Мэри Бэлоу - Тайная жемчужина
Лорд Броклхерст задумался.
– А вы полагаете, что ей пришлось изменить имя?
– Если у нее есть хоть капля здравого смысла, то она так и поступила, – заявил сыщик. – Но я заметил, что люди редко выдумывают себе совершенно новые имена. Дайте мне ее полное имя, сэр, а также имя ее матери и имена слуг и друзей.
Лорд Броклхерст снова задумался.
– Ее полное имя – Изабелла Флер Брэдшоу. Имя ее матери – Лаура Максвелл. Имя личной горничной – Эннн Роу, а лучшую подругу зовут Мириам Бут.
– Ваш управляющий, сэр?
– Филлис Мэтсон.
– А ее бабушки?
Лорд Броклхерст, наморщив лоб, проговорил:
– Со стороны отца – Гамильтон. Ленора Гамильтон, если не ошибаюсь. А с материнской стороны – не знаю.
– А ваш дворецкий?
– Чапмен.
– Я все их проверю, сэр, – заверил собеседника сыщик. – Что-нибудь непременно раскопаю, не сомневаюсь.
А теперь опишите внешность молодой леди.
– Примерно среднего роста, – сказал лорд Броклхерст. – Стройная. Карие глаза. Рыжеватые волосы. Золотистые…
– Вы хотите сказать, сэр, что у нее красивые волосы? – спросил сыщик.
– Да, очень красивые, – кивнул лорд Броклхерст. – У нее чудесные волосы, – добавил он, немного помолчав.
Мистер Снедбург откашлялся.
– Понятно, сэр. Выходит, она красавица, не так ли?
– О да, красавица… – пробормотал Мэтью. – И я хочу, чтобы ее нашли.
– Я все понял, сэр. Но все же… Хотя она ваша кузина, ей, возможно, придется предстать перед судом за убийство вашего слуги.
– Именно поэтому вы должны найти ее, – проговорил лорд Броклхерст, скрестив на груди руки.
Мистер Снедбург неловко поклонился и, не сказав больше ни слова, направился к двери.
* * *– Мисс Гамильтон?
Флер повернулась и увидела молодого человека в голубой ливрее.
– Да, – сказала она.
– Меня зовут Нэд Дрисколл. Я должен отвезти вас в Уиллоуби-Холл. Где ваш багаж?
– Вот. – Флер указала на саквояж.
Молодой человек, подхватив саквояж, пересек гостиничный двор, у которого остановился дилижанс, и направился к экипажу, стоявшему чуть поодаль.
– Вы ведь слуга мистера Кента? – спросила Флер, следовавшая за молодым человеком. – Это его экипаж?
Он повернулся к ней, явно озадаченный вопросом.
– Вы сказали – мистер Кент? Лучше не называйте его так. Для нас с вами он – его светлость.
– Его светлость?
Флер вдруг почувствовала слабость в ногах.
– Его светлость герцог Риджуэй, – сказал Нэд и с любопытством посмотрел на Флер:
– А вы что, не знали?
– Герцог Риджуэй?.. Это какая-то ошибка. Я нанялась гувернанткой к мистеру и миссис Кент.
– Леди Сибилла Кент, – поправил Нэд. Он протянул девушке руку, помогая ей забраться в экипаж. – Вас нанимал мистер Хаутон? Он секретарь его светлости. Так вот, мистер Хаутон, наверное, просто пошутил с вами.
Нэд занял место кучера. Экипаж покатил по дороге, и Флер прикрыла глаза. Мистер Хаутон пошутил? Значит, ее нанял герцог Риджуэй? Флер знала, что герцог очень богат. И знала, что Мэтью знаком с его братом, лордом Томасом Кентом.
Впрочем, ей не стоит беспокоиться, ведь она с герцогом не знакома… К тому же она изменила имя. А Мэтью… Даже если он ее разыскивает, ему не придет в голову искать в Уиллоуби-Холле.
Девушка машинально взглянула в окно и увидела, что они уже едут вдоль высокой стены, покрытой мхом и лишайником и увитой плющом. Вскоре экипаж свернул в аллею, по обеим сторонам которой росли липы. Чуть поодаль зеленела дубовая роща, и Флер даже заметила пасущихся на лужайке оленей. Потом экипаж прогрохотал по мосту, и она увидела величественное здание со стройными коринфскими колоннами в средней части фасада. Над центральным фронтоном возвышался купол, парапеты были украшены мраморными статуями, бюстами и вазами, а перед парадным входом, среди цветочных клумб, красовался фонтан.
Экипаж остановился у мраморных ступеней, и Нэд, спрыгнув на землю, сообщил, что миссис Лейкок, домоправительница, «примет ее у себя в гостиной».
– Мисс Гамильтон? – спросила женщина в черном платье, со связкой ключей у пояса. – Добро пожаловать в Уиллоуби-Холл. Наверное, путешествие показалось вам утомительным… Мистер Хаутон сообщил нам, что вы приедете сегодня. Я рада, что его светлость решил нанять гувернантку для леди Памелы. Гувернантка – эго сейчас то, что нужно.
– Благодарю вас, мэм, – ответила Флер – Я постараюсь быть хорошей гувернанткой.
– Но это будет нелегко, – сказала миссис Лейкок, усаживая Флер в кресло. – Могу я налить вам чаю, мисс Гамильтон? Я вижу, вы устали. А ведь вам еще предстоит трудный разговор с герцогиней…
Флер вопросительно взглянула на домоправительницу.
– Армитидж, горничная герцогини, по секрету сказала мне, что герцогине не понравилось, что его светлость взял гувернантку, не посоветовавшись с ней, – сказала домоправительница, наливая Флер чашку чая.
– О Боже, – вздохнула девушка.
– Но вам не следует беспокоиться, – продолжала миссис Лейкок. – Слово герцога – закон, и никто не посмеет ему перечить, а теперь, мисс Гамильтон, расскажите немного о себе. Мне кажется, что мы с вами поладим.
Глава 3
– Что-нибудь важное, Хаутон? – спросил герцог. Переступив порог кабинета, он кивнул на стопку бумаг на столе.
– Приглашение отобедать с его высочеством, – сказал Хаутон.
– То есть с принцем? Принесите ему мои извинения.
– Но ведь это…
– Да-да, Хаутон, я понял. Я понимаю. Извинитесь за меня. Есть что-нибудь от моей жены?
– Ничего, ваша светлость, – ответил секретарь.
– Завтра мы отправляемся в Уиллоуби, – сказал герцог. – Хотя… Завтра вечером я еду в оперу. Значит, поедем послезавтра.
– – Да, ваша светлость.
Как только герцог вышел из кабинета, Питер Хаутон улыбнулся. Его светлость наконец-то решил наведаться в Уиллоуби-Холл…
Герцог Риджуэй с самого утра был не в духе. Возможно, потому, что снова разболелись старые раны. Впрочем, он прекрасно понимал, что дело не только в ранах…
Проклятая Сибилла! Она постоянно отказывается сопровождать его в Лондон. Более того, она не считает нужным сообщать о своих планах, и ему остается лишь теряться в догадках… Или узнавать о выходках жены от друзей и знакомых. Сибилла постоянно устраивала приемы, причем приглашала людей, имевших сомнительную репутацию.
А ведь когда-то он любил ее… Любил нежную, хрупкую, светловолосую красавицу Сибиллу. Он мечтал о ней в Бельгии, перед сражением при Ватерлоо. Он жил воспоминаниями о ее ясной улыбке и о том, как она, такая робкая, приняла его предложение и согласилась стать его женой.
