Лиана Делиани - По дороге на север

За Уиллоби дорога стала более оживленной, навстречу шли пилигримы, направлявшиеся в Святую землю по дороге от Уиллоби на юг. Рейчел встревожилась, особенно когда один монах спросил Джереми:

Эй, бездельник, где это ты взял такую лошадь?

Мой господин, уплывая на Святую землю, велел мне отвести его коня домой. Галера была перегружена.

Так ты вместо того, чтобы катать красоток, лучше бы уступил коня лицу духовному. Тебе и твоему господину это зачтется на небесах.

А я-то думал, что лицу духовному на небесах зачтутся смирение и лишения плоти.

Ты, я смотрю, дерзок на язык, бездельник, — нахмурился монах.

Кто твой господин? — вмешался в разговор молодой рыцарь с алой лентой на рукаве доспеха.

Сэр… Ансельм из Нотингтона, — ответил Джереми, и, похоже, никто кроме Рейчел не уловил секундной заминки в его голосе.

Черт меня побери, если я знаю, где это, — ответил рыцарь, — Но раз уж твоему господину эта лошадь ни к чему, то я заберу ее.

Вот уж нет. Мой господин велел доставить коня обратно в Нотингтон, и я так и сделаю.

Этот конь больше пригодиться в священной войне против сарацин, чем на английских пастбищах. Слезай, и можешь считать, что я купил коня у твоего господина.

Что ж, это другое дело. Хотите купить коня — бога ради. Десять золотых монет и дело с концом.

Кто ты такой, чтоб я имел с тобой дело? — ответил юный рыцарь, хватая коня под уздцы, — Вот встречусь с твоим господином на Святой Земле, там мы с ним и рассчитаемся.

Значит, тогда и коня получите, — непреклонно ответил Джереми, не отпуская своей руки с уздечки.

Сэр рыцарь, возьмите коня, и пусть он принесет вам победу на Святой Земле, — вмешалась в разговор Рейчел, соскакивая на землю. Джереми покосился на целую процессию рыцарей под орифламмами, шествовавшую по дороге, и неохотно выпустил поводья.

Ты заслуживаешь хорошей порки за твою наглость, — сказал рыцарь, окончательно завладев конем, — и не спеши я в гавань, задал бы ее тебе вместо твоего хозяина.

Он заслуживает порки не только за свою дерзость, но и за то, что на хозяйской лошади катал еврейку — недобрым голосом добавил монах, внимательно приглядываясь к девушке.

Моя жена из обращенных, — ответил Джереми.

Рыцарь двинулся вперед по дороге, не обращая больше на них внимания, и монах вынужден был удалиться вслед за ним, недовольно бормоча себе под нос.

Да уж, теперь я понял. Когда крадешь коня, чтобы помочь еретичке, это воровство, а если украсть коня и отправиться на Святую Землю — благородный поступок. В следующий раз так и сделаю, — усмехнулся Джереми, когда они оба, усталые, присели погреться у костра пилигримов.

Рейчел ничего не ответила, она очень устала за этот день от долгой ходьбы и нервного напряжения.

— Ладно, посиди тут, только надвинь поглубже капюшон плаща и старайся меньше вертеть головой. Я скоро вернусь, — Джереми отошел от костра.

Он вернулся действительно скоро, неся в руках нехитрый ужин, добытый неизвестно где. Сегодня у Рейчел не было сил даже на расспросы. Нога побаливала, и было страшно находиться среди огромного скопления неизвестных ей людей.

Нога болит? — спросил Джереми, словно угадав ее ощущения.

Немного, — Рейчел попыталась улыбнуться.

Как говаривал один мой приятель, от усталости и голода есть всего одно бесплатное лекарство — сон. Так что устраивайся поудобнее и спи, — он расстелил на земле плащ и лег, оставив ей половину.

Рейчел проснулась лишь на рассвете, чувствуя, что ей стало холодно. Джереми рядом не было. Она приподнялась, беспокойно оглядываясь вокруг, и вдруг почувствовала его руки на своих плечах.

Нам пора, — сказал он.

Весь день они шли медленно. Частые остановки давали Рейчел возможность передохнуть. Девушка двигалась вперед почти не осознанно, мысли ее снова и снова возвращались к родным, которых она потеряла. Ощущение потери все еще оставалось мучительно новым, хотя мозг уже свыкся с неизбежностью.

На оживленной дороге, где они были немногими, шедшими в обратную сторону, ее терзало и не утихающее чувство тревоги. Ее спутник, искоса внимательно наблюдая за ней, хранил молчание.

Вечером они устроили привал в стороне от дороги и разожгли костер. Джереми удалось поймать пару перелетных птиц, и ужин обещал быть сытным. Рейчел молча смотрела на огонь, пока Джереми переворачивал и жарил птицу.

Перестань, — сказал он, и Рейчел вздрогнула от звука его голоса, нарушившего долгое молчание.

Я не могу, — просто ответила девушка.

Можешь. Ты жива, завтра мы будем уже в Иле, и твой дядя встретит тебя.

Мне страшно.

Начинать жизнь заново на новом месте всегда страшновато. Но этому страху нельзя поддаваться. Поверь, я знаю, что говорю.

Тебе легко говорить. Ты никогда ни к кому не был привязан. Ты — мужчина и можешь сам себя защитить, — сказала девушка.

А ты благородная дама, и очень красивая. Тебе нечего бояться. Многие рыцари с радостью примут смерть, защищая тебя.

Ты сам сказал, что я похожа на сарацинку. И все вокруг принимают меня за еврейку. Так много ли найдется рыцарей, готовых сломать копье за мою честь? — горько улыбнулась девушка.

Рейчел, ты сама не понимаешь, что говоришь. Ты прекрасна, — он нежно дотронулся до ее щеки, — Когда я смотрю на тебя, как сейчас, я жалею, что я простой бродяга. Если бы я был рыцарем, то сражался бы за тебя и никому не отдал.

Он говорил, пристально глядя на Рейчел, и свет, который она видела в его глазах, не позволял ей усомниться в том, что он говорит правду. Девушка замерла, боясь пошевелиться и вздохнуть.

— Я никогда не видел таких глаз. Таких темных, таких красивых, — его пальцы коснулись бархатных дрогнувших ресниц. — Как только заглянул в них, сразу понял, всю жизнь буду помнить, — он мягко улыбнулся, отстраняясь от нее. Рейчел потянулась за его рукой, словно водяная лилия за отливной волной. Она взяла его ладонь в свои ладони, и приблизив к своему лицу, нежно потерлась о нее щекой.

Его взгляд вселял в нее ощущение счастья, не похожее ни на что из испытанного ею прежде. Это ощущение переполняло ее сердце, и, давая ему выход, она поцеловала теплую, сильную руку, ласково касавшуюся ее лица.

Он встал перед ней на колени, совсем близко, и девушка смело взглянула ему в глаза. Тут за его спиной что-то зашипело, и они оба вспомнили о птице, жарившейся на костре.

Они ели молча, но их глаза изредка встречались, и тогда между ними продолжался разговор, в котором слова были излишни. Покончив с трапезой, они долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Он раскрыл объятия и принял ее в кольцо своих рук. Они сидели, обнявшись, глядя на догорающие угли костра, пока он не потух окончательно. Рейчел думала о том, как сильно тянет ее к нему, как приятны ей его прикосновения, запах и вкус его кожи. Она тихо заснула, чувствуя, что кольцо его рук возвращает ей тепло и защищенность.