Лора Бекитт - Ярче, чем солнце
Услышав слово «любовь», Нелл напряглась. Их союз был странным… во всех отношениях.
— А что скажет твое окружение?
— Ничего не скажет. Ты — миссис Макдафф и точка.
— Я работница с твоей фабрики, я не принадлежу к твоему кругу!
— Ну и что? Во времена, когда перемешиваются жизнь и смерть, счастье и горе, можно делать все, что угодно!
— Ты часто вспоминаешь девушку, которую любил? — тихо спросила Нелл.
— С чего мне ее вспоминать, если она, как я уже говорил, вычеркнула меня из своей жизни! Отныне мне нет до нее никакого дела. Я даже не знаю, выжила ли она в катастрофе. — Дилан произнес это небрежно, но не без горечи, а после задал встречный вопрос: — А ты думаешь об отце своего ребенка.
— Нет, потому что знаю, что он не думает обо мне. Он вообще считает, что я прервала беременность. Даже если он увидит меня с малышом, ни за что не заподозрит, что это его ребенок.
— Это хорошо. Галифакс — маленький город, рано или поздно здесь обязательно встретишь знакомых.
— После взрыва многие уехали.
— Да, если было куда.
Когда дрова в камине догорели, Дилан и Нелл решили перейти в спальню. Молодая женщина боялась, что их увидит Аннели.
Хрустящие простыни были ледяными, но сверху лежало теплое одеяло. Дилан принес еще два, и, юркнув под эту гору, они крепко обнялись, чтобы согреться.
— Я успел затопить только в комнате, где ночует твоя сестра; думал, ты тоже будешь спать там. Завтра везде будет тепло.
Завтра… Внезапно Нелл поняла, что больше не боится будущего. С этим мужчиной ей не было страшно смотреть в лицо судьбе. Аннели будет жить с ними, она пойдет в хорошую школу. А когда родится ребенок, все будут думать, что он от Дилана.
Не сдержавшись, они вновь занялись любовью. Дилан вспомнил, с каким отвращением Миранда смотрела на него после того, как они впервые стали близки. А ведь тогда он совершенно нормально выглядел! У них в запасе была целая неделя, но она так и не подпустила его к себе, выдумывая разные предлоги, вроде того, что боится забеременеть до свадьбы.
С тех пор у него не прибавилось опыта, однако Нелл понравилось с ним спать! Сейчас он не думал о любви, он не думал ни о чем, просто наслаждался тем, что было, тем, что он неожиданно получил в подарок.
На следующее утро Аннели поглядывала на них радостными глазами. За завтраком Дилан и Нелл сидели, касаясь коленями и время от времени тайком пожимая друг другу руку.
В окна било яркое, совсем не зимнее солнце. Откуда-то слышалась музыка. Все было под стать владевшему ими лихорадочному возбуждению, пьянящему ощущению новизны.
Нелл вспомнила, как они с Кермитом жили в комнате, из которой открывался вид на набережную. Теперь она была рада, что особняк Дилана стоит далеко от гавани. Сейчас там наверняка сиротливо и неуютно, нет ничего, кроме с грохотом разбивавшихся о камни волн да уныло кричащих чаек.
— Надо нанять слуг, — сказал Дилан. — Я подам объявление. Попытаюсь отыскать прежних, хотя едва ли получится.
— Слуг? Разве мы не можем все делать сами!
— В таком большом доме? — рассмеялся Дилан. — Конечно, нет.
Когда он ушел по делам, крепко поцеловав ее на прощание, Нелл тоже решила выйти на улицу. Она хотела взять с собой Аннели, но та предпочла остаться в доме, который исследовала далеко не до конца.
Нелл шла по улицам Галифакса, не узнавая города. Обгоревшие деревья, которые никогда не зацветут и не покроются листвой, лес черных труб, страшные, холодные камни развалин. Картину не спасало даже яркое солнце, даже сверкающий снег!
— Нелл?!
Она становилась, словно натолкнувшись на препятствие. Перед ней стояла белокурая девушка, худая, изможденная, словно постаревшая на десять лет.
— Сиена!
Девушки кинулись обниматься.
— Вот уж не ожидала тебя увидеть! Говорят, на фабрике никто не выжил.
— А мы с тобой?
— В тот день я заболела и не пошла на работу — это меня и спасло.
— А мне повезло: меня вытащили из-под обломков.
Отступив на шаг назад, Сиена с жадностью разглядывала Нелл.
— Ты отлично выглядишь, сразу видно, не голодала. На тебе шикарное пальто!
— Оно не мое.
— А у кого сейчас есть что-то свое! Где ты живешь? Я — в одном из бараков, там много наших девушек. Я видела твою подругу Хлою.
— Хлоя жива?!
— Да, и она ждет ребенка.
Нелл смутилась. Она тоже ждала ребенка, хотя Сиена думает, что она избавилась от беременности. И еще она знает про Кермита. А теперь ей предстоит услышать, что ее подруга стала женой владельца фабрики, на которой они обе работали. Нелл знала, что ни одна из ее прежних приятельниц никогда не поймет, каким образом могло произойти такое чудо.
— Я… я живу в доме мужа.
— Так ты вышла замуж?
— Да, вскоре после трагедии. Мы поженились в Торонто.
— Как ты туда попала?
— Мне была нужна операция на глазах, и он отвез меня туда.
Подруга подозрительно прищурилась.
— А кто твой муж?
— Дилан Макдафф.
В глазах Сиены появилось потерянное и одновременно острое выражение, а один уголок ее рта пополз вверх.
— Как тебе удалось?
— Это он нашел меня в развалинах к вытащил. Он решил мне помочь, потому что я была единственной из работниц фабрики, кому удалось уцелеть. Постепенно мы сблизились и решили не расставаться.
— Поздравляю! Можно сказать, в день крушения Галифакса ты вытащила счастливый билет. Теперь тебе не нужно думать о будущем.
— А ты, — Нелл с трудом перевела дыхание, — что ты сейчас делаешь?
Сиена пожала плечами.
— Большинство предприятий разрушено, работы нет. Мне кое-что выплатили, но на эти деньги не проживешь.
Нелл задумалась. Она не знала, правильно ли поступает и как предложить работу подруге, с которой они всегда были на равных, но все же решилась:
— Не обижайся, Сиена, я говорю это лишь потому, что желаю тебе помочь. Дилан сказал, что нам нужны люди для… работы в доме. Я и сама не собираюсь сидеть сложа руки, а ты… мне бы очень пригодилась твоя помощь.
Она была уверена, что подруга презрительно фыркнет, но та несказанно обрадовалась.
— О, я буду счастлива!
— Думаю, Дилан вернется к пяти часам, так что приходи в шесть. Я объясню, как найти дом. Это недалеко.
Когда Дилан пришел домой, Нелл, запинаясь, рассказала ему про Сиену.
— Работница с фабрики? Что ж, замечательно! Главное, ты ее знаешь.
— Она придет к шести.
— Значит, у нас еще есть время.
У него был затуманенный взгляд. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Дилан думал о том, что в дни добровольного затворничества у него не возникало плотских желаний. Он был подавлен, и свойственное молодости влечение к противоположному полу было загнано глубоко внутрь. И теперь ему до безумия хотелось наверстать упущенное.
