Кэролайн Линден - Лишь в твоих объятиях
— Что вы должны были подумать, — начал он, но она остановила его, коснувшись его щеки.
— Не сейчас, — мягко сказала она. — Сегодня у нас праздник.
От ее слов ему стало еще хуже. Если бы она спросила, действительно ли он продавал секреты французам… Где был последние пять лет и что делал?.. Если бы она попыталась выяснить, почему он за все это время не дал ей знать, что жив… Она была вправе задавать ему любые вопросы, и то, что она ни о чем не спросила, а просто обняла его, как делала это всегда, когда он был ребенком, разрывало ему сердце. Лучше бы он оставался тайным агентом, одиноким и свободным от обязательств, не претендующим на какие бы то ни было добродетели. Он осторожно обнял мать, она прильнула к нему и уже не сдерживала слез.
— Ох, я так растерялась, и вообще в последнее время стала слезливой, — сказала она, поднимая голову и прикладывая к глазам платочек. — Сегодня счастливый для меня день. — Она чуть отступила назад, и Алек увидел, что она сделала легкое движение рукой, подзывая Джулию.
Его сестра, похоже, не разделяла радости матери.
— Алек, — сказала она, быстро присев в неловком реверансе.
— Я рад снова видеть тебя, Джулия, — сказал он. Она поджала губы и ничего не ответила.
— И тебя, Марианна.
Услышав свое имя, Марианна вздрогнула. Ребенок у нее на руках крепче обхватил ее шею и начал хныкать.
— Добро пожаловать домой, Алек, — спокойно проговорила она. — Мы так обрадовались, когда узнали о твоем возвращении.
— Спасибо, — пробормотал он.
Взгляды, обращенные на него, были полны неприкрытого любопытства. По коже пробежали мурашки — такое пристальное внимание после многих лет забвения не на шутку взволновало его.
— Ну, — оживилась мать, — может быть, пойдем в дом? Ты, должно быть, невероятно устал и хочешь отдохнуть. — Взяв его за руку, она потянула его в дом.
Проходя через высокую дверь с арочным проемом в главный холл, он не мог не смотреть по сторонам. Казалось, что он отсутствовал только месяц. Внутри, как и снаружи, дом остался таким, каким он его помнил. У входа их ждали дворецкий и экономка, а по легкому шуршанию шагов можно было догадаться, что остальные слуги тоже где-то рядом и только ждут момента, чтобы хоть мельком глянуть на того, кто восстал из мертвых. Алек старался справиться с мрачным настроением, но происходящее все больше угнетало его.
— Фарли, займитесь багажом майора Хейза, — обратилась к дворецкому мать. — Миссис Смайт, распорядитесь, чтобы в гостиную подали чай и еще… — она взглянула на Алека, — бутылку портвейна и немного бренди.
Слуги поклонились и ушли.
— Подойди, дорогой, — обратилась она к Алеку. — Не хочешь посидеть со мной?
Переход в гостиную был похож на похоронную процессию. Марианна отослала детей с няней наверх и присоединилась ко всем. Мысль о том, что он присутствует на собственных похоронах, не оставляла его и вызывала все большее раздражение. Он пребывал в таком состоянии, что уже готов был громко заявить о своих чувствах, чтобы увидеть, какой будет реакция. Только его мать, казалось, ничего не замечала и сияющими глазами смотрела на него, сидевшего рядом с ней.
Никто не знал, что сказать. Молчание становилось все более тягостным. Все сидели, не смея заглянуть друг другу в глаза. Наконец Алек заставил себя говорить:
— Я только недавно узнал о смерти Фредерика. Если бы я знал…
— Тогда что? — тихо спросила Джулия.
Может быть, если бы они стали кричать друг на друга, то чувство обиды, которое, вероятно, испытывал каждый, быстро прошло, как это бывает с болью, когда бинт с гноящейся раны удаляют рывком. Алек повернулся к сестре:
— Что ты хочешь знать, Джулия?
Она вскинула голову, принимая вызов.
— Полагаю, то, что хотят знать все. Где ты был, пять лет и почему, черт возьми, не прислал маме ни одной весточки, чтобы она хоть знала, что ты жив.
— Джулия! — одернула ее мать. Джулия поджала губы.
— Я только отвечаю на его вопрос, мама. Разве ты не говорила, что мы должны вести себя так, будто ничего не случилось?
Антия Хейз вспыхнула.
— Не сегодня, Джулия, — сказала она строгим тоном.
— Нет-нет, — возразил Алек, видя, как багровеет лицо его сестры. — Пусть она говорит. Мы с Джулией никогда ничего не скрывали друг от друга.
Руки Джулии, лежащие на коленях, сжались в кулаки.
— Разве? — резко ответила она. — Однако последние пять лет ты даже не потрудился сообщить мне, что ты жив.
Его сестра кипела от злости, но, как ни странно, Алеку стало немного легче. Это было лучше, чем ловить на себе удивленные подозрительные взгляды.
— Я не стал бы называть это сокрытием, неуважением или пренебрежением…
— Ой, ли? Она фыркнула. — Тогда, может быть, это измеренное введение в заблуждение.
— Джулия, — мягко произнесла Марианна. Его сестра открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала.
— Извини, мама. У меня разболелась голова, я пойду к себе. — Она бросила гневный взгляд на Алека и выскочила из комнаты.
Хлопнула дверь. Алек стиснул зубы. Он заметил, что Марианна встревожено, взглянула на Джона, который ответил ей едва заметным кивком головы.
— Жаль, — сказала его мать, дотронувшись до руки Алека. — Джулия… Ну, это следствие шока…
— Мама, я понимаю. — Алек покачал головой. — Я и не ждал, что она будет прыгать от радости.
— Джулия всегда очень любила тебя. Для нее это была трудная неделя. После Ватерлоо, когда стало известно… она была в полном смятении. Со временем все встанет на свои места.
«Со временем». Мысль о том, что ему еще предстоит, вызывала головную боль. Если такова реакция его родственников, то, что же будет при встречах с соседями и старыми друзьями? С тем же успехом он мог вернуться с клеймом предателя на лбу.
— Уверен, тебе было не легче.
— О нет! — Лицо матери светилось. — Когда Питербери-младший написал нам, что ты жив и здоров, я была счастлива и не могла поверить, а на следующий день уже пришло письмо от тебя. Это была самая длинная неделя в моей жизни. Твой отец… — ее голос дрогнул, — как бы он обрадовался. — В ее глазах заблестели слезы.
— Прошу меня извинить, — пробормотал, поднимаясь, Джон. — Мне надо узнать, как идут дела… — Он умолк и кашлянул, явно испытывая неловкость.
— А мне пора к детям, — поднялась Марианна. — Вам, должно быть, хочется побыть вдвоем.
После их ухода воцарилось молчание. Алек повернулся к матери.
— Я знаю, мама, у всех есть ко мне вопросы. Не нужно говорить Джулии, что ей следует вести себя так, словно ничего не случилось.
