Вирджиния Хенли - Пират и язычница
– У меня есть плетеные стулья, лакированные шкафчики и другая мебель, – предложил капитан Хардкасл. Рурк покачал головой:
– Этим хламом забиты все чердаки в Хелфорд-Холле.
– О, Ру, можно мне потом все посмотреть?
– Это твой дом, дорогая.
Уже на закате они добрались до берега. Понадобилось трое матросов, чтобы донести все сокровища, добытые Саммер из трюмов «Золотой богини». Наконец все было благополучно сложено в «Шип инн», где остановились лорд и леди Хелфорд, и не успел слуга принести им плотный ужин, как появился офицер с посланием для лорда Хелфорда. Тот наспех пробежал глазами записку.
– Это от короля. Он просит меня прийти, – расстроенно сообщил Рурк, которому вовсе не хотелось покидать свою молодую жену.
– Где он? – встревожилась Саммер, испугавшись, что его величество пребывает в соседней комнате и может в любую минуту войти.
– Он вместе с Бакингемом и Лодердейлом на борту «Королевского дуба», – нерешительно пояснил Рурк, явно не зная, как поступить.
– Ты должен пойти, – уговаривала его Саммер. – Пожалуйста, не считай меня беспомощным никчемным созданием, которое нельзя ни на час оставить одну.
– Прости, дорогая, боюсь, тебя ждет беспокойная жизнь с таким мужем! Я пришлю тебе служанку, – вздохнул Рурк. – Не жди меня, ложись спать.
Несмотря на все уверения Саммер, на душе у нее было пусто и тоскливо. Она ужасно тосковала по мужу. Ей хотелось, чтобы он сам раздел ее, любуясь ее красотой, поминутно целуя в губы. И хотя понимала, что ведет себя глупо и по-детски, ничего не могла с собой поделать.
Оглядев комнату, заваленную свидетельствами его любви, Саммер немного утешилась. Но все равно постель без него такая огромная и холодная!
Раздевшись, она скользнула под простыню. Груди нестерпимо ныли. И еще одна мысль не давала покоя. Вскоре ей придется развлекать короля и придворных!
Саммер затрясло от страха. Сможет ли она достойно выдержать это испытание? Вчера Рурк пожал плечами и посмеялся, считая, что нет ничего проще. Но выносить общество чванливых аристократов, да еще постоянно думать при этом о томящемся в тюрьме Спайдере… Нет, пожалуй, это уже чересчур!
Наконец она свернулась клубочком, сжала груди, чтобы избавиться от тянущей боли, и незаметно для себя заснула. Она так и не услышала, когда вернулся Рурк, и, открыв глаза, обнаружила, что ее голова лежит на груди мужа. Какое счастье! Он рядом! Он пришел!
Осторожно приподняв ресницы в надежде хорошенько рассмотреть лицо спящего мужа, она увидела, что глаза его открыты, а во взгляде столько любви, что все страхи и сомнения растаяли, как мартовский снег.
Уложив Саммер на подушки, он веером раскинул на белом полотне ее черные пряди и провел костяшками пальцев по ее щекам, горлу, плечам с такой нежностью, что она едва не заплакала.
Рурк губами осушил слезу и чуть дотронулся до ее розового ротика. Саммер беспомощно застонала, всем своим существом предвкушая новые ласки, и, посмотрев на мужа сквозь полуопущенные ресницы, обвела кончиком пальца его губы. Он поцеловал ее руку с таким благоговением, что у девушки перехватило дыхание. В эту минуту она была готова умереть от любви.
Рурк бережно припал к ее грудям, точно к драгоценным чашам китайского фарфора.
– Я так тебя люблю, – прошептал он. – Милая, дорогая, сердце мое, отдайся мне.
И она подобно цветку, развернувшему лепестки под благодатным солнцем, развела бедра и приняла его в себя. До сих пор она не знала, что любовь может быть такой мучительно-нежной. Он не отрывал губ от ее припухшего и покрасневшего рта. Оба словно парили на легких облачках, беспечные, невесомые, преисполненные неземной любовью. И когда они слились в экстазе, тихий крик Саммер подарил Рурку новое наслаждение.
Он снова обнял Саммер и принялся укачивать ее, как ребенка.
– Мне несказанно повезло, что я тебя встретил, – прошептал он и, сгорая от желания показать ей свою любовь, решил, что пока она будет у модистки, пойдет к ювелирам и накупит ей драгоценностей. – Отвези отрезы к портнихе, дорогая, и закажи платья. И скажи, чтобы их переправили в Хелфорд-Холл, когда будут готовы.
– Наверное, стоит отнести и мантуо, которые ты мне подарил, чтобы они смогли их ушить по моей фигуре. Все дамы в Стоуве умрут от зависти.
Рурк встал с постели, и, глядя на его великолепное тело, она поняла, что и без того нажила себе немало завистниц.
– Знаешь, как ни удивительно, все эти восточные платья вошли в моду только потому, что королева Екатерина родом из Португалии. Бомбей – часть ее приданого.
– И что тут удивительного, Ру? – недоуменно подняла брови девушка.
– О, я все забываю, что ты не жила при дворе, любимая. Женщины иногда бывают такими жестокими сучками. Все до единой покатывались со смеху, когда бедняжка Екатерина впервые показалась на людях в старомодных фартингейлах,[25] – пояснил Рурк.
– Мода сама по себе жестокая тварь! Чем труднее достать тот или иной предмет туалета, чем он дороже, тем вожделеннее, – покачала головой Саммер.
Рурк насмешливо усмехнулся.
– Сейчас ты кажешься пожившей, умудренной жизнью старухой, милая… поверь, это так на тебя не похоже, – бросил он, направляясь в соседнюю комнату. Саммер закусила губу. Надо держать себя в руках и никогда не произносить при муже бранных слов. Она не должна казаться опытной и циничной. Лорд Хелфорд брал в жены хорошо воспитанную, приличную девушку. Он обожал в ней ее невинность и, если захочет иметь искушенную жену, развратит ее сам.
* * *Лавка самой известной модистки Плимута находилась на городской площади, так что Саммер не пришлось далеко идти. Лорд Хелфорд о чем-то пошептался с изящной француженкой, бросившей родину ради Англии, где дамы буквально рвали из рук все французские товары. Рурк сказал мадам Мартин, что заплатит вдвойне за любое платье, изготовленное к сегодняшнему вечеру, и женщина, разумеется, решила вытянуть из него как можно больше.
Рядом с Саммер вскоре выросла гора покупок. Она приобрела дневные наряды, кружевные корсажи, нижние юбки, кринолины, платья с модным шлейфом и, конечно, к каждому туалету требовалось подобрать туфли, чулки, белье, шляпы, муфты и маски в тон.
Мадам Мартин предложила ей легкий завтрак, и Саммер с аппетитом съела бутерброды с крабами и огурцами в маленькой примерочной, пока швеи споро работали иглами.
Немного погодя в лавке появились две дамы, и мадам Мартин, извинившись, поспешила их обслужить. Саммер навострила ушки и узнала, что модистку осчастливили своим посещением герцогиня Бакингем и графиня Лодердейл. Но тут до нее донеслись слова мадам Мартин:
