Карен Рэнни - Как избежать соблазна
– О, Грант, пожалуйста! – взмолилась Джиллиана, сжигаемая желанием. С Робертом она не испытывала ничего похожего на это отчаяние и даже не предполагала, что кто-то с такой страстью может ответить на ее зов.
Ее сердце и тело были наполнены им Его силой, мощью, его страстью.
И когда через сладостный экстаз их слияния он вознес ее на волшебных крыльях к освобождению, вместе со вспышкой чистейшей радости у Джиллианы мелькнула неожиданная мысль: сейчас с ней происходит то, на что она даже и не надеялась, о чем не смела и мечтать.
Наверное, она все же падшая женщина, потому что в этот момент, прижимаясь щекой к груди Гранта и чувствуя тепло обнимающих ее рук, Джиллиана испытывала удовлетворение и умиротворенность. И пусть это ощущение не могло быть долговечным, она все равно приветствовала его.
Чувствуя биение сердца Гранта у своего уха, она распластала ладонь у него на груди. Медленно прочертила дорожку от одного мужского соска к другому, нежно лаская их пальцами. Возможно ли, чтобы чувства передались от сердца рукам' Могут ли влечение, нежность, признательность и, возможно, что-то более глубокое, чему она не в силах дать название, передаваться прикосновением?
Грант накрыл ее руку своей и прижал ее ладонь к своей коже.
– Джиллиана.
Не открывая глаз, она улыбнулась.
– Милая Джиллиана.
Услышав это ласковое обращение, Джиллиана открыла глаза и встретилась с Грантом взглядом.
– Прекрасное утро, правда?
– Чудесное утро, – согласилась она, улыбаясь ему. – Или день. Один из самых чудесных дней в моей жизни.
Восторг прокатился по ней, когда Грант наклонился и поцеловал ее. Она вскинула руки и обвила его шею, а мгновение спустя подалась чуть назад и обняла его лицо ладонями.
– Неудивительно, что женщины считают тебя неотразимым. Ты действительно неотразим.
Казалось, Гранта слегка смутили ее слова, и Джиллиана улыбнулась еще шире. Он легонько поцеловал ее в нос и, чуть приподнявшись, сел, опираясь спиной на изголовье.
Когда Грант только привел ее сюда, мысли Джиллианы были заняты им, и только им одним. Теперь же она окинула взглядом комнату, удивляясь, какая она большая.
Кровать с пологом, на которой они лежали, являлась доминирующим предметом обстановки. У одной стены стояло маленькое бюро. Камин занимал большую часть второй стены, а небольшой умывальник приютился у третьей. Маленькое окошко выходило в яркий, солнечный день.
Ослепительно белые квадраты солнечного света обрамляли кровать. Джиллиана вытянула руку и ощутила тепло на коже. День был великолепным. Слишком прекрасным для сожалений.
Или мыслей о смерти.
– Зачем кому-то могло понадобиться причинить тебе вред, Грант? Или твоим братьям?
– Вопрос, который я задавал себе сотни раз, – признался он. – Единственный ответ, который я нахожу, – это наследование титула. Но даже это не имеет смысла. Ближайший родственник – пожилой троюродный дядя. Однако я все же попросил своего поверенного провести кое-какую проверку и удостоверился, что финансовое состояние дяди не столь ужасно, чтобы он был готов на все, лишь бы унаследовать титул.
Джиллиана села с ним рядом, желая быть ближе.
Грант наклонился и поцеловал ее нежным, долгим поцелуем, который привел к чему-то еще более глубокому, более эмоционально наполненному. Когда он уложил ее на подушки, Джиллиана заглянула ему в лицо, лицо, которое она знает так недолго, но которое стало значить для нее так много. Она обхватила ладонью его щеку, большим пальцем легонько поглаживая уголок рта.
Ну что плохого в желании быть любимой? Общество утверждает, что это дурно. Если б люди могли заглянуть в ее голову, то объявили бы ее парией, падшей женщиной, чьи мысли направлены лишь на собственное удовольствие. И они были бы правы, ибо ей безразлично общество, такое ограниченное и осуждающее, каким оно является.
Графы могут время от времени жениться на дочках врачей, но они не женятся на падших женщинах.
Что ж, если у нее нет ничего в будущем, значит, она будет наслаждаться настоящим.
Джиллиана притянула Гранта к себе, погрузив пальцы в его волосы и придерживая за затылок. Со всем мастерством, на какое была способна, со всей страстью, которую ощущала в себе, она поцеловала его. Не потому, что он граф, а потому, что он Грант и она хочет его, нуждается в нем, желает его – и все вместе и все сразу.
Джиллиана нетерпеливо отбросила простыни, разделявшие их, чтобы почувствовать его обнаженное тело. Он был уже твердым, а она – отчаянно жаждущей ощутить его внутри себя.
Одной рукой Грант обхватил ее ягодицы, приподнимая при каждом вхождении в сладостные глубины. Некоторое время Джиллиана сдерживала стон, рвущийся наружу, но, в конце концов, позволила ему исторгнуться. Грант был бесподобен. Все происходящее было бесподобно. Обхватив его ногами, Джиллиана держалась за Гранта, словно он был ее якорем в бушующем море страстей.
Прикосновение ее рук и губ, жар ее тела все больше и больше воспламеняли Гранта, и каждый тихий стон, который она издавала, заставлял его кровь бурлить, и он вел ее от одной вершины к другой, шепча бессвязные слова наслаждения. Джиллиана послушно следовала за ним, пока они не слились воедино, пока он, наконец, не заставил ее кричать и содрогаться в экстазе.
– Расскажи мне о своем любовнике, – попросил Грант.
Просьба не удивила Джиллиану; удивило ее то, что он сделал это сейчас.
– О Роберте? Я знала его, когда жила в Эдинбурге.
– Расскажи о нем.
Она повернула голову.
– Ты действительно хочешь знать о Роберте? Или тебе просто хочется услышать о моем грехопадении и о том, что заставило меня пренебречь своей семьей, обществом, всеми усвоенными мною правилами поведения и воспитания?
– Думаю, это один и тот же вопрос, – мягко заметил Грант.
– Я влюбилась, – просто сказала Джиллиана, поворачивая голову и устремляя взгляд в потолок.
Вот и все, другого объяснения у нее не было. Она влюбилась, как глупая, восторженная, романтическая дурочка. В его улыбке она видела отражение его нежных чувств. Она мысленно повторяла каждое слово, сказанное ей им, вкладывая в эти слова смысл, которого на самом деле там не было. Ей хотелось верить в неизменность их отношений, и она верила и пеклась о нем, и считалась с его мнением всякий раз, когда принимала решение. Она настолько была увлечена Робертом, настолько погружена в свою любовь, что до самого последнего момента не замечала, что он отнюдь не испытывает столь же глубокой привязанности к ней.
Она была юной и импульсивной дурочкой – теперь-то Джиллиана это понимала.
У нее не возникало ни малейшего подозрения, что он просто-напросто использует ее, до того самого дня, когда она зашла к нему домой. Он не пришел в сад, где они условились встретиться. А у нее была для него новость – самая чудесная и прекрасная из всех возможных. В конце концов нетерпение толкнуло ее на отчаянный шаг – пойти к нему домой, где она бывала в гостях, поскольку их отцы вели совместные дела. Ее встретила Мэри, сестра Роберта.
