Мистер Солнечный Свет. Первая часть (СИ) - Ынсук Ким

Суровое выражение исчезло с лица Ынсана, и он тяжело вздохнул. Потерявший своего брата из-за безразличия императора, он прекрасно понимал мальчика. Здесь, в Чосоне, многие умирали неблагодарной смертью. Он должен был помочь бедному сироте.

В этот самый момент во двор мастерской вошел Джозеф. Американские войска одержали победу, поэтому корабль должен был в скором времени отбыть обратно в Америку.

Ынсан еще раз окинул взглядом заплаканное лицо Юджина и как будто что-то решил про себя. Посмотрев на Джозефа, он сухо сказал:

– Хорошо, я продам тебе свой фарфор, но ты заберешь мальчишку с собой.

– О чем вы…

– В искупление злодеяний против чосонцев ты должен взять его с собой. В Америку, или как ее там.

Было ясно как день, что Юджин долго здесь не протянет. Рано или поздно его настигнут охотники за рабами или голод. Это все, что Ынсан мог для него сделать. Как бы ни сопротивлялся Джозеф, мастер стоял на своем: американец должен увезти мальчика подальше отсюда.

Услышав слова Ынсана, Юджин широко распахнул глаза от удивления. В них затеплился огонек надежды. Недоверчивость сменилась робкой радостью, и он начал горячо благодарить своего спасителя.

– Спасибо вам! Спасибо большое! Возьмите это. – В знак благодарности мальчик протянул ценное украшение, подаренное матерью. – Я никогда не забуду о том, что вы сделали для меня. Я обязательно отблагодарю вас за доброту! Если потребуется, я готов даже…

Не дав мальчику договорить, Ынсан спокойно отвел от себя протянутую руку с украшением. Мягко улыбнувшись на прощание, он отвернулся и ушел, а Юджин долго провожал его взглядом. Первого человека, протянувшего ему руку помощи после того, как он остался один на белом свете. Юджин пообещал себе, что если выживет, то обязательно вернется и отплатит Ынсану добром за все, что тот для него сделал.

Глава 3

Винтовка в нежных руках

«Этот мужчина…»

Завершив тренировку, Эщин спускалась с горы. Мысли ее были заняты тем подозрительным мужчиной, с которым она столкнулась в городе во время праздника. Без сомнения, это он был вторым стрелком на крыше, более того, он тоже узнал ее. Он враг? Или союзник? Трудно сказать. Нельзя делать поспешных выводов. С другой стороны, он ведь предложил ей пойти вместе, когда охранники искали стрелков.

«Он смелый или же просто безрассудный?»

Загорелое лицо, пронзительные черные глаза. Чем больше она думала о нем, тем отчетливее понимала, что не имеет ни малейшего понятия, кто он. Мысли, роившиеся в голове, не давали сосредоточиться на стрельбе. Думая о незнакомце, Эщин выстрелила, но промахнулась. Пуля лишь задела цель, а это никуда не годилось. Раздраженно фыркнув, Эщин выпрямилась и прищурила один глаз, прицеливаясь в подвешенные на веревке глиняные чашки.

– Два стрелка – одна цель. Очевидно, я не вызываю должного доверия, поэтому другая сторона послала своего человека.

Громыхнул выстрел, и чашка разлетелась вдребезги.

– Другая сторона?

– Возможно, это была «Армия справедливости»[5]. Или кто-то из ополчения? Если это были не они, то он мог быть обычным бандитом из провинции Канвондо или с горы Чирисан. Он безрассуден, но все же он наш союзник, так что об этом не стоит переживать.

Договорив, Эщин перезарядила ружье и опять прицелилась.

– То, что у вас одна цель, не делает вас союзниками.

Выстрелив и попав точно в цель, Эщин опустила ружье и вопросительно посмотрела на Сынгу. Он достаточно хорошо знал нрав Эщин, променявшую шелк роскошных одеяний на грубую одежду простолюдинов – и все ради тренировок по стрельбе, – тем не менее он был встревожен.

– Союзник сегодня может стать недругом завтра. Поверьте, не стоит доверять людям. И мне в том числе, – сказал он задумчиво.

Эщин не знала, что ее отец пал жертвой предательства. Близкий друг, которому он всецело доверял, воткнул ему нож в спину. Как бы кто ни храбрился, но перед лицом смерти человек готов предать даже собственную мать, не то что друга.

Эщин взглянула на хмурое лицо Сынгу, погрузившегося в свои мысли. Она знала, что у него есть повод беспокоиться, но все же решила разрядить обстановку, поэтому с серьезным выражением лица ответила:

– А почему вы решили, что я вам доверяю?

– Что? – Сынгу поднял на нее удивленные глаза.

– Как я могу доверять человеку без крыши над головой? – В ее глазах засверкали искорки смеха.

Застыв на секунду, Сынгу проворчал:

– Прекращайте свои шутки. Идите уже.

– Слушаюсь, наставник! На сегодня я закончила, – отрапортовала Эщин.

Сынгу, недовольный ребяческой выходкой девушки, цокнул языком и что-то пробубнил себе под нос. Прошло больше десяти лет с тех пор, как он стал наставником и ближайшим единомышленником Эщин.

В ночь, когда маленькую Эщин привезли из Токио в Хансон, разразилась сильная гроза. Молнии расчерчивали небо яркими вспышками, а раскаты грома заглушали все вокруг. Ее, маленький кулечек, на руках принес мужчина, сражавшийся в Токио бок о бок с ее родителями за Чосон. Вместе с девочкой-младенцем он принес прах ее родителей, запечатанный в деревянные урны. Зайдя в дом, он предстал перед Сахоном.

– Это дитя рождено от женщины, которую любил Санван… Девочка.

При виде праха сына Сахон содрогнулся всем телом. На сером от скорби лице застыла гримаса горечи. Его жена тут же бросилась под дождь к мужчине и аккуратно взяла у него Эщин. Так произошла встреча маленькой девочки со своими бабушкой и дедушкой.

С того дня Эщин росла под крышей дома дедушки Сахона.

Реформы Габо принесли с собой много радикальных изменений, начиная с отмены рабства, упразднения старой социальной иерархии и заканчивая законом о коротких волосах. Шли преобразования, Чосон теперь находился во власти сторонних сил, однако историю нельзя переписать в одночасье, в сердцах людей все еще звучали отголоски прошлого.

В обществе грань между классами была стерта, но Сахон по-прежнему оставался высокопоставленным и уважаемым человеком, поэтому Эщин, его младшая внучка, с детства росла в уважении и почитании с гордым званием «госпожа». И хотя в обществе все большую роль играли иностранцы, вид госпожи в роскошном ханбоке с алой лентой в волосах вызывал трепет у горожан.

Однако книги, которые с детства читала Эщин, не соответствовали ее статусу госпожи. С ранних лет ей были интересны заметки, которые печатали в газетах. Стоило ей открыть газету, как глаза ее тут же загорались от любопытства. Девочку не интересовало прошлое – только настоящее.

– Мир стремительно меняется.

Вместе с миром менялась и сама Эщин.

В один из таких дней, как обычно, прочитав свежие новости, Эщин возвращалась из беседки в дом. Приоткрыв дверь своей комнаты, она застыла в изумлении: здесь все было перевернуто вверх дном. Содержимое ящиков было разбросано по полу, а тайник, в котором она прятала газеты, был опустошен.

– Госпожа, там ваш дедушка… – Прибежавшая служанка при виде беспорядка в комнате остановилась на полуслове. – Что тут стряслось? Не может быть… Неужели газеты нашли?

– Я попалась… – обреченно сказала госпожа.

Служанка начала причитать, торопя Эщин быстрее пройти к разъяренному господину.

Стоило Эщин войти в комнату дедушки, поприветствовать его и преклонить колени, как он бросил ей под ноги стопку газет из ее тайника. Он был вне себя от ярости. Позади Эщин стояла бледная, перепуганная тетя, госпожа Чо, а рядом с ней злорадно ухмылялась ее дочь Эсон.

– Возмутительно! Так вот почему торговец так часто к нам наведывался? Сколько раз я тебе говорил не лезть в политику. Не женского ума это дело! – прокричал дедушка, гневно глядя на Эщин.

Но девушка, не проронив ни слова в свое оправдание, лишь упрямо буравила деда глазами. Встретив непокорный взгляд Эщин, Сахон чуть успокоился, и его сердце сжалось: он вдруг вспомнил сына, который также был увлечен политикой. В итоге она же его и сгубила. Поэтому он готов был пойти на все, лишь бы уберечь от подобной участи дорогую внучку, единственную наследницу погибшего сына. Но Эщин уродилась в своего отца: была такая же упрямая и своевольная.