Ли Бристол - Янтарные небеса
– Но… куда? Куда мы поедем? – едва слышно прошептала она.
– Как куда? Дальше. Я буду читать проповеди язычникам, – высокомерным тоном отозвался Дункан, – а ты отправишься к тетке в «Виргинские дубы», где будешь замаливать свои грехи и где такие подонки, как Дэниел Филдинг, не смогут оказывать на тебя пагубного влияния. А теперь пошевеливайся, дочь моя. И сними наконец это платье! Ты в нем как какая-то потаскушка!
Джессика ахнула. Он хочет отправить ее к тетушке Евлалии в Луизиану… Нет, этого не может быть! Она этого не допустит! Не позволит, чтобы ее, как безропотную овцу, отправили за сотни миль от Дэниела.
– Нет! – воскликнула Джессика. И хотя не предвещающий ничего хорошего взгляд отца пугал ее, еще страшнее казалась перспектива уехать из Техаса. – Нет! – еще раз крикнула она и, попятившись, попыталась прошмыгнуть мимо отца к двери. – Я не поеду! Я хочу выйти замуж за Дэниела! Я…
Уильям бросился на дочь. Джессика не успела увернуться, и кулак отца пришелся ей прямо по ребрам. Не удержавшись на ногах, она упала прямо на сундук с вещами, больно ударившись о его острый угол. Ей не удалось сразу встать.
– Так вот чего ты хочешь, негодная? Стать подстилкой для этого дьявола? – завопил отец. – Хочешь, чтобы он тебя обесчестил, оставил в тебе свое поганое семя, чтобы ты потом родила таких же, как он, извергов? Ты этого хочешь, презренное отродье?
Дункан вновь шагнул к Джессике. Бедняжка попыталась отползти, но не тут-то было. Уильям схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Почувствовав на своем лице его зловонное дыхание, она едва не задохнулась. Глаза отца, горящие лихорадочным, фанатичным огнем, вызывали у Джессики безумный страх. Не успела она отдышаться, как почувствовала на себе руки Дункана. Он рванул платье у выреза, и тонкая материя затрещала. Джессика и ахнуть не успела, как оказалась голой до пояса. Сквозь ветхую от долгой носки рубашку просвечивала полная соблазнительная грудь.
– Сука! – заорал отец, презрительно оглядывая пытающуюся прикрыться Джессику. – Потаскуха! – Выдернув в одно мгновение из штанов ремень, отец замахнулся. – Сейчас ты мне заплатишь за свою похоть!
Джессика попыталась отползти назад, но не успела. Уильям Дункан был мужчина невысокий, но очень крепкий. Удар пришелся по руке и спине и оказался настолько сильным, что материя порвалась, а на нежном теле девушки появился красный след. Джессика глухо вскрикнула, однако отец ее не слышал. Громко сопя, он хотел еще раз ее ударить, но, споткнувшись о коробку с провизией, не удержался на ногах и рухнул на пол.
Джессика мигом вскочила и бросилась к двери. Она оказалась проворнее пьяного папаши и, пока тот, бранясь, пытался подняться, выпрыгнула из фургона. Боясь оглянуться, она подобрала юбку и со всех ног припустила к тополиной рощице, в которой договорилась встретиться с Дэниелом.
А Уильям Дункан так и остался лежать на полу, тяжело дыша и изрыгая проклятия. Голова у него кружилась, и подняться оказалось выше его сил. Так что о том, чтобы броситься вдогонку за недостойной дочерью, нечего было даже и думать. Ну да ничего, скоро сама вернется, успокоил он себя, никуда не денется. Куда же ей еще идти?
Дэниел, нервничая, ходил по опушке небольшой рощицы. Как глупо было с их стороны встречаться именно здесь, на открытом месте, где каждый мог стать свидетелем их свидания! И в то же время глупо переживать по этому поводу, словно они с Джессикой маленькие дети, скрывающиеся от родителей. Как же надоело прятаться! Слава Богу, сегодня они встречаются тайком в последний раз.
Вспомнив о стычке с Джейком, Дэниел нахмурился. Он солгал брату, чего не делал никогда в жизни. Но то, о чем Джейк его спрашивал, касалось только его, Дэниела, и он не обязан был ни отчитываться перед братом в своих действиях и поступках, ни объяснять их. Джессика – невинная девочка, которую следует оберегать от жестокости и несправедливости, и под его защитой она расцветет, превратившись в прекрасную грациозную женщину, какой была его мать.
Да, конечно, она не познает с ним всех радостей супружеской жизни, но зато получит от него многое другое. Дэниел собирался сказать Джессике, что она никогда не сможет иметь от него детей. Но не сейчас, у них еще много будет времени на откровенные разговоры. Чтобы эта новость не причинила Джессике большой боли, нужно найти подходящий момент. Но как объяснишь это Джейку? Ведь брат не догадывается ни о том, какие чувства он, Дэниел, испытывает к своей невесте, ни о том, что по многим причинам практического свойства их брак будет идеальным. Он сделает Джессику счастливой, и она как раз та женщина, которая ему нужна. А все остальное не имеет значения.
В этот момент Дэниел увидел Джессику, и все мысли вылетели у него из головы.
Джессика бежала, путаясь в юбке своего нового желтого платья, еще совсем недавно такого красивого и изящного, а теперь разорванного и грязного, безвозвратно испорченного. Дэниел устремился к ней, протянув руки, и Джессика, перемахнув через неглубокий ручей, бросилась к нему в объятия.
– Дэниел! Ах, Дэниел! Он хочет меня увезти! – рыдая, воскликнула она, уткнувшись ему в грудь. – Я должна была тебе сказать… Я не могла уехать… не сказав тебе…
– Ш-ш… – Дэниел крепко обнял ее, гладя по спине, и Джессика почувствовала, что он весь напрягся, услышав эти слова. – Успокойся, моя радость, отдышись. Я здесь, с тобой, и никто тебя не обидит, – ласково проговорил он.
Одних этих слов оказалось достаточно, чтобы Джессика немного пришла в себя. Чувствовала она себя ужасно. В боку ныло, дышать было трудно, ноги, сбитые о камни в кровь, болели, руки и плечи, исцарапанные о колючий кустарник, имели непристойный вид, а рубец на спине и плече, оставленный ремнем безжалостного отца, горел огнем. По щекам Джессики текли слезы, которые она и не пыталась скрыть, но ей было так уютно в его объятиях, что весь ужас, пережитый в фургоне, казался теперь очень далеким.
Наконец почувствовав, что Джессика уже не так дрожит, Дэниел ласково отстранил ее от себя, снял куртку, набросил ей на плечи и поплотнее запахнул.
– А теперь расскажи мне, что случилось. Куда это отец собрался тебя увезти?
Джессика вздрогнула. При одной мысли о страшных планах отца ей вновь стало плохо.
– Отец сказал, что мы уезжаем. Он собирается отправить меня на плантацию тети Евлалии «Виргинские дубы»… это в Новом Орлеане… навсегда. – Большие голубые глаза Джессики сделались совсем огромными. Она крепко вцепилась в куртку Дэниела. – Ах, Дэниел! Я никогда тебя больше не увижу! Тетя Евлалия живет далеко, и она такая старая, и…
– Ш-ш… – перебил ее Дэниел и, наклонившись, запечатлел на растрепанных густых волосах своей возлюбленной трепетный поцелуй. – Ты никуда не поедешь, и никто тебя у меня не отнимет.
