Ольга Свириденкова - Венец безбрачия
Негромко рассмеявшись, Матвей вздохнул и покачал головой.
— А ты, оказывается, превосходная актриса, моя прелестная маска. Час назад передо мной была роковая обольстительница, а теперь — само воплощение девичьей скромности и хороших манер. Интересно, какая же ты на самом деле? — он облокотился на выступающую из стены пилястру и пристально и испытующе посмотрел «турчанке» в глаза. — Бьюсь об заклад, что первое все-таки ближе. Будь ты на самом деле целомудренной девицей, ты бы не осмелилась вести себя со мной так раскованно. Ведь маску, — Матвей угрожающе прищурился, — при большом желании можно и сдернуть.
Он ожидал, что она испугается или хотя бы придет в замешательство, но вместо этого незнакомка горделиво выпрямилась и посмотрела на него бесстрашным, вызывающим взглядом.
— А я вовсе и не боюсь остаться без маски, — сказала она. — Потому что не знаю за собой ни одного поступка, которого должна стыдиться!
Не ожидавший подобного ответа Матвей на какое-то время растерялся. Он помимо воли почувствовал восхищение невероятным присутствием духа новой знакомой. Неужели она так уверена, что он не исполнит своей угрозы? Ведь на маскарадах бывали случаи и гораздо скандальней. Но внезапно ему в голову пришло объяснение странного поведения дамы — такое простое, что он удивился, как сразу об этом не подумал: она вовсе не замужняя дама, как он решил вначале, а молодая вдова. Именно отсюда идет ее смелость, отсутствие боязни себя скомпрометировать, а также отчаянная жажда любовных приключений.
— Ну что ж, прекрасно, моя голубушка, — с улыбкой сказал Матвей. — Я очень рад, что ты не из пугливых гусынь. Однако всему свое время и место, не так ли? — он вытащил из кармана ключ и красноречиво посмотрел сначала на него, а затем на даму.
«Турчанка» недоуменно покосилась на ключ, потом перевела взгляд налицо Матвея и… неожиданно прыснула.
— В чем дело? — нахмурился Матвей. — Что тебя так рассмешило?
— Что? Да ваше чудаковатое поведение! — ответила она, продолжая посмеиваться в веер. — Пылкие взгляды, туманные намеки, а теперь еще какой-то ключ! Интересно, что он открывает? Наверное, дверь в подземелье, где хранятся несметные сокровища!
Внезапно Матвей осознал, что эта затянувшаяся игра начинает изрядно раздражать его. Уж не думает ли самоуверенная особа подурачиться, а затем оставить его с носом? Однако она глубоко заблуждается, рассчитывая, что он позволит ей так с собой обойтись. Он получит с нее то, что она пообещала — быть может, слишком опрометчиво, но теперь уже поздно идти на попятный. Придется ей расплатиться за свою неосторожность.
Спрятав ключ в карман, Матвей улыбнулся «турчанке» одной из своих самых неотразимых улыбок и низким, грудным голосом сказал:
— Любезная маска, ты не находишь, что мы с тобой слишком заболтались? А между тем, играют такие чудесные вальсы, один прекрасней другого… Вы позволите мне пригласить вас, сударыня? — последняя фраза прозвучала так серьезно и учтиво, что дама растерялась от подобной перемены в поведении навязчивого кавалера.
— Пожалуй, да… — нерешительно протянула она.
Благодарно улыбнувшись, Матвей положил руку на талию женщины и начал кружить ее в вальсе. Она оказалась прекрасной партнершей, и вести ее в танце было одно удовольствие. Матвей настолько увлекся, что едва не забыл о своей скрытой цели — вальсируя с дамой, незаметно оказаться в другом конце зала, где располагались двери в соседний банкетный зал. Ибо за банкетным залом и начиналась та самая «длинная картинная галерея», из которой можно попасть в домашний театр.
Вальс был достаточно долгим, и когда он закончился, Матвей заметил, что его дама слегка запыхалась. Он тотчас предложил ей перейти в банкетный зал и выпить по бокалу шампанского. Мгновение поколебавшись, она согласилась. Стараясь не выказать своего торжества, Матвей любезно предложил ей опереться на его руку и подвел к одному из накрытых столов.
— Прошу вас, сударыня, — вежливо сказал он, протягивая ей бокал. Затем взял со стола тарелку с разрезанным ананасом и с галантным поклоном подал незнакомке.
— Благодарю вас, месье, — сказала она, отправляя в рот сочный ломтик ананаса. Потом сделала пару глотков шампанского и взяла с тарелки второй кусочек. — Попробуйте и вы, — с улыбкой обратилась она к Матвею. — По-моему, вкус божественный!
— Фрукты из оранжереи Корфа, действительно, хороши, — согласился Матвей. — Но я не из тех, кто может по достоинству оценить их вкус: я слишком избалован. — И, заметив в глазах дамы вопрос, Матвей пояснил: — За последние четыре года я ни разу не пробовал оранжерейных плодов. В тех краях, где я служил, у меня была возможность срывать их с ветки.
Незнакомка посмотрела на Матвея с живейшим интересом.
— Так вы служили на Кавказе?! — воскликнула она с таким искренним удивлением, что он едва не рассмеялся: проказница, видимо, забыла, как час назад сама напомнила ему, что он провел четыре года среди кавказских дикарей. — И где же, в каком полку? — продолжала «турчанка». — Мне любопытно это знать, потому что сын моей соседки по имению недавно был отправлен в те края за участие в дуэли, — с улыбкой пояснила она.
Матвей назвал полк, а его собеседница, в свою очередь, назвала фамилию соседа. Оказалось, что Матвей немного знаком с этим молодым человеком. Это расположило женщину в его пользу, и между ними завязался оживленный разговор. Напустив на себя вид бывалого вояки, Матвей начал увлеченно рассказывать о своей жизни на Кавказе. Тем временем они незаметно перешли из банкетного зала в картинную галерею. На мгновение Матвей остановился и пристально взглянул на свою спутницу. Но ее лицо, наполовину скрытое полумаской, не отражало никаких чувств, кроме неподдельного интереса к его рассказу. «Как она, однако, невозмутимо держится, — удивленно подумал Матвей. — Похоже, тот ключ, что лежит в моем кармане, вовсе не от заветной дверцы, и плутовка рассчитывает от души повеселиться, когда я начну возиться с замком».
Несмотря на такие мысли, Матвей продолжал двигаться к своей цели. Наконец они достигли зала, в конце которого находилась лестница, ведущая к дверям домашнего театра. Как и в предыдущем помещении, здесь не было ни души.
— Кажется, нам пора возвращаться назад, — неожиданно сказала «турчанка», замедляя шаг. — Это последняя комната в анфиладе, за ней домашний театр, который сегодня, конечно же, заперт.
Ее слова прозвучали так просто и естественно, что Матвей невольно рассмеялся. Нет, вы только подумайте, какова плутовка!
— Ну, разумеется, заперт, — поддразнивающим тоном произнес он. — Вот на этот маленький ключик.
