Донна Грант - Любовь всемогущая
Джин, стащив с девушки мокрую одежду, брезгливо швырнула ее на пол. Даже не взглянув на омерзительную груду мокрого и грязного тряпья, она принялась развешивать перед камином мокрый плащ.
— Вы бы поели, милорд, — посоветовала она. — А я пока сниму с нее чулки и башмаки.
Заметив, что Брок колеблется, Джин немедленно взяла бразды правления в свои руки. Можно было не сомневаться — эта женщина знает, как управляться с мужчинами.
— Да не волнуйтесь вы о вашей Соне, милорд! — прикрикнула она, бесцеремонно подталкивая Брока к подносу. — Я позабочусь о ней. А вы поешьте, пока не остыло.
«Вашей Соне».
Брок, зажмурившись, мысленно попробовал это слово на вкус.
Ему неожиданно понравилось, как оно звучит.
Молча признав свою полную бесполезность, Брок решил последовать совету Джин и поесть, пока она хлопочет вокруг Сони. Он потянул носом, и в животе у него заурчало. Только сейчас Брок почувствовал, что голоден, как зверь, хотя в случае необходимости он мог бы несколько дней обходиться без пищи, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений.
От подноса пахло очень аппетитно, и Брок принялся за еду. Отломив краюху еще горячего хлеба, он принялся жевать, наблюдая, как Джин суетится вокруг Сони. Когда он перешел к мясу, трактирщица, переодев Соню, уже занялась ее рукой.
Брок сам не заметил, как уничтожил все, что было на подносе. Отправляя в рот кусок за куском, он то и дело поглядывал, как Джин возится с Соней, и невольно радовался, что предоставил все ей — та управилась со всем на удивление ловко и уж куда лучше, чем сделал бы он сам со своими огромными, неуклюжими руками. В каждом ее движении сквозила материнская забота — Брок не мог не заметить, как она старается не причинить Соне боли.
Когда он доел, Джин объявила, что сделала все, что в ее силах.
— Я положила на рану немного целебной мази, чтобы вытянуть из нее гной, — сообщила она. — Не нравится мне эта лихорадка! — Джин покачала головой. — У меня есть кое-какие травы, которые хорошо помогают в таких случаях. Отвар нужно смешать с водой, а потом обтирать им ее время от времени, чтобы спал жар.
— Я сам этим займусь, — кивнул Брок. Он сделает все, что угодно, лишь бы Соня выздоровела.
— Ну что ж, тогда схожу за травами. — Заметив опустевший поднос и кувшин, в котором не осталось ни капли, Джин одобрительно кивнула и, собрав посуду, направилась к двери.
Брок задвинул за ней засов и устало провел рукой по лицу. Из груди его вырвался облегченный вздох. Наконец они были одни. Если бы еще не тревога за Соню, он был бы счастлив. Подойдя к постели, Брок присел на край и принялся разглядывать ее руку.
Трактирщица потрудилась на славу, промыв и обработав рану, после чего аккуратно перевязала ее чистой тряпицей. Оставалось надеяться, что этого будет достаточно. Внезапно ему вспомнился Фелан, еще один Воин, которому посчастливилось сбежать из темницы Дейрдре. Сила, которой боги наделили Фелана, крылась в его крови: та была чудодейственным лекарством, способным исцелить любую рану.
Он бы прямо сейчас ринулся на поиски Фелана, но как он мог бросить Соню? Оставить ее одну, да еще в таком состоянии? Нет, ни за что! Брок скрипнул зубами. Ах, Соня, Соня… всегда такая веселая, полная жизни! Видеть, как она лежит неподвижно, словно мертвая, с пепельно-бледным лицом, было выше его сил. При взгляде на нее сердце у Брока обливалось кровью.
Господи, о чем она только думала, когда сбежала из замка Маклауд? Ведь там она была в безопасности и давно уже стала членом семьи. Конечно, на чей-то взгляд семья, состоявшая из бессмертных Воинов и друидов, могла показаться странной, но другой у него не было.
В глубине души Брок уже начал надеяться, что преследующее его проклятие отступило и тем, кто окружает его, ничего не грозит. Однако последующие события доказали, что это не так — и очень скоро он в этом убедился. Погибла Энис, он потерял ее навсегда. Когда-то, много лет назад, он поклялся защищать эту девочку и не смог сдержать клятву.
Хватит ли у него смелости искушать судьбу, когда речь идет о Соне?
Брок понимал, что обязан как можно скорее вернуться в замок, позволив Фэллону самому перенести туда Соню. Это было бы разумно и правильно, но он не мог заставить себя это сделать. Ну не мог, и все тут. Ему хотелось немного побыть с ней вдвоем. Воспоминания об этом смогут поддержать его, как-то скрасить ту безрадостную жизнь, которая его ждет.
Прислонившись спиной к стене, Брок позволил себе бездумно наслаждаться Сониной красотой. Он так долго шпионил по приказу Дейрдре, выполняя все ее приказы, что лишился возможности защищать тех, кого он любит. Брок с горечью вспомнил, сколько раз он был близок к тому, чтобы перейти черту. Живя в этих проклятых горах, где царило зло, он едва не перестал быть собой.
Каждый раз, чувствуя, что уже готов сдаться, он летел повидать Соню. Она так и не узнала об этом. Брок прятался, стараясь не показываться ей на глаза. Одно ее присутствие смиряло бурю, бушевавшую в его душе. Ему достаточно было только увидеть Соню, чтобы ярость его улеглась, а на душе воцарился покой.
Сколько раз он повторял себе, что Соня не для него, что она никогда не будет принадлежать ему. Сколько раз давал себе слово держаться от нее подальше…
А потом она оказалась в замке Маклауд.
Брок был потрясен, узнав об этом, не верил собственным ушам. Видеть ее каждый день, слышать ее голос, украдкой касаться ее руки было подарком судьбы. И одновременно проклятием.
Быть рядом с ней… и знать, что он никогда не сможет назвать ее своей.
Это было пыткой пострашнее, чем жизнь в подземелье Дейрдре. Даже в разлуке с семьей, не имея возможности помочь родным, Броку не было так тяжело, как теперь.
Из-за преследующего его проклятия, не доверяя никому, он обрек себя на добровольное затворничество в горах Кэрн-Тул, служа Дейрдре. А потом предал свою повелительницу и сделал все, чтобы помочь другим Воинам убить ее. Лишь колоссальная черная магия, которой владела Дейрдре, спасла ее от гибели.
Потом Брок вместе с остальными Воинами отправился в замок Маклауд. Поначалу было тяжело — он никак не мог привыкнуть к тем, кого отныне считал своими братьями, не мог поверить, что он теперь не один.
И все же он был счастлив, и в первую очередь потому, что теперь рядом был Рамзи. Рамзи — спокойный, немногословный — все эти годы оставался Броку верным другом, а теперь стал ему ближе родного брата. Когда-то давно они оказались пленниками Дейрдре. Общее несчастье сблизило их, превратившись в крепкую дружбу. Тогда Рамзи был единственным, кому он доверял и к чьим словам прислушивался, и единственным, кого он не опасался назвать своим другом.
