Елена Арсеньева - Ножка терпсихоры, или Куртизанка в силу обстоятельств (Евдокия Истомина)
Говорят, Орлов не таил обиды на поэта и в свое время даже сумел убедить Пушкина не вступать в военную службу, вполне возможно, избавив его от преждевременной гибели где-нибудь на Кавказе.
Вернемся, впрочем, к Истоминой.
Итак, Орлову была ею дана отставка по причине неспособности к долгим и успешным боевым действиям, и более счастливым обладателем красотки-танцорки сделался кавалергард, штаб-ротмистр Василий Васильевич Шереметев. Он был старше Дунечки лет на пять. Из эстандарт-юнкеров кавалергардского полка в 1812 году был произведен в корнеты, затем в поручики, а 15 октября 1817 года – в штаб-ротмистры. В Дунечку Истомину Василий Шереметев был влюблен истово. Она жила в его квартире и была окружена всем мыслимым и немыслимым обожанием. Слухи о том, что Шереметев на этой актерке совершенно свихнулся, как нельзя лучше отвечали действительности. Это была поистине губительная страсть, а если учесть, что по характеру своему Шереметев был истинно вторым Отелло, молоденькой и веселенькой содержанке его приходилось, конечно, порою тяжко, учитывая количество ее поклонников. Впрочем, среди приятелей Шереметева встречались и весьма интересные люди. Бывал здесь уланский штаб-ротмистр Александр Иванович Якубович, записной театрал, шалун и забияка, задира и бретер, известный в обеих столицах своими чудачествами – и это еще мягко названо! Потом, много лет спустя, Лев Толстой именно с него спишет своего Долохова, с его невинными пристрастиями привязывать квартальных надзирателей к медведям и пускать поплавать по Фонтанке или Обводному каналу, а также пить шампанское из бутылочного горлышка, сидя на краешке подоконника, свесив ноги на улицу. Приятелем Якубовича был камер-юнкер, красавец, первый денди Петербурга, граф Алексей Завадовский, который невероятно строил глазки Дунечке и, с одного взгляда было видно, только и мечтал, что сделать ее своей любовницей. Странно, что Шереметев, ревнивец этот, ничего такого не замечал… а может быть, будучи по натуре человеком благородным, он просто поверить не мог, чтобы человек, который называет себя его другом, бывает у него в доме, способен соблазнить его женщину. Также он не мог поверить, что Дунечка способна на измену. Шереметев был, как выражались начитанные люди, идеалист!
В друзьях и Шереметева, и Завадовского числился также литератор Грибоедов.
Он появился в Петербурге в конце 1814 года. Провинциальному корнету хотелось приобщиться к столичной жизни. Больше всего его волновала литературная и театральная жизнь Петербурга: чудилось, тогда только самый ленивый из сочинителей не приложил пера к театральному репертуару. Героическая трагедия, высокая комедия, мифологическая пантомима, балет, классическая опера, только что народившийся водевиль… Немедленно увлекся драматургией и двадцатилетний Александр Грибоедов. Круг увлечений определил и круг знакомств.
На «чердаке» князя Шаховского («чердаком» называли верхний этаж дома по Малой Подьяческой, где он жил), почти ежедневно, вернее, еженощно, собирались после спектаклей театралы и литераторы – знаменитые и более скромные. Уже в сентябре 1815 года в Петербурге была представлена первая комедия Грибоедова «Молодые супруги» с участием, между прочим, известной актрисы Екатерины Семеновой, затем комедия «Студент», написанная Грибоедовым вместе с критиком Катениным, «Своя семья, или Замужняя невеста» – совместный труд Шаховского, Грибоедова и Хмельницкого… Впереди «Притворная неверность» и, конечно, «Горе от ума». Еще 25 марта 1816 года было удовлетворено прошение Грибоедова об увольнении из военной службы, он расстался с мундиром корнета. Но служить ему пришлось с июня 1817 года, теперь уже по гражданской части, в Коллегии иностранных дел в чине губернского секретаря. Там же служили Пушкин и Кюхельбекер. Там и состоялось их знакомство.
Разумеется, как и всякого молодого человека, Грибоедова невероятно привлекал феерический, нарядный мир кулис, а главное, само собой, общество хорошеньких актрисочек. Дунечка Истомина была самой обворожительной из всех, и Грибоедов, как и многие прочие, угодил в ее сети. Однако у нее как бы имелся официальный покровитель, и тягаться с Шереметевым, человеком богатым и сильно влюбленным в Дунечку, Грибоедов не решался. Да и слишком ленив он был, слишком замкнут, чтобы брать на себя такую обузу: женщину. Встретились – разошлись, это да, а жить вместе… пускай лучше мается с ветреной актрисочкой влюбленный Шереметев!
Строго говоря, интерес к Дунечке в душе Грибоедова был не Бог весть как самостоятелен и по большей части подогревался интересом к ней Завадовского, который влюблялся все сильнее и теперь спал и видел, как бы отбить красотку у Шереметева. Дунечка, которой тяжелая, порою чрезмерно пылкая любовь Василия Шереметева стала казаться утомительной, охотно начала флиртовать с Завадовским. И была весьма изумлена, обнаружив, что ее покровителю это не нравится. Он расстался со своим затянувшимся идеализмом, принялся устраивать сцены и даже перестал принимать Завадовского.
Дунечка надулась. При всем своем таланте, прелести и красоте она особенным умом не отличалась, кроме того, была ужасно избалована мужским поклонением и никак не могла понять, по какой такой причине наложен столь строгий запрет на ее такой приятный, такой будоражащий и упоительный флирт с велеречивым и обворожительным камер-юнкером. Вдобавок отец Шереметева перестал давать ему деньги «на актерок», и этот прежде столь глубокий карман, в котором Дунечка черпала сколько хотела и когда хотела, решительно обмелел.
Какая же может быть в таких обстоятельствах любовь?! Какая страсть может быть?!
Ссоры между любовниками, прежде жившими душа в душу и следовавшими верным житейским правилам: «Милые бранятся – только тешатся» и «Что день разобьет, то ночь склеит», шли теперь почти непрестанно. В конце концов, после самой тяжелой сцены, Дунечка совершенно взъярилась и решила Шереметева наказать, воротясь жить к подруге, с которой прежде вместе снимала квартирку. Однако тут, на беду, приехал Грибоедов.
Увидав заплаканную красотку, он немедленно принял рыцарственную позу и предложил Дунечке свое покровительство. Та призадумалась. Ей хотелось куда-нибудь скрыться от Шереметева, ненадолго, денька на два, чтобы он помучился, но к подружке ехать уже расхотелось. Немедленно сплетни пойдут, завистницы нарочно станут говорить, что это не Дунечка Шереметева, а он ее бросил… Такого удара по самолюбию Дунечка бы не вынесла! А Грибоедов – что ж, он такой милый, забавный, опять же – не болтлив. У него вполне можно пересидеть грозу, а потом воротиться к Васеньке Шереметеву.
