Барбара Картленд - Маленькая притворщица
Вспомнив о прелестных вещицах, которые принадлежали ей при жизни Джеймса Драммонда, девушка вздохнула.
Опекун старался никогда и ни в чем ей не отказывать. Их средства к существованию складывались из скромного приданого девушки и небольшой суммы, которую Драммонд ежемесячно получал от своих дальних родственников. Кроме всего прочего, во Франции у Джеймса имелся кое-какой собственный капитал, так что в случае его смерти девушка не должна была остаться без гроша в кармане.
Но после смерти Джеймса все оказалось гораздо хуже, чем она предполагала. Оказалось, что добросердечный старик одолжил все свои накопления — а в придачу и все то, что осталось от приданого девушки, — одному из своих дальних родственников, молодому беспечному джентльмену, которому полученная сумма показалась столь незначительной, что он моментально растратил ее, ничуть не заботясь о том, как будет возвращать долг.
Но для Ионы эти деньги значили очень многое, и вскоре после смерти опекуна она с ужасом узнала, что вернуть их не представляется возможным: многочисленные кредиторы просто засадили легкомысленного родственника Джеймса в тюрьму.
Для девушки настали тяжелые времена. У нее не осталось ни средств к существованию, ни дома, ни единой живой души, которой бы она была небезразлична. Впервые в жизни она чувствовала такое унижение и беспомощность.
Когда-то давно, когда она была еще ребенком, Джеймс рассказал ей, как он стал ее опекуном.
— Когда я впервые увидел тебя, тебе было всего несколько месяцев. Я поклялся человеку, который принес тебя в мой дом, что я никогда не раскрою тайну твоего происхождения ни тебе самой, ни кому-либо еще. Скажу тебе только одно: тебя нарекли Ионой, потому что ты появилась на свет на одном маленьком прекрасном острове с таким же названием. Этот остров находится недалеко от западных берегов Шотландии. Запомни, моя девочка: тебе не нужно стыдиться крови, которая течет в твоих жилах; и ты должна гордиться тем народом, к которому принадлежишь, — народом Шотландии.
Как же они смеялись, когда она решила, что будет называть себя Ионой Уорд![8]
— Иона Уорд! — восклицала она. — По-моему, звучит превосходно! Вот увидишь: когда-нибудь ты будешь гордиться своей подопечной!
Денег, вырученных от продажи их скромного имущества, хватило лишь на надгробный камень на могиле Джеймса Драммонда, и она горько плакала, потому что знала, что теперь у нее не осталось ничего от ее прежней беспечной жизни.
Кто она такая? Кто ее родители и где они сейчас? Что ей теперь делать и куда идти?
Иона понимала, что нужно действовать. Чтобы как-то прокормить себя, она устроилась в лавку к модистке, у которой еще совсем недавно покупала себе шляпки, и сняла малюсенькую комнатку в мансарде в доме напротив.
Друзей во Франции у Джеймса Драммонда почти не осталось. С тех пор как в 1715 году он был вынужден уехать из родной Шотландии, он жил замкнуто и уединенно. Он ненавидел свою новую парижскую жизнь и лишь изредка выбирался из дома, чтобы провести вечер за ужином с такими же изгнанниками, как и он сам.
Шли годы, круг его друзей таял — некоторые умерли, а другие были прощены и вернулись на родину.
Так Иона впервые поняла, что такое настоящее одиночество…
В дверь постучали.
«Кто бы это мог быть?» — подумала Иона.
Вошла служанка с подносом, на котором стояла чашка горячего шоколада.
— Не желаете позавтракать перед отъездом?
— Нет, благодарю вас.
— Дилижанс будет в четверть седьмого, — явно желая оказаться хоть чем-то полезной, услужливо добавила девушка и, поставив чашку на столик, удалилась.
Иона отпила глоток шоколада; он оказался абсолютно безвкусным и к тому же совсем остыл. Покончив со своим скудным завтраком, девушка принялась торопливо собираться в дорогу, но вдруг побледнела и выронила вещи из рук.
Она вспомнила, что забыла взять у Гектора миниатюру и жемчужный браслет, которые отдала ему на хранение, а ведь они были совершенно необходимы, чтобы она могла подтвердить свое родство с герцогом Акрэ.
Полковник Бретт также снабдил ее письмом, содержащим немного измененное и дополненное предсмертное признание Джинни Маклеод, записанное со слов умирающей неким священником с вымышленным именем.
— Они наверняка захотят все проверить, — предупредил Иону полковник, — и ты должна действовать быстро, чтобы успеть уехать прежде, чем откроется правда.
Сверток был довольно толстый, и она, боясь потерять, отдала его Гектору вместе с браслетом и миниатюрой.
Они оба были так взволнованы и так быстро распрощались, когда их маленькое суденышко подошло к берегам Шотландии, что ни один из них и не вспомнил ни о злополучном свертке, ни о двух других вещицах, без которых теперь она чувствовала себя совершенно беспомощной.
В полном смятении Иона стояла посреди комнаты. Что ей теперь делать? Послать Гектору записку с кем-нибудь из слуг? Но на это уйдет слишком много драгоценного времени, а она не может ждать!
Стрелки часов неумолимо бежали вперед; дилижанс должен был прибыть с минуты на минуту.
«Придется пойти к нему самой, — решила Иона. — Это опасно, но мне нужно действовать, иначе я не успею занять место в карете».
Гостиница была маленькой, и все номера располагались на одном этаже; к счастью, Иона еще вечером заметила, в какую комнату портье занес сундук Гектора.
Девушка тихонько приотворила дверь: никого. Подобрав юбки, она помчалась по коридору, добежала до нужной двери и осторожно постучала. Ответа не было. Она постучала снова, прислушалась — тишина. В отчаянии Иона толкнула дверь — к ее удивлению, она оказалась не заперта — и, заглянув в комнату, облегченно вздохнула: Макгрегор, приоткрыв рот, мирно похрапывал на кровати.
— Гектор, — шепотом позвала Иона. — Гектор!
Проворчав что-то нечленораздельное, молодой человек повернулся на другой бок и захрапел громче прежнего.
«Наверное, он с друзьями выпил вчера немало виски», — подумала Иона, подошла к постели и решительно потрясла спящего за плечо. На этот раз Гектор приоткрыл глаза и посмотрел на девушку непонимающим, мутным взглядом.
— Господи, да просыпайся же, Гектор!
— Что… что случилось?
— Портрет! И письмо! Ты забыл отдать их мне!
— Какой же я идиот…
Гектор вскочил, сделал несколько шагов, но затем остановился посреди комнаты, в растерянности глядя по сторонам:
— Моя куртка… Где она?
— На тебе… — сказала Иона, едва сдерживая смех — прошлой ночью Гектор, видимо, был настолько пьян, что напялил ночную сорочку прямо поверх одежды.
