Эйна Ли - Искусительница
— Разумеется.
— У нас большой дом. Вы уверены, что отнесли вещи туда, куда нужно?
— Да, — кивнул Дэйв.
— Но как вы узнали, какая комната моя?
— Я останавливался в доме и раньше.
— Надеюсь, не спали в моей постели?
— Нет, мисс Маккензи. Не люблю толчеи. — Приподняв шляпу, он вышел из дома.
— Черт бы тебя побрал, Кинкейд! — пробормотала Синтия, когда за ним захлопнулась дверь.
Глава 2
После чая Синтия, извинившись, отправилась к себе, чтобы распаковать веши. Не успела она начать, как в комнату вошли Элизабет и Энджелин.
— Ну и ну! — вскрикнула Кет, увидев, как Синтия вытаскивает из сундука темно-синее бархатное платье с лнфом в красно-зеленую клетку и такой же верхней юбкой. — Какое восхитительное платье!
— Нет, ты на это посмотри! — ахнула Энджи, увидев черный шелковый халат и пеньюар. — Тия, это же просто неприлично! Вещи почти прозрачные, да еще и без рукавов! А какое декольте, ужас! Наверняка они стоили целого состояния.
— Не представляю, сколько они стоили, их купил Роберто, — пожала плечами Синтия.
Энджелин от удивления открыла рот:
— Роберто?! Но это так… смело! Джентльмен не должен дарить леди такие вещи.
Синтия подмигнула Бет, и обе девушки картинно уставились в потолок.
— Но я никогда не говорила, что Роберто — джентльмен, а я — леди.
— Но разумеется, он джентльмен, — возмутилась Энджи. — Ведь он же граф!
— Думай что хочешь, Тыквочка.
— Да. Ты — самая настоящая леди, — уверенно произнесла Энджи. — Только почему-то хочешь уверить нас, что это не так. Но мы-то знаем: с тобой все в порядке.
— Ох, моя дорогая, невинная Энджелин! Постарайся остаться такой же, сестричка, — вымолвила Синтия, обнимая девушку.
Энджелин удивленно спросила:
— Неужели ты хочешь сказать, что вы с графом были… близки?
— Господи, Энджи, до чего же ты наивна! — вскричала Синтия. — Объясни ей все, Бет.
— Ну почему я должна объяснять? — возмутилась Бет. — Это ведь у тебя богатый опыт, а не у меня. — Бет похлопала по кровати рядом с собой. — Иди-ка сюда, Энджи, присядь.
Отбросив пеньюар, из-за которого разгорелся спор, Синтия присоединилась к сестрам. Девушки уселись по-турецки, расположившись кружком.
Откашлявшись, Бет начала:
— Видишь ли, Энджи, если бы мама была жива, она бы обо всем тебе рассказала сама.
— Я прекрасно понимаю, какие отношения бывают у мужчин и женщин, — возмущенно проговорила Энджелин. — Думаю, именно это ты и хочешь мне объяснить.
— Не сердись, пожалуйста. Просто старшая сестра хочет сказать тебе нечто важное, — вмешалась Синтия.
— Знаешь, Энджи, я тебя не спрашивала, но уверена, что ты уже целовалась, — заявила Бет. Девушка покраснела до корней волос.
— Разумеется, — пробормотала она.
— Ну-у… А что было дальше? — поинтересовалась Синтия.
— Что значит — дальше? — подозрительно спросила Энджелин.
— Дальше — это более смелые ласки, поглаживание и так далее, — объяснила Бет.
— Как-то раз мы с Джеми Скинером катались на санках, и он погладил меня под… накидкой, — призналась Энджелин.
— Ну и ну! — усмехнулась Синтия. — Я всегда подозревала, что Джеми Скинер — озорник.
— Тия, успокойся! — строго проговорила Бет, едва сдерживая смех. — И предупреждаю, если ты не прекратишь улыбаться, как Чеширский кот из «Алисы в Стране чудес», я заставлю тебя все объяснять ей. Итак, Энджи, где же Джеми погладил тебя?
