Шеннон Дрейк - Рассвет любви

Алену ненадолго стало лучше. Потом вдруг снова навалилась слабость. Однажды к нему зашла Изабель, участливо осведомилась, как он себя чувствует.

Как только она ушла, Ален поднял на Элинор глаза.

— Явилась вынюхивать, не умер ли я наконец, — сухо бросил он.

— Ален! Прошу…

— Наверное, ей не приходит в голову, что ты можешь снова выйти замуж.

Элинор покачала головой.

— Я этого не сделаю.

— Тогда тебе придется смириться с тем, что эта ведьма принесет в Клэрин своего ублюдка и завладеет замком.

Элинор опустила голову. Потом упала на колени и умоляюще сложила руки.

— Ален, пришло время признаться тебе во всем. Мне страшно, потому… потому что она сказала правду. Ее ублюдок, от кого бы он ни был, не унаследует Клэрин. Я жду ребенка. — В голосе ее зазвенели слезы. — Теперь я уверена в этом, но клянусь тебе всем, что для меня свято: я не изменяла тебе с того самого дня, как дала обет в супружеской верности. Это случилось раньше…

Руки его задрожали. Она почувствовала это, когда муж погладил ее по склоненной голове.

— Я в этом не сомневаюсь.

— С того дня мы больше не виделись…

— Элинор, дорогая моя, мне все известно. Он ведь был тогда в церкви. Я сам видел его. И видел, как он ушел.

— Что?! — севшим голосом переспросила Элинор.

— Да, Брендан пришел на свадьбу. Но ушел, едва мы обменялись кольцами. И вместе с остальными уехал в Кале.

Потрясенная, Элинор прижалась лбом к плечу мужа.

— Я бы никогда не смогла причинить тебе боль…

— Элинор, ребенок — это благословение Божье.

— Господи, это ужасно! Но я должна задать тебе один вопрос… позволишь ли ты…

— Элинор?

— Если ты не против… я могла бы убедить всех…

— Я буду горд и счастлив, если ты заставишь всех поверить, что это мой ребенок. Кто-нибудь, кроме тебя, знает?

Элинор кивнула.

— Только Брайди, больше никто. Я хотела подождать… пока не буду уверена, что на самом деле беременна…

— Но ты не сможешь долго хранить это в тайне.

— Ален, Брайди тоже…

— Ах да, конечно. Она ведь влюбилась в одного из тех шотландцев.

— Она и в самом деле его любит. Я уж подумываю…

— Парень имеет право знать. Если она решит уехать в Шотландию, он на ней женится.

— Ален…

— Я займусь этим.

Элинор улыбнулась. Трудно поверить… но он и в самом деле это сделает.

— Что до меня, Ален, я никому не буду говорить… пока. Изабель пусть болтает, что ей вздумается. Сначала тебе нужно поправиться.

— Да, миледи. Ничего бы я так не хотел, как сказать всем об этом вместе с тобой. — Он немного помолчал. — Ты ведь никогда не сможешь признаться Брендану, что ребенок от него. Он перевернет небо и землю, чтобы забрать его себе… и потеряет свою горячую и глупую голову.

— Но почему? Он, возможно…

— Наплодил уже дюжину детей? — подсказал Ален, и Элинор вспыхнула. — Нет, миледи, не уверен. Парень горд, как сам дьявол. К тому же он принадлежит к племени, для которых семья, дети — это все. Честно говоря, я ужасно боялся, как бы он не заявил о своих правах на тебя прямо посреди венчания.

— Но он этого не сделал.

— Думаю, ты сама дала ему понять, что не хочешь этого.

— Это так.

Ален ласково погладил ее по голове.

— Ты хотела поступить так, как считала правильным. Очень надеюсь, что ты не ошиблась.

— Молю Бога, чтобы это было так. Пока что поездка в Англию не принесла тебе добра. Ты так страдаешь…

— Ни о каких страданиях не может быть и речи, пока я с тобой. К тому же ты так добра ко мне, всем своим видом даешь понять, что я по-прежнему силен телом и духом. Я горд и счастлив, что благодаря тебе все уверены, что я тебе на самом деле муж.

— Ален…

— Да, Элинор?

— Ты и вправду мой муж. В полном смысле этого слова.

— Ты слишком добра ко мне.

— Нет, милорд, это вы слишком добры со мной. И я… я люблю вас.

Ален чуть слышно вздохнул.

— Как отца.

— Разве этого мало?

— Не волнуйся ни о чем. О твоей служанке я позабочусь сам.

Но Ален не смог этого сделать.

Через три дня его состояние резко ухудшилось.

Ален проснулся среди ночи. Элинор услышала, как он кашляет, и вбежала в его комнату. К ее ужасу, Ален встал с постели. Держась за спинку кровати, он весь дрожал; изо рта бежала тоненькая струйка крови.

— Ален! — Элинор кинулась к нему. Уложив его в постель, она принесла холодной воды и осторожно обтерла ему лицо. Ален был мертвенно-бледен, он задыхался. Она с ужасом заметила, как судорожно кривятся его губы, когда она попытался заговорить.

— Я позову лекаря! — пообещала она.

Господи, чем он сможет помочь? Она очень испугалась и не знала, что делать. Выскочив в коридор, Элинор стала звать на помощь.

Из своей комнаты появился Альфред. Судя по его взъерошенному виду, он уже спал. Вслед за ним прибежали Корбин и Изабель. Эти двое, видимо, еще не ложились.

— Альфред, умоляю тебя, пошли за лекарем. Алену совсем плохо…

Альфред похлопал ее по плечу.

— Ступай к нему. Сейчас распоряжусь.

Элинор вернулась к Алену. Он опять встал и, согнувшись от боли, кусал губы, чтобы сдержать крики.

Подхватив мужа, Элинор прижалась к нему, чувствуя, как все его тело содрогается, когда все новые волны боли накатывают на него одна за другой. Это было похоже на приступ желудочных колик — но он слишком долго ничего не ел. Элинор попыталась дать ему воды, но Алена тут же вырвало, и он снова застонал от боли.

Наконец появился лекарь. Поразмышляв, он предложил очистить больному желудок. Элинор принялась убеждать его, что ее муж и так давно уже ничего не ест.

Пока они спорили, Ален вдруг судорожно заметался на постели.

Страшный крик вырвался из его груди.

— Меня отравили! Отравили!

Пораженные, они уставились на него, не в силах сказать ни слова. Сидевшая в углу Изабель всплеснула руками.

— О Господи! Господи!

— Этого не может быть! — крикнула Элинор. — Умоляю, сделайте что-нибудь…

— Элинор! Где Элинор? — звал Ален.

— Я здесь! Я с тобой! — Элинор упала на колени возле постели, прижав к груди его седую голову.

— Элинор… О Боже, какая боль!

— Ален…

— Яд! — Он снова заметался. — Меня отравили…

— Ален! Мой бедный Ален! — шептала она. И, обернувшись к лекарю, яростно крикнула: — Сделайте же что-нибудь! Помогите ему! — Алена били судороги, настолько сильные, что Элинор не могла его удержать. С губ его срывались страшные крики, потом он тяжело упал на постель, вздрогнул и застыл.

Обхватив его руками, Элинор прижалась к нему, баюкая его как ребенка. Он с трудом открыл глаза и попытался что-то сказать, но захрипел и затих. И вот его губы снова шевельнулись.

— Элинор… — только и смог прошептать он. Элинор чувствовала, как жизнь покидает измученное тело. Рука Алена еще сжимала ее пальцы, на губах снова выступила кровь. Глаза его были открыты; они погасли, как задутая разом свеча.