Мэри Рич - Поцелуй бандита

Диего помахал возле своего лица салфеткой.

– И что вы планируете предпринять?

Дон Энрико помедлил у конторки. Он открывал пробки у различных сверкающих графинов и налил бренди в хрустальный бокал. Он выпил его залпом.

– Я должен принести выкуп к развалинам старой церкви. Самое главное для меня, чтобы моя дочь попала в монастырь.

– О, мой… Вы не предполагаете?.. – Диего притворился, что у него пропал голос.

– Предполагаю что?

Диего снова помахал возле лица.

– О, это слишком ужасно представить.

– О чем вы бормочете, Диего? – фыркнул Энрико.

– Вы не предполагаете, что бандиты… тронут ее? – сказал Диего слабым голосом.

Дон Энрико побледнел, как если бы эта мысль не приходила раньше ему в голову.

– Нет, они не осмелятся, – потряс он головой, – я не стану думать об этом. Консиция должна поступить в монастырь!

– Мой друг, почему это так важно для вас? – спросил Диего, заинтригованный поведением Энрико.

Энрико подошел к стулу возле конторки и плюхнулся на него. Выпив еще немного, он наклонился к Диего.

– Вы верите в привидения? – спросил он хрипло.

– О, ну да. Хотя я, вероятно, упаду в обморок, если встречу хоть одно.

Диего приложил тыльную сторону ладони ко лбу. Он облокотился на спинку дивана.

– А я видел, – шепнул Энрико, оглядывая комнату. – Здесь, в гасиенде.

– Здесь? – взвизгнул Диего, снова распрямившись.

– Слышали вы об Ангеле?

Округлив глаза, Диего кивнул.

– Да, но я никогда не думал, что это правда.

Энрико выпил бренди залпом, потом вновь наполнил бокал.

– Ну, вы можете в это поверить. Она мучила меня годами. Но недавно стало еще хуже. Она пообещала отправить мою душу в ад, если Консиция не поступит в монастырь.

Глоток хереса застрял у Диего в горле и заставил закашляться. Вытирая слезы на глазах, он взглянул на старика.

– Как вы узнали об этом? Как она разговаривает с вами?

– Она преследует меня в снах. Так она мне сказала… – Он отвернулся, его плечи поникли. Он тяжело уперся ладонями в массивную тяжелую крышку стола красного дерева. – Вот почему мне нужно вернуть дочь. – Его глаза сощурились. – И я ее верну. – Он ударил кулаком по конторке с такой силой, что зазвенел хрусталь.

Диего склонился к нему.

– И что вы намерены предпринять?

– Не то, что они задумали. Я принесу выкуп к развалинам, как они хотят.

Зловещая улыбка исказила черты его лица.

– Но воры не останутся в живых, чтобы его растратить.

– Я не понимаю, – сказал Диего, вытирая лицо.

– Я поставлю наблюдателя. Когда они придут забирать деньги, мы их схватим и заставим привести нас к своему убежищу.

– И что вы сделаете потом? – невинно спросил Диего. Внутри он весь сжался.

– У меня сотня вооруженных людей в горах. Они набросятся на бандитов, как саранча в поле. – Губы Энрико обнажили его зубы, у него был оскал шакала… – Ни один из них не останется в живых.

– А что станет с женщинами и детьми в их лагере? – Диего спросил равнодушно, но кожа его похолодела.

– К черту всех! Какое имеет значение возраст – год или сто лет, они будут оттеснены в пустыню или все умрут.

Диего почувствовал, что кровь отхлынула от его лица, когда его хозяин заговорил об убийстве невинных. Он знал, что этот человек не поколеблется сделать все, о чем говорит. Более того, он будет этим наслаждаться. Задумавшись об этом, Диего вздрогнул, почувствовав прикосновение руки к своему плечу.

– Диего, с вами все в порядке? Боюсь, что я своими разговорами о кровопролитии затронул ваш чувствительный организм.

– Я плохо себя чувствую, – прошептал Диего. Опершись о диван» он поднялся. – Если вы позволите, я должен уехать.

Слава богу, что он находился в доме для гостей, а не в главном здании усадьбы. Диего вытер холодный пот со лба. Он почувствовал слабость, представив, что люди в этот момент скачут на лошадях в засаду. Он должен их предупредить. Зная из первых рук о жестокости де Вега, Диего не сомневался, что каждый схваченный будет подвергнут безжалостной пытке.

Он позволил хозяину проводить его до широких входных дверей и попрощаться. Зная, что тот еще наблюдает за ним, Диего медленно опустился по ступеням и позволил Карлосу помочь ему взобраться в ожидающий экипаж. Ругаясь про себя, он сдерживал нетерпение до тех пор, пока гасиенда не исчезла из вида, после чего он наклонился вперед.

– Гони, Карлос. Впереди тяжелая ночная скачка – мстительная улыбка исказила его лицо, и он спокойно закончил. – И тогда я намерен проверить, что я смогу сделать, чтобы отправить душу человека в ад, где ей и надлежит быть.

ГЛАВА 3

Елена заставила себя съесть еще немного фасоли и риса, лежавших почти не тронутыми на глиняном блюде, надеясь, что ужин отвлечет от мрачных мыслей. Но все же это было бесполезно, еда застревала у нее в горле. Она положила вилку на стол и отодвинула тарелку в сторону. Снова мысли о серьезности положения обрушились на нее.

Три дня. Срок оплаты выкупа прошел, а ей все еще ничего не было известно.

Произнесенная угроза главаря бандитов преследовала ее: «У него три дня, чтобы выплатить золото. Если он этого не сделает, у него больше не будет дочери». Елена вздрогнула и потерла свои холодеющие руки. Эти слова были убийственны. И, таким же было выражение его лица, когда он их произносил. Нечего ждать милосердия от человека, известного по кличке Эль Гато – Ночной Кот.

Тяжело дыша, она вскочила из-за стола и принялась ходить взад-вперед по пещере, не в силах не думать о гангстере. Она не знала, быть ли благодарной судьбе за его отсутствие или опасаться этого. Кем он был? Почему прячет свое лицо? В раздумье она сощурилась. Он боится, что его узнают? Вот почему у него маска.

У него такая поразительная внешность, что встретив его однажды, в маске или без нее, она бы не забыла этого. Выше многих. Сильный и гибкий, а его гордая осанка говорила, что он не был простым вором. Ее беспокойство усугублялось еще и тем, что он постоянно чувствовал опасность, пытаясь скрыть затаенную ненависть.

Елена повернулась к выходу из пещеры и смотрела на слабые лучи солнца, лежащие на полу. День покорялся подкрадывающейся ночи.

Наступающая мгла пугала девушку. Она поспешила к столу, нашла кремень и выбила искру на деревянную лучину. Осторожно поднесла лучину к наполовину сгоревшей свече и зажгла ее. Держа руки над мерцающим огнем, она наслаждалась его теплом, утешаясь слабым светом, стараясь не замечать пугающих теней на стенах пещеры.

Даже в своем заточении она уловила тревогу в лагере, как будто над ним тоже нависла угроза. Не слышно было ни играющих детей, ни собачьего лая. Гитары, которые тихо звучали каждый вечер, умолкли. Странная тишина действовала ей на нервы.