Диана Эванс - Ловушка для Мегги
– Приглашаем вас отобедать с нами в следующий четверг!
Граф учтиво поклонился и ответил:
– Ну что же, я принимаю ваше приглашение и, если дела мне не помешают, буду рад встретиться с вами. – Он многозначительно посмотрел на Мегги и добавил: – Я вам дам знать.
«Ну, с меня хватит!» – подумала Мегги. Постоянно чувствуя на себе любопытные взгляды, она действительно чувствовала усталость. Прижав холодные пальчики к вискам, прошептала, не посмотрев больше ни на кого:
– Извините, кажется, после затянувшегося веселья мне и впрямь надо отдохнуть.
Девушка почти бегом бросилась в свою комнату.
ГЛАВА 2
Ворвавшись к себе, Мегги испытала облегчение. В комнате тускло горели свечи. Вошла служанка Элизабет и обняла девушку. Она ободряющее улыбнулась, пытаясь расположить юную леди к себе.
– Вы быстро привыкните, – сказала старушка и попыталась расчесать ее волосы.
– Нет! Я сама! – запротестовала Мегги и отстранилась. – Помогите только расстегнуть корсаж.
Она не могла привыкнуть к помощи служанок: в пансионе все приходилось делать самой. Элизабет, выполнив ее просьбу, некоторое время постояла, ожидая новых распоряжений, а потом спросила:
– Мисс Мегги, что еще прикажете?
– Последние дни моя комната больше походит на пошивочную мастерскую, нежели на спальню. Завтра проследите, чтобы комната была убрана, а все бархатные платья были обернуты бумагой до того, как вы их повесите в шкаф. Сегодняшнее платье тоже надо привести в порядок, – несколько раздраженно ответила Мегги. Ее не столько злило присутствие служанки, сколько поскорее хотелось уединиться.
Элизабет вышла, пожелав ей спокойной ночи, и наконец Мегги осталась одна. Она высвободила руки, и шелковое платье скользнуло на пол. Девушка бережно подняла его и стала рассматривать с большим удовольствием. Теперь, при тусклом свете, оно приобрело оттенок цвета чайных листьев с искрящимися прожилками. Пальцы ласково коснулись глубокого выреза, отороченного кружевом, высокого корсажа с вышитыми шелком виноградными листьями и украшенного крошечными жемчужинами. Раньше у нее никогда не было таких роскошных нарядов. Закрыв глаза, она представила себя вновь в этом платье во время танца. Пребывая в забытьи, Мегги вдруг почувствовала, что продрогла, быстро облачилась в панталоны с кружевами, уютную шелковую ночную рубашку, тщательно расчесала вьющиеся кудри, умылась и протерла лицо розовой водой. Затем забралась на высокую кровать, накрылась одеялом до самого подбородка. Это подействовало успокаивающе.
Она дома, в уютной постели, после долгих пяти лет, она проведенных под строгим контролем классной дамы. Мегги стремилась постичь многое. Ей хотелось, чтобы семья гордилась ею, чтобы все увидели, что она выросла и стала настоящей леди.
Дом ей снился часто. Она видела роскошный сад, клумбы с цветами, которые выращивал под руководством мамы садовник. Ощущала прохладу разнообразных растений в летний день. Ее родимый дом… Он такой огромный, уютный и великолепный. В нем все продумано до мелочей. Возможно, у нее самой будет такой же дом. Вдруг ее сердце взволнованно забилось: но… как скоро ее выдадут замуж и навсегда изгонят из родного гнезда! В глазах заблестели слезы. Мегги попыталась сдержать плач, но слезы уже катились по ее щекам. Она вспомнила миссис Морланд, хозяйку пансиона, которая воспитывала в девушках чувство долга. Теперь она должна постараться оправдать надежды родителей, должна занять место рядом с мужем, когда выберет его, и продолжить род Феррингтонов.
Промокнув глаза кружевным платочком, Мегги наконец успокоилась, подтянула колени к подбородку и, свернувшись клубочком, стала погружаться в сон…
Утром она проснулась со смешанными чувствами. Многое, что беспокоило ее вчера, отошло на второй план. Вставать не хотелось. Потянувшись под ласковым одеялом, она решила расслабить узелок панталон. Протянув под одеялом руку, дернула за шнурок, легким движением закатила шелк выше колена. Легкая ткань ласкала девушку, и она, подчиняясь странному желанию, подняла тонкими пальчиками ночную сорочку, стала рассматривать свои колени, лодыжки, маленькие ступни.
И вдруг она устыдилась, быстрым взглядом окинула комнату, как будто сомневалась, что она здесь одна. Никого нет – ни подруг по пансиону, ни классной дамы, никто не сделает ей замечание, что это неприлично.
Мегги опять подняла свою обнаженную ногу, покрутила ею в воздухе. Ножка ей нравилась все больше: изящный изгиб, нежная гладкая кожа, красивое округлое колено, маленькая ступня. Затем она притронулась через шелк рубашки к бедрам, проверила их изгиб, ощущая рукой по тонкой талии и, приподняв голову, посмотрела на грудь, которая отчетливо выступала двумя холмиками. Мегги не почувствовала ничего постыдного в том, что рассматривала себя. Она сделала приятное открытие, что нравится себе.
Не успела девушка одеться, как в дверь постучал и тут же вошел виновато улыбающийся Адам. Мегги заметила, что брат все еще навеселе. Он произнес нараспев мелодичным голосом:
– Мегги, дорогая, наша маленькая девочка… Твой брат пришел тебя разбудить, как в старые добрые времена.
– Адам! Уже утро, а ты, по-моему, не ложился спать! – вскричала девушка.
– Во-первых, ты ошибаешься, – возразил тот, – а во-вторых, я хотел тебе сказать, что ты вчера была великолепна! Ты выдержала экзамен – была «настоящей леди»! Да, я выпил немного лишнего…
Внезапно он увидел искреннее разочарование на лице Мегги и осекся:
– Мегги… Я не… не сердись на меня. Я хотел тебя обрадовать…
– Адам! Тебе нужно хорошо выспаться, а сейчас уходи.
Утро было испорчено… Открытие, что ее тело прекрасно, что она может увлечь мужчину, не доставило ей удовольствия. Казалось, что отец, который ее очень любил и не жалел средств на образование, в чем-то был неискренен. Мать почти не имеет собственного мнения, слушает, что скажет отец. Братья, особенно Адам, словно ждут от нее чего-то. И слова «ты настоящая леди» казались ей теперь несколько издевательскими. Она научилась не только писать и читать, научилась музицировать, многое знает об искусстве, прекрасно вышивает, любит природу. Она знает несколько иностранных языков, сумеет постоять за себя, проявить характер. Ей не понравилось поведение отца на вечере. Его нашептывания и рассуждения заставили ее по-другому посмотреть на него. Отец просто раболепствует перед подданными английского короля, и подруги, видимо, правы. Она поняла его планы относительно обожаемой дочери. Стоит только вспомнить, как он ждал появления графа Алекса Стоктона. Он наверняка думал, что она очарует графа – ведь он не только богат, но и не женат…
