Мэри Грин - Ворон и голубка
— Это мы еще увидим!
Ветер рвал промокшие юбки подвенечного платья, наполняя ноздри запахом соли и водорослей. Водяные струи били по лицу, губы застыли от холода.
— Да скажешь ли ты наконец, куда меня тащишь?!
— В Стормивуд, только не сразу. Слуги привезут твою мать, она сможет присмотреть за тобой. Но сначала я должен получить ответ на самый главный вопрос: согласишься ли ты выйти замуж за меня?
Пристальный взгляд темных глаз, казалось, проник в самые потаенные глубины ее души. Но на бесстрастном, словно высеченном из камня лице не промелькнуло никаких эмоций.
— Зачем… с чего это… Конечно, нет, и речи быть не может! — воскликнула Синара, стараясь перекричать стон ветра. — Не имею ни малейшего желания связать с тобой судьбу — ни теперь и никогда! Что заставило тебя задать столь неожиданный вопрос?!
— Ты была готова выйти замуж за Феликса, значит, любой может стать твоим мужем!
— Вовсе нет!
Мерлин невесело рассмеялся:
— Собираешься поклясться в вечной любви к этой змее в человеческом облике? Ради Бога, пощади мои уши.
Яростно воззрившись на него, Синара плотно сжала губы.
— Ты не питаешь нежных чувств ни к нему, ни ко мне, поэтому какая разница, за кого выходить? Отвечай!
— Феликс — человек влиятельный, а ты — нет. В этом все дело.
Мерлин направил коня под прикрытием низко нависших веток. Его спутник подъехал ближе. Синара никогда раньше не видела этого сморщенного кривоногого старика с жесткими седыми волосами, выбившимися из-под полей промокшей шляпы.
— Отпусти меня! — потребовала Синара, стуча зубами от холода, и на этот раз Мерлин послушался. Девушка соскользнула на землю, но, зная, что в таком тяжелом платье бесполезно пытаться убежать от двоих мужчин, подождала, пока спешится Мерлин. Нельзя сказать, что она по-настоящему боялась, но было в нем что-то, заставлявшее невольно насторожиться — неестественное спокойствие, затаенная печаль… словно последние несколько лет он провел, всматриваясь в глубины ада. Во время войны Синара очень редко видела Мерлина. Битвы и сражения изменили его. Раньше он никогда не был таким замкнутым, хотя предпочитал держаться в стороне от остальных мальчишек. Только Макс действительно знал и любил Мерлина.
На какое-то мгновение безудержное любопытство охватило Синару, но тут дождь припустил с новой силой; и желание поскорее оказаться под крышей заслонило все.
Мерлин закутал ее своим плащом, тонкая шерсть которого была уже влажной, и повел по тропинке между деревьями к заброшенному домику, мимо которого Синара часто проезжала во время прогулок верхом. Правда, крыша почти провалилась, но один угол остался сухим, так что они смогли укрыться. Холодные струи хлестали по кустам дрока и жесткой траве, но вскоре дождь ослабел. С земли начал подниматься туман.
Спутник Мерлина не произнес ни слова, только молча глядел на Синару из-под нависших густых снежно-белых бровей. Девушка с испугом обнаружила, что один глаз старика оказался голубым, а другой — зеленовато-коричневым. Неожиданно незнакомец улыбнулся, подмигнул, и тревога Синары немного улеглась.
Поставив ногу на низкий подоконник, Мерлин задумчиво глядел в окно с выбитым стеклом:
— Я не собирался устраивать подобный фарс. Только вчера я приехал из Франции. Знай я обо всем, постарался бы явиться раньше, чтобы не допустить свадьбы…
Синара мгновенно застыла:
— Фарс?
— …Брак с Феликсом. Я всегда считал, что у тебя больше здравого смысла. Насколько мне помнится, ты всегда была рассудительной и обладала исключительно сильной волей.
И с упреком посмотрев на нее, добавил:
— Правда, ты могла измениться… как все мы.
Синара старательно закуталась в плащ — все, что угодно, лишь бы защититься от этого пронизывающего взгляда:
— Всякие обстоятельства бывают, не всегда поступаешь, как хочется.
Мерлин натянул перчатку:
— Если ты намекаешь на последнее происшествие с Брендоном, мне обо всем известно. Даже слуги знают.
Он тяжело вздохнул:
— Меня только удивляет, что ты веришь, будто Феликс захочет помочь твоему брату. Он в жизни никому не помог, кроме себя. Заметь, он не бросился за нами в погоню, так ведь? Как всякий жирный паук, попытается опутать нас паутиной, чтобы выбрать момент и напасть.
Синара опустила глаза. Мерлин, конечно, прав, но ей не понравилось, что он предпочел поставить ее на место подобным образом. И вообще кто он такой, чтобы похищать ее на глазах друзей и родственников?! Какой позор! Теперь она никому не сможет взглянуть в лицо!
— Ты скомпрометировал меня, Мерлин! Неужели безразлично, что ты погубил мою репутацию?
Губы Мерлина чуть дрогнули:
— Хочешь сказать, что добровольно последовала бы за мной?
Он немного помолчал, исподтишка изучая выражение лица девушки. Та свирепо уставилась на него; Мерлин пожал плечами:
— Я так не думал. И уж, конечно, не собирался затевать с тобой ссору перед алтарем. Лучшая стратегия — застать врага врасплох; это первое, чему учишься в армии.
Несколько секунд они, словно достойные противники, мерили друг друга взглядами. Первой отвернулась Синара. Щеки девушки горели от гнева и замешательства. Этот мужчина всегда обладал способностью так или иначе будить в ней самые сильные эмоции. Что и говорить, даже такой искушенный светский человек, как принц-регент, не смог бы оставаться равнодушным под настойчивым проницательным взором темных глаз Мерлина.
— Что же теперь? — охнула Синара, когда до нее наконец дошел весь ужас положения, в котором она оказалась:
— Каковы ваши намерения в отношении меня?
— Я уже говорил. Поженимся как можно скорее. Мерлин показал на старика, покидавшего домик, чтобы накормить лошадей:
— Мой ординарец, Гидеон Свифт, засвидетельствует, что мы провели здесь ночь вместе. И безрадостно рассмеявшись, добавил:
— Признаюсь, не очень романтическое место для любовного свидания, но мы должны оставаться здесь, пока дождь не кончится.
— В жизни ничего подобного…
— Синара, в гневе твои глаза сверкают ярче огня, — грустно усмехнулся Мерлин, — но избавь меня…
Девушка выпрямилась, подошла так близко, что остро ощутила всю мужественность, исходившую от этого человека, и тихо сказала:
— Ты жестоко заблуждаешься, если думаешь, что я стану твоей женой. Уверена, что все друзья и родственники поймут, когда я объясню, что ты насильно удерживал меня здесь.
Ветер завывал в щелях дырявой крыши, дождь поливал в дыры, на грязном полу собирались лужи.
— Все равно начнутся сплетни, — бросил он так небрежно, будто они разговаривали о погоде. — Твоей матери не понравится, что честь семьи запачкана. Если память мне не изменяет, у нее крайне строгие принципы.
