Дороти Гарлок - Здесь царствует любовь
Саммер продолжала наблюдать. Мужчина отошел от стены и перешел на другую сторону улицы. О, как он шел! Будто все, что его окружало, принадлежало только ему! Появившийся, из дверей гостиницы Бульдог направился прямо к нему и что-то стал говорить. Высокий мужчина стоял молча, подняв голову, и, казалось, внимательно слушал. Бульдог указал рукой на окна верхнего этажа гостиницы. Незнакомец стоял как вкопанный, даже не повернув головы в указанном направлении. В конце концов они вместе пошли по улице. Немного смешно было смотреть, как маленький Бульдог семенит ногами, подстраиваясь под шаги высокого незнакомца.
Когда они исчезли из виду, Саммер вдруг ощутила беспокойство. Девушке почему-то показалось, что должно непременно что-то произойти, нет, это не было связано с ее будущей жизнью на собственном участке. Предчувствие говорило о чем-то другом, совсем новом и неведомом для нее.
Глава 2
Джон Остин стоял на прежнем месте, облокотившись о подоконник, и, казалось, забыл обо всем, кроме открывшегося из окна вида улицы с ее шумом и непривычными запахами. Саммер заканчивала умываться, когда поняла, что тоже прислушивается к каким-то периодически повторяющимся, чуть слышным звукам. Замерев, девушка повернула голову к той стене гостиничного номера, из-за которой они, судя по всему, доносились.
С минуту она ничего не слышала. Но затем странные звуки раздались вновь, и у нее не осталось сомнений в том, что это плакал ребенок. Саммер невольно взглянула на брата. С тех пор как он был малышом, способным лишь криком заявить о своих нуждах и неприятностях, прошла, казалось, вечность. Теперь ему исполнилось восемь лет, и мальчик не плакал даже тогда, когда умерла мама. Более того, он пытался подбодрить тогда сестру, говоря, что мама, без сомнения, отправилась на небеса, где встретит папу и будет счастлива.
Размышления Саммер прервал резкий стук в дверь — на пороге появился хозяин гостиницы. Он принес жаркое на сковороде, тонкие кусочки кукурузного хлеба, чашки и кувшин. Все это громоздилось на огромном подносе, который вошедший поспешил поставить на шифоньерку.
— Когда закончите, выставьте посуду за дверь. А еще лучше захватите с собой, спускаясь вниз.
Его оценивающий взгляд бесцеремонно скользнул по фигуре девушки.
— Я принесу посуду в холл, — сказала Саммер и, как только хозяин гостиницы вышел, поспешила захлопнуть дверь.
Но уже через несколько секунд, услышав какой-то шум, она вновь выглянула в коридор: хозяин гостиницы барабанил в соседний номер, где плакал ребенок.
— Заткнешься ты наконец? Долго мне еще терпеть этот проклятый вой? Ты беспокоишь порядочных постояльцев, которые платят за удобства.
В ответ раздались еще более громкие рыдания. Ребенок явно испугался грубого голоса.
— Малышка там одна? — спросила Саммер, выходя в тускло освещенный холл.
— Она выводит меня из себя, черт бы ее побрал! Мало того, что я терплю разврат ее матери в моей гостинице, так еще это громогласное отродье! Мне вовсе не светит, чтобы девчонка выла здесь всю ночь.
— А где ее мать?
— В танцзале или салуне. Шлюха — вот кто она такая! Не следовало мне разрешать ей оставаться здесь! Саммер поджала губы.
— Ну что ж… Однако ребенок в любом случае ни в чем не виноват. Откройте номер, и я поговорю с малышкой.
— Она запирает девчонку на ключ, прежде чем отправиться куда-нибудь на всю ночь.
— Не могу поверить, чтобы мать… А вдруг здесь случится пожар?
— Нет, решено, — прорычал хозяин, не обращая внимания на Саммер, — отволоку эту маленькую скандалистку в танцевальный зал, и дело с концом.
— Танцзал не место для ребенка, и вы это знаете не хуже меня. Откройте дверь, и я возьму девочку к себе до утра, — чувствуя, что начинает сердиться, произнесла Саммер.
— Для этого придется идти за ключом, — возразил хозяин гостиницы.
— Ну так сходите! — воскликнула девушка, выпрямляясь во весь свой небольшой рост и гневно сверкая глазами.
Какое-то мгновение хозяин нерешительно топтался на месте. Но видя, что новая постоялица не собирается отступать, он что-то проворчал себе под нос и направился к лестнице. Взявшись за перила, он сердито оглянулся: Саммер продолжала стоять у двери неподвижно, скрестив руки на груди и глядя в его сторону. — Твое счастье, черт побери, что я не хочу путаться в дела этого ублюдка Бульдога, — проворчал толстяк и стал нехотя спускаться по ступенькам.
Пока он не скрылся из виду, Саммер стояла с высоко поднятой головой, сохраняя гордую осанку. Хозяину этой гостиницы совсем ни к чему знать, как она устала и какой слабой себя чувствует на самом деле. Детский плач усилился, и девушка приложила ухо к двери, с тревогой прислушиваясь…
Наконец номер был открыт, и они вошли в темное помещение. Слабый свет давала только лампа, висевшая в холле. Саммер с трудом разглядела кровать и неясные очертания свернувшейся на ней крошечной фигурки. Обрамленное длинными вьющимися волосами круглое личико с большими, мокрыми от слез глазами было обращено в их сторону. Губы девочки задрожали, когда она увидела стоявшего в дверях хозяина.
— Пойдем, побудешь со мной, пока не вернется твоя мама, — ласково предложила девушка, протягивая руки к малышке.
Та с готовностью прильнула к ней, уткнувшись в плечо. Взяв ребенка на руки, Саммер поднялась.
— Я присмотрю за ней, — бросила она, проходя мимо нахмурившегося хозяина.
Дверь своей комнаты Саммер открыла легким толчком ноги и первым делом посмотрела на брата. Тот по-прежнему глядел в окно и, похоже, вовсе не заметил ее отсутствия.
Малышка подняла большие глаза. Сердце девушки сжалось от их печального взгляда. Крошке было не более трех лет. Она была такая миниатюрная, такая прелестная даже в своей несуразно большой, бесформенной ночной рубашонке. Светло-каштановые с медным отливом волосы ее завивались в тугие колечки. Вздернутый носик сплошь покрывали веснушки. Малышка с интересом огляделась вокруг и остановила взгляд на прильнувшем к окну Джоне Остине.
— Ну, скажи теперь, как тебя зовут?
Задавая этот вопрос, девушка налила воду в таз для умывания, намочила салфетку и принялась протирать лицо ребенка.
— Мэри Эвелин, — тихо ответила малышка, так что Саммер едва расслышала ее робкий голосок.
— А я — Саммер. Этот мальчик — мой брат. Его зовут Джон Остин.
При звуке своего имени Джон Остин вздрогнул и, обернувшись, ошеломленно уставился на сидящую на его кровати девочку.
— Откуда она взялась?
— Из соседней комнаты. Она останется с нами до тех пор, пока не вернется ее мама.
Глаза детей встретились. На лице мальчика появилась приветливая улыбка. Он подошел к кровати и взял маленькую ручку Мэри Эвелин в свою.
