жизни до того, как та стала госпожой маркизой де Чартелет. Певерил вежливо, но твердо не принимал эту информацию.
Тем не менее после рождения ребенка некий мистер Гроувз посетил Растингторп. У него была долгая беседа с Мачионесс, после чего она сразу пришла в комнату, где Певерил наносил последние штрихи на портрете маленькой Виктории Растингторп.
– Мой Бог, теперь быть беде, – хихикнула Мачионесс.
– С кем, ваша светлость? – рассеянно спросил Певерил.
– С Чевиотами.
Тут выражение лица Певерила изменилось.
– Что случилось, ваша светлость?
Кларисса уселась позади него и позволила себе исступленный восторг посплетничать. Она не делала никакого усилия, чтобы не разгласить тайну, которую еще могла сохранить, а вылила всю историю на юношу. Ту самую историю, которую ей рассказал мистер Гроувз.
Так Певерил подробно услышал скандал маркизы де Чартелет и только теперь понял сущность той трагедии, которая произошла в Кедлингтоне несколько недель назад.
– Говорят, что леди Чевиот сошла с ума после родов, – болтала Кларисса.
– Сошла с ума! – повторил Певерил.
– Так говорят, – кивнула головой Мачионесс, любуясь собой. – Бедное создание! Из того, что ты говоришь, она была необычно красива, как и ее мать.
Певерил встал, в глазах был взгляд страдания.
– Господи, будь милостив к моей нежной леди Чевиот, – сказал он низким голосом, в котором звучали нотки ужаса.
Кларисса взмахнула носовым платком, обрамленным кружевами; по комнате распространился запах духов.
– О, да! – сказала она. – Не говори мне, что у тебя шаловливое увлечение леди Чевиот. Ее бедная душа не в своем уме; рассказывают, что барон Чевиот покинул Кедлингтон и уехал на континент. Все знают, что он содержит любовницу в Монте-Карло.
Певерил молчал. Он не мог ни о чем думать, кроме Флер. Он был потрясен до глубины своего чувствительного существа мыслью об ее ужасных страданиях. Не в своем уме? Может быть, и так. Но может быть, это было только одной из фантазий Мачионесс? Ее воображение часто убегало с ней.
Теперь он уже не мог переносить флиртующую надушенную старую женщину и первый раз в своей жизни почувствовал необходимость притворяться. Конечно, он должен ехать на помощь к Флер Чевиот, но без денег он пропадет. У него были кое-какие сбережения, но требовалось больше. Он бросил кисти и низко поклонился Мачионесс.
– Ваш слуга, ваша светлость, – сказал он хриплым голосом. – Прошу вас простить меня. У меня срочное дело, которым я должен заняться. То, что вы рассказали мне, приводит меня к убеждению, что для меня было бы лучше покинуть Кедлингтон. Я пойду и соберу свои вещи.
– Ты возвратишься сюда, в Растингторп? – глупо спросила старая женщина, вглядываясь в него близорукими глазами.
– Я полагаю, что да, ваша светлость.
– Тебе нужны деньги? Я дам их тебе. Он вспыхнул:
– Я хочу только за свою работу.
– Да, да, портрет маленькой Виктории. У тебя будет двадцать гиней за это. Подожди, я дам тебе их сейчас, но если пообещаешь вернуться сюда.
Певерил прикусил губу. Двадцать гиней были целым состоянием и означали для него многое. Он должен быть готовым отдать себя в руки леди Чевиот, если та будет нуждаться в его услугах. Он позволил себе солгать и намекнул влюбленной до безумия старой Мачионесс, что вернется. Позже, с деньгами в кармане, он отправился пешком в Кедлингтон. Он отказался от фаэтона, предложенного Клариссой, так как чувствовал необходимость для себя совершить скромное возвращение после двухдневного отсутствия в башне.
Глава одиннадцатая
День был теплый. Кудрявые облака висели в синем небе, как хлопковая вата. Местность была зеленой и радовала глаз после недавнего дождя. Певерил шел длинной дорогой к Кедлингтонскому холму и купался в солнечном свете, но его сердце было наполнено дурными предчувствиями. Что он найдет в Кедлингтоне? Он расстегнул пальто и освободил галстук, начав взбираться на крутой холм к Уайтлифу.
На всю оставшуюся жизнь он будет благодарен Богу за то, что отказался от предложенного Мачионесс фаэтона: на полпути к вершине холма ему встретилась девушка, которая вышла из леса и схватила его за руку.
– О, мистер Певерил! – воскликнула она. Она хорошо говорила, но с легким бэкингемширским акцентом.
– Раббина, доброе утро тебе! – повернулся он, приветствуя ее.
Это была молодая служанка, одна из прислуг барона Чевиота. Она была принята на работу лишь месяц назад, как раз перед тем, как ее светлость заключили в тюрьму. Она была застенчивым маленьким существом, небольшого роста, боязливой дочерью рабочего фермы Чевиотов. Миссис Динглфут, узнав, что Раввина была бедной и без образования, да еще очень нервной, немедленно настроилась против нее. Певерил несколько раз был свидетелем ее запугивания и пытался помочь ей. С этого времени скромная Раббина и стала рабыней Певерила: в своем поклонении она выполняла небольшие услуги для него.
Девушка ответила на его приветствие, и ее маленькое веснушчатое личико сморщилось от волнения.
– Я благодарю Бога, что увидела вас вовремя и могу поговорить с вами, мистер Певерил! – выпалила она.
Он посмотрел с удивлением на ее разгоряченное потное лицо.
– В чем дело, Раббина? – спросил он в своей доброй манере.
Она сжала руки, перебирая тесемки своей шляпки от солнца, и стала рассказывать, как прошлой ночью ей приказали подать охлажденный сидр в личную гостиную управляющей. Девушка знала, что миссис Динглфут развлекает мистера Айвора. Тот уезжал в Лондон с его светлостью, но вчера вернулся, чтобы забрать кое-какие важные документы, которые его светлость забыл, но не мог доверить никому, кроме своего личного слуги. Раббина пролила немного сидра перед самой дверью гостиной, а пока она вытирала пол, боясь, что вспыльчивая экономка увидит лужу и поколотит ее, услышала разговор, который шел между миссис Динглфут и валлийцем.
