Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество
– Это знак? – ахнула Элизабет. – Знак истинной любви?
– Это значит, что мы ждем гостей, – объяснила Энни. – И довольно скоро.
Пламя отражалось в глазах Энни, словно полыхало у нее внутри. Фиона заглянула в эти блестящие глаза, и предчувствие неведомого наполнило ее страхом и трепетом.
– Этот снег приведет кого-то к нашему порогу, – объяснила Энни, отходя от камина и направляясь к окну. Она нахмурилась. – Иан с самого утра в отъезде. Я велела ему возвращаться не мешкая, но скоро уже стемнеет, а его все нет дома. – Энни устремила взгляд на убеленный снегом безлюдный парк, и у Фионы сердце от испуга чуть не выскочило из груди. Метель так разыгралась, и если тревожится не кто-нибудь, а сама Энни…
Но старуха с усмешкой обернулась к ней:
– Незачем бояться, Фиона. Я же вижу: с лэрдом ничего не случится. Иан знает здешние холмы, как свои пять пальцев. Он найдет укрытие, чтобы переждать метель, и она не причинит ему вреда.
Но Фиона знала, как легко заплутать среди пустошей зимой, сбиться с пути и забрести далеко от дома. А если все привычные глазу вехи занесло снегом… Об этом Фиона даже думать не хотела. Энни пожала ей руку узловатыми, но неожиданно сильными пальцами.
– Можешь спать спокойно, детка. Все будет хорошо, – успокоила она, впиваясь взглядом в Фиону.
– А когда будет готов ужин? Мы можем рассчитывать хотя бы на чай? – осведомилась Пенелопа. Энни метнула в нее пронзительный взгляд, но Фиона успела пожать ей руку раньше, чем с языка Энни сорвался уже вертевшийся на нем колкий ответ. Фиона задумалась, способна ли Энни превратить Пенелопу в тритона или жабу – вот был бы подарок Иану на Рождество! При этой мысли она невольно улыбнулась.
– Пойдем, Энни, я помогу вам с Шона приготовить ужин, – предложила она.
– В Англии леди не помогают слугам, – бросила им вслед Пенелопа.
Фиона сухо улыбнулась ей.
– Не знаю, заметила ли ты, кузина, но мы в Шотландии и, скорее всего, пробудем здесь, пока не растает снег.
В ответ на нее посыпался град возгласов недовольства и упреков, но Фиона быстро закрыла дверь, а Пенелопа и Элизабет бросились к окнам, смотреть на бушующую метель.
Глава 3
Крейглит-Мур
Иан Макгилливрей подтянул свой плед повыше, прикрывая лицо от ветра. Снег острыми иглами впивался в кожу, буря неумолимо усиливалась. Странно, что такой перемены погоды он не предвидел. С утра небо было ясным, только сам Иан ходил мрачнее тучи. Через торфяные пустоши Крейглит-Мур он ехал верхом, погрузившись в невеселые размышления, и не заметил, как над холмами сгустились свинцовые тучи, перевалили через гребень, распространились по другую сторону от него, и небо вдруг стало низким и словно обрушилось на Иана всей своей тяжестью, не давая вздохнуть.
Верный шотландский пони Иана – конь породы, которую здесь называли «гаррон», – упрямо брел сквозь снег, устремляясь к дому и теплой конюшне, но до замка оставалось еще больше часа пути – слишком далеко, да еще в такую погоду, когда немудрено заплутать среди заваленных снегом холмов. Привычные вехи исчезли из виду, дневной свет больше напоминал сумеречный. Вскоре тьма поглотит последние знакомые очертания.
До коттеджа Юэна Макгилливрея было ближе, но Иан знал, что там некому оказать ему радушный прием. Прошлой весной Юэн умер, и с самых похорон коттедж стоял опустевший. Впрочем, это как-никак крыша над головой, место, где можно переждать метель. Упускать такую удачу не следовало.
Нет худа без добра: непогода означала для Иана желанную отсрочку. Тем вечером он собирался сделать Пенелопе предложение, поскольку способа уклониться от него так и не нашел. Иан был готов пойти на такой шаг лишь ради Фионы, а еще потому, что от него этого ждали, но не потому, что любил Пенелопу или хотел взять ее в жены. Он надеялся только на то, что любовь и желание придут со временем.
Завывания бури отдавались у него в ушах, ярость этого воя изумляла Иана, хоть он и вырос в горах Шотландии и провел здесь двадцать семь зим – точнее, двадцать шесть, потому что один год он прожил в Англии. Тогда-то он и решил, что в любую погоду Шотландия ему милее Англии, но теперь выбