В объятиях страсти - Лиза Клейпас
Хелен ожидала, что он воспримет ее слова с насмешкой или, может быть, с жалостью, но его реакция потрясла ее.
– Но я и так хочу тебя… – пробормотал Риз. – Сильно, отчаянно, безумно…
Хелен растерянно заморгала, глядя на него сквозь пелену слез, а потом мучительно икнула, как ребенок. Уинтерборн бросился к ней и заключил в объятия.
– Тише, тише… – проговорил полушепотом Риз, и голос его приобрел бархатный оттенок, который ласкал слух. – Тише, голубка моя. Ничто не стоит твоих слез.
Он большим пальцем смахнул слезинку с ее щеки. Хелен обратила внимание, что рукава его рубашки закатаны до локтей, как у плотников или фермеров, и руки у него мускулистые и волосатые, запястья – широкие. Ей так хорошо было в кольце этих крепких рук. Ее окутывали приятные запахи накрахмаленной ткани, чистого мужского тела и мыла для бритья.
Уинтерборн двумя пальцами приподнял лицо Хелен, и ее щеку обдало его теплое дыхание, в котором ощущался запах мяты. Догадавшись, что сейчас произойдет, она закрыла глаза. Земля ушла у нее из-под ног, закружилась голова. Она почувствовала теплое прикосновение к верхней губе – мягкое, едва ощутимое. А потом его губы коснулись уголка ее рта, нижней губы и подбородка. Его ладонь скользнула под вуаль и обхватила ее затылок, губы опять приблизились к ее губам и легко, ласково и нежно коснулись их. Подушечкой большого пальца Уинтерборн провел по нижней губе Хелен, и она почувствовала, какая мозолистая у него ладонь. Ей вдруг стало нечем дышать, захотелось, чтобы поцелуй стал более страстным, долгим, глубоким. И он, как будто прочитав ее мысли, раздвинул ей губы. Дрожа всем телом, она открылась навстречу прикосновению его языка, впитывая его аромат, исходившее от него тепло. Чувствуя покалывание во всем теле, Хелен обвила руками его шею, погрузила пальцы в густые черные волосы.
Именно о таком поцелуе она грезила по ночам! Раньше ей и присниться не могло, что когда-нибудь ее будут целовать так самозабвенно наяву. Он словно собирал с ее губ языком мед, словно пытался вдохнуть в нее жизнь, словно искал слова, предназначенные для стихов… Обхватив ее голову ладонями, он провел приоткрытыми губами по шее, словно пробуя на вкус нежную кожу. Хелен ахнула, когда он коснулся особо чувствительного местечка, колени ее подогнулись, и она едва не упала.
Риз прижал ее к себе крепче и опять завладел ее губами. Он целовал ее с такой слепой, ненасытной силой, что, казалось, она ощущает зов его души, а потом вдруг остановился и неожиданно отпрянул, резким движением оторвав ее руки от своей шеи. У Хелен вырвался возглас протеста: она не понимала, почему он так решительно и резко отстранился.
Сбитая с толку, Хелен наблюдала за Уинтерборном. Несмотря на то что свои травмы после железнодорожной катастрофы он уже залечил, нога все еще побаливала, и он слегка прихрамывал при ходьбе. Стоя спиной к гостье, Уинтерборн разглядывал в окно очертания Гайд-парка, а когда уперся кулаком в оконную раму, Хелен заметила, что рука его дрожит.
Наконец, судорожно вздохнув, он сказал:
– Мне не следовало это делать.
– Знаешь, а я мечтала, чтобы наш первый поцелуй был именно таким, – призналась Хелен, покраснев от смущения.
Он нервно поправил жесткий накрахмаленный воротник рубашки, а Хелен, увидев, что верхняя камера песочных часов пуста, подошла к столу, перевернула их и с тоской наблюдая за струйкой песка, который отмерял время их свидания – секунду за секундой, проговорила:
– Мне нужно было прямо сказать, чего я хочу, но мне трудно быть откровенной, говорить, что я на самом деле думаю и чувствую. К тому же Кэтлин сказала, что для тебя я всего лишь приз, легкая добыча.
Уинтерборн повернулся к ней и, прислонившись спиной к стене, скрестил руки на груди. На губах его играла усмешка.
– Твоя родственница права: ты прекрасна, как лунный свет, а меня никак нельзя назвать джентльменом. Да, ты была для меня призом, но я тянулся к тебе… хотел тебя не только из-за этого.
Хелен сначала было обрадовалась, но тут же сникла.
– Почему же ты говоришь о своих чувствах в прошедшем времени? Ведь ты только что признался, что все еще хочешь меня…
– То, чего я хочу, не имеет сейчас никакого значения: Тренир никогда не согласится на наш брак.
– Но ведь он сам мне это предложил. Если я дам ему понять, что согласна, он наверняка не будет против.
В комнате надолго воцарилась тишина, наконец Уинтерборн мрачно проговорил:
– Значит, ты еще ни о чем не знаешь…
Она непонимающе уставилась на него, а Риз, засунув руки в карманы, продолжил:
– Я наделал много глупостей в тот день, когда Кэтлин приходила ко мне. После того как она сказала, что ты больше не хочешь меня видеть, я… – Он замолчал губы, его скривились в горькой усмешке.
– Что ты сделал? – с замиранием сердца спросила Хелен, нахмурив брови.
– Это не имеет значения, – заявил Риз. – Меня остановил Тренир, который приехал за Кэтлин. Мы с ним чуть не подрались.
– Так что же все-таки ты сделал? – продолжила допытываться Хелен.
Уинтерборн отвел взгляд в сторону, на его скулах заходили желваки, и наконец признался:
– Я оскорбил твою невестку, сделав ей грязное предложение.
Глаза Хелен расширились от ужаса.
– Ты хотел…
Уинтерборн резко перебил ее:
– Разумеется, нет, и не собирался. Я бы и пальцем ее не тронул. Меня тянет только к тебе. Мне неинтересна эта маленькая строптивица, но я рассердился на нее за то, что лезет не в свое дело.
Хелен бросила на него укоризненный взгляд.
– Ты должен извиниться перед ней.
– Это она должна извиниться передо мной, – возразил Уинтерборн, – за то, что из-за нее я лишился невесты.
Хелен хотелось поспорить с ним, привести веские доводы и аргументы, но она не стала, решив, что в этой ситуации лучше придержать язык. Выросшая в семье, печально известной вспыльчивым нравом и упрямством, она знала, как важно правильно выбрать время, чтобы помочь кому-то увидеть свою