— Я же сказала — под накидкой!
— Нет, я спрашиваю, какое место он тебе погладил? — терпеливо продолжала Бет.
— Мою грудь.
— Вот это да! Ну и тип! — воскликнула Синтия. — И ты позволила ему?!
— Нет, конечно, — пожала плечами Энджи. — Это же неприлично.
— Да брось ты эти разговоры о приличии, — отмахнулась Синтия. — Ты лучше скажи, понравилось ли тебе? Хотелось ли, чтобы он продолжал ласки?
— Не знаю, — окончательно смутилась Энджелин. — Я сразу остановила его и не знаю, понравилось мне это или нет.
— Это как еда, дорогая, — объяснила Синтия. — Ты не поймешь, какова она на вкус, пока не попробуешь ее.
— Не слушай ее, Энджи, она опять умничает, — перебила сестру Бет, стараясь держаться серьезно. — Ты была абсолютно права, остановив Джеми. Но мужчины отличаются от мальчиков.
— Vive la difference![4] — провозгласила Синтия. Нахмурившись, Бет продолжала:
— Иногда поцелуй… возбуждает мужчину больше, чем женщину. Даже этот мальчишка Джеми Скинер мог не сдержаться. Я права, Тия?
— Ты полагаешь, Джеми Скинер — еще мальчишка? Сомневаюсь.
— Тия! — укоризненно простонала Бет.
— Ну хорошо, я буду серьезной. Да, ты права. Но если женщина любит мужчину, она тоже может потерять над собой контроль, Энджи.
— Это случилось с тобой и графом Челлини, Тия? — серьезно спросила Энджелин.
— Да, Энджи. Я полюбила Роберто, и мы собирались обвенчаться. До знакомства с ним я часто кокетничала с мужчинами, но Роберто — единственный мужчина, с кем я была физически близка.
— Ох, Тия, как это печально, — вздохнула Энджи. — Я имею в виду, печально то, что ты рассталась с ним.
— Такие вещи часто случаются, — пожала плечами Синтия. — Но ты приобретаешь опыт и становишься мудрее, поверь мне! Однако ты сильно рискуешь, отдавая мужчине свое сердце.
— Стало быть, я никогда не буду рисковать, — заявила Энджелин. — Свое сердце и… девственность я сохраню навсегда!
Синтия расхохоталась.
— Господи, нет! Иначе ты умрешь от любопытства. — Схватив подушку, она бросила се в сестру.
Энджи перехватила подушку на лету и бросила ее назад, но Синтия успела пригнуться, и подушка попала в Бет. Бет бросила се в Синтию, Синтия — в Энджи.
Сестры, смеясь, устроили настоящий бой подушками, как часто делали в детстве.
Перед обедом девушки полчаса посидели с отцом. Когда они собрались уходить, Синтия сказала, что немного задержится. Некоторое время она задумчиво смотрела на отца, а потом с нежностью погладила его щеку.
— Я люблю тебя, папочка, — прошептала она и на цыпочках вышла из комнаты.
Сестры ждали ее за дверью, и в столовую они спустились вместе. Элизабет села во главе стола, справа от нее занял место Чарльз Рейберн, нотариус Маккензи, а слева — Дэйв Кинкейд. Энджелин сидела рядом с Чарльзом Рейберном, Пит Гиффорд — на другом конце стола. Синтии пришлось сесть рядом с Дэйвом.
— Ты хорошо выглядишь, Гифф, — обратилась Синтия к управляющему ранчо. Она впервые увидела его после приезда. — Готова биться об заклад, что все девчонки на тридцать пять миль вокруг сохнут по тебе.
По лицу Гиффорда расползлась широкая улыбка:
— Тебя все еще интересует моя личная жизнь, а? Я рад, что ты снова дома, Тия.
