Кэтлин Уинзор - Навеки твоя Эмбер. Том 1
Она попыталась еще раз позвать Сару, попросить о помощи, потребовать помощи: «Сара! Сара! Не дай мне умереть!» Но она не слышала слов, она не знала даже, произнесла ли эти слова.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
1660 г.
За шестнадцать лет деревня Мэригрин совсем не изменилась, да и за последние два столетия тоже.
С севера главную улицу замыкала церковь Святой Екатерины. Она походила на доброго крестного отца. От церкви по обе стороны шли дома, наполовину деревянные, с выступающим верхним этажом, крытые соломой, золотистой поначалу и пожухлой со временем, а потом изумрудно-зеленой от мха и лишайника. Крошечные окошки заросли жимолостью и плющом. Плотную живую изгородь, отделявшую дома от дороги, давно не подстригали, и она покрылась побегами дикой розы. Высоко над изгородью можно было видеть цветы дельфиниумов и сирени, белые и пурпурные, цветущие яблони, сливы и вишни.
На другом конце деревни была лужайка, где во время деревенских праздников жители устраивали танцы, а молодые парни играли в мяч и состязались в борьбе.
А еще деревня имела постоялый двор и таверну из красного кирпича с оконными рамами и декоративными балками из серебристо-серого дуба. Над входом на чугунном кованом кронштейне красовался грубо нарисованный золотистый лев — эмблема постоялого двора. Рядом располагался дом местного кузнеца и его лавка, а дальше — дома и лавки аптекаря, плотника и других ремесленников и торговцев. Обитатели домов трудились и в своем хозяйстве и батрачили на крупных соседних фермах. Никаких особняков и помещичьих угодий в Мэригрине не было, поэтому благосостояние деревни зависело только от местных зажиточных фермеров.
День стоял тихий и теплый. В небесной голубизне виднелись полосы белых облаков, будто нарисованных по мокрой акварели. Воздух пропитался весенней влагой и запахом чистой сырой земли. На улице хозяйничали куры, гуси и воробьи. Перед калиткой одного из домов стояла маленькая девочка, в руках она держала кролика.
Вокруг никого не было видно, ибо в это послеполуденное время каждый занимался своим делом. Поэтому праздными оставались только собаки, пара веселых котят и дети, слишком маленькие, чтобы помогать в домашнем хозяйстве. По улице шла женщина с корзинкой. Она остановилась, чтобы несколько минут посудачить с хозяйкой, высунувшейся из окошка верхнего этажа.
Около распятия, чудом сохранившегося в деревне после кромвелевских солдат, собралось восемь-десять девочек, дочерей скотовладельцев. Родители каждый день отправляли их на пастбище сторожить стадо, чтобы не потерялась ни одна коза, корова или овца.
Маленькие дети играли в игру «Сколько миль до Вавилона?», а три девочки постарше сплетничали. Подбоченившись, они с возмущением глядели через луг в ту сторону, где два молодых человека с кем-то оживленно беседовали. Молодые люди держали руки в карманах и переминались с ноги на ногу. И к великому сожалению юных пастушек, заслоняли собой собеседницу.
— Это наверняка Эмбер Сент-Клер! — сердито произнесла старшая и гневно тряхнула длинными светлыми волосами. — Если где-то появляется мужчина, эта Эмбер тут как тут! Она мужчин за версту носом чует!
— Ее еще год назад надо было выдать замуж и уложить в постель к мужчине. Вот что говорит моя матушка.
Третья девушка смущенно улыбнулась и добавила со значением:
— Ну, может, она еще не замужем, но что касается постели, то уж…
— Тихо! — перебила ее первая и кивком указала на младших.
— А, все равно, — настаивала та, хотя и перешла на шепот. — Мой брат говорил: Боб Старлинг ему рассказывал, как в Материнское Воскресенье [4] он делал с ней, что хотел.
Но Лизбет, начавшая этот разговор, сердито махнула рукой:
— Типун тебе на язык, Гертруда! Джек Кларк то же самое болтал еще полгода назад, а живот у Эмбер с тех пор ничуть не стал больше.
У Гертруды на все был готов ответ:
— А знаешь, Лизбет Мортон, почему? Да потому, что она три раза плюнула лягушке в рот, вот почему. Мэгги Литтлджон сама это видела!
— Так я и поверила! Моя матушка говорит, никто не может трижды плюнуть лягушке в рот.
Но тут их спор внезапно прекратился — на тихой улице послышался громкий топот лошадей, мчавшихся галопом; из-за поворота выскочило несколько всадников. Они развернулись возле церкви и направились в сторону девушек. Одна из шестилеток закричала со страху и спряталась за юбку Лизбет.
— Это старик Нолл! Он явился от Дьявола, чтобы нас забрать!
Россказнями об Оливере Кромвеле пугали детей даже после его смерти.
Всадники осадили лошадей и остановились не более чем в десяти ярдах от девушек, испуг которых сменился нескрываемым восхищением. Всадников было человек пятнадцать, из них восемь слуги или проводники, ибо выглядели они проще и держались на некотором расстоянии от скакавших впереди, несомненно, джентльменов.
Волосы у них ниспадали до плеч и подстрижены, как у кавалеров, а наряд — просто потрясающий: черный и темно-красный бархат, зеленый атлас, широкий белый воротник и белая льняная сорочка. На голове — широкополая шляпа с плюмажем, а на плечах — длинная накидка для верховой езды. На высоких кожаных сапогах — серебряные шпоры, на боку — шпага. Должно быть, всадники ехали издалека — одежда запылилась, на лицах — следы грязи и пота. Но девушкам они казались прекрасными.
Один из джентльменов снял шляпу и заговорил с Лизбет, вероятно потому, что она, казалась наиболее привлекательной.
— Ваш покорный слуга, мадам, — произнес он с ленивым добродушием в глазах и в голосе, оглядев девушку с головы до ног. Лизбет зарделась под его взглядом, у нее перехватило дыхание. — Мы ищем место, где можно перекусить. В этих краях есть приличная таверна?
Лизбет уставилась на него, онемев на мгновение, а он продолжал ей улыбаться, спокойно положив руки на луку седла. Он был в коротком камзоле из черного бархата и в широких до колен бриджах с золотой бахромой. Приятная внешность производила впечатление — темные волосы, серо-зеленые глаза и узкие черные усы. Но не это привлекало в его облике — его лицо, несмотря на очевидную аристократичность, отражало бескомпромиссную жестокость и силу типичного искателя приключений и азартного игрока, не знающего каких-либо привязанностей.
Лизбет поперхнулась, потом сделала реверанс:
— Вам, джентльмены, может подойдет «Три чаши» в Хитстоуне.
Свою бедную деревушку она не решилась порекомендовать этим великолепным незнакомцам.
— А где этот Хитстоун, далеко отсюда?
— К дьяволу Хитстоун! — протестующе воскликнул один из всадников. — Чем плоха ваша местная таверна? Если я еще хоть милю проскачу без еды, я просто свалюсь со своей клячи!
