Лиза Хигдон - Когда ты станешь моей
Лаура прерывисто вздохнула. Игра на сцене была для нее лишь средством хоть как-то прокормиться, удержаться на плаву. В отличие от большинства собратьев по ремеслу она никогда не мечтала стать актрисой, посвятить себя служению искусству. Возможно, именно поэтому дела у нее шли далеко не блестяще. Душа и сердце ее оставались глухи к тем атрибутам сценического ремесла, которые иных буквально сводят с ума. Лаура не благоговела перед огнями рампы, запахом кулис и шорохом декораций. Просто эта профессия стала для нее, вынужденной зарабатывать себе на хлеб и не имеющей никаких связей, средств и протекций, единственным спасением, единственной возможностью не умереть с голоду. А чтобы ступить на путь, который избрала для себя мать, она и помыслить не могла…
Но довольно унывать. Вскинув голову, Лаура слабо улыбнулась. Разве можно теперь предаваться меланхолии? Если в самое ближайшее время для нее не найдется роли ни в одном театре, то придется того и гляди искать места судомойки в богатом доме. Впрочем, найти таковое тоже весьма непросто. Челядь в домах вельмож относится к чужакам подозрительно и враждебно, и любой дворецкий, уловив ее легкий акцент, отправит ее восвояси. Для американцев, волею судьбы очутившихся в Англии, времена настали далеко не лучшие. Война между двумя странами все еще длилась, ей не было видно конца. Хорошо хоть Наполеон отправлен на Эльбу и больше не угрожает миру в Европе. Американцы сняли морскую блокаду, которая нанесла серьезный урон благосостоянию Англии, сведя торговые операции к минимуму. Лондон пережил триумфальное лето великой победы, Веллингтону был пожалован герцогский титул, а в обществе стали даже поговаривать о скором заключении мирного соглашения с Америкой, которое положит конец взаимной вражде…
Темза была совсем недалеко. Иногда Лауре случалось разглядеть над крышами домов, мимо которых она проходила, верхушки мачт и яркие флажки. Большие корабли с такими высокими мачтами бороздят Атлантику. Как только закончится война, она сможет вернуться домой. Тогда и цены на проезд на парусниках снизятся. Домой! К бескрайним зеленым полям, чистеньким фермерским домикам, к голубому виргинскому небу и яркому солнцу!
Воспоминание о родине придало ей сил. На следующем прослушивании она не ударит в грязь лицом и во что бы то ни стало поступит в театральную труппу. Она никогда не могла понять некоторых горемык-актеров, которые часто уверяли себя и других, что слава и деньги придут к ним со следующей ролью. Как бы не так! Лаура никогда не предавалась подобным иллюзиям. Игра на сцене была для нее лишь способом добывания денег. Это было куда более предпочтительнее, чем мытье полов или посуды. Набрав полную грудь воздуха, она почти побежала по шумным и грязным улицам к «Амфитеатру Фигга».
Лаура опустилась на табурет и поставила локти на грубую, шершавую поверхность туалетного столика. У зеркала громоздились склянки с гримом: белая пудра для лица, сурьма для ресниц и бровей, альканна, чтобы подкрашивать губы и румянить щеки. Здесь же стояло несколько флаконов с ароматическими притираниями, смешанными с уксусом. Вздохнув, Лаура взяла в руки кисточку, но прежде чем начать гримироваться, придирчиво взглянула в зеркало. Щеки ее окрасил естественный румянец. За это следовало поблагодарить пронизывающий лондонский ветер. На фоне румянца зеленые глаза стали ярче и выразительнее, и даже темные круги под нижними веками сделались менее заметными.
Вокруг, как всегда в день спектакля, царили шум и суматоха, но она давно научилась не обращать на это внимания. Благодаря Селии Картерет она получила роль, пусть и небольшую, и очень хотела старательно и добросовестно ее исполнить.
Сбросив с плеч теплый плащ, она вытащила шпильки из волос. И локоны – темно-рыжие, густые, блестящие – тотчас устремились вниз бурным водопадом. Она еще раз придирчиво вгляделась в свое отражение и погрузила кисточку в склянку с сурьмой.
Стоило ей это сделать, как позади с треском распахнулась дверь. В гримерку с веселым смехом ворвалась Селия. Она с грохотом затворила дверь и весело прощебетала:
– Привет, дорогая! – Лаура с улыбкой оглянулась и молча ей кивнула. Селия, миниатюрная очаровательная блондинка с тонкими чертами лица, была удивительно похожа на экзотическую птицу, невесть какими судьбами очутившуюся в туманном Лондоне, в этом жалком театрике… – Ты готова?
– Уж свои-то две строчки текста я помню твердо, можешь не сомневаться, – усмехнулась Лаура. – Вот только что мне сделать с волосами? Разве у пастушки может быть такая прическа?
– Сейчас что-нибудь придумаем, – деловито заверила ее Селия. – Для того и существует гримерка, верно? Пусть даже и такая крохотная, как эта.
– Но она ведь твоя, – без тени обиды или зависти заметила Лаура. – Я пользуюсь ею только благодаря твоей доброте. И роль эту ты мне выхлопотала.
– Глупости, дорогая! Люди должны друг другу помогать, как же иначе? Ты сделала бы для меня то же самое. Так. Подай-ка мне щетку для волос. Представляешь, еле-еле сейчас разминулась с нашим чучелом. Он меня повсюду ищет. Можно подумать, я вечно опаздываю к поднятию занавеса.
Селия кривила душой. Подобное случалось с ней нередко, и у «чучела» – Роско Трогмортона – драматурга, продюсера и режиссера в одном лице – были все основания для беспокойства. Всякий раз перед спектаклем он нервничал и хватался за сердце, но ничего не мог поделать с недисциплинированной Селией. Она исполняла в его театре ведущие роли, потому что публика ее обожала. Селия «делала сборы», и сколько бы он ни грозился ее уволить, оба они понимали, что данная угроза никогда не будет осуществлена. Кто же станет резать курицу, несущую золотые яйца?
Селия положила на столик небольшой сверток и с улыбкой промурлыкала:
– Это тебе, дорогая. Угощайся на здоровье. – И продолжила колдовать над прической Лауры.
От белоснежного свертка исходил умопомрачительный запах свежей выпечки. Лаура сглотнула слюну. Противиться искушению было выше ее сил. Она развернула салфетку и блестящими от голода глазами уставилась на аппетитный пирог с мясом. Из зеркала на нее смотрела улыбающаяся подруга.
– Благослови тебя Бог, Селия!
Та кивнула ей в ответ и умело разделила расчесанные волосы Лауры идеально прямым пробором, потом ловко заплела две косицы, которые затем скрутила в тугие кольца, прикрыв уши Лауры. Еще мгновение, и на ее голове появилось два кокетливых банта.
– Вот и все, дорогая. Смотри-ка, а тебе даже к лицу эта простенькая прическа. Давай замори червячка. Я не позволю тебе умереть голодной смертью, как бы ты к этому ни стремилась. Не хватало еще нам обмороков на сцене!
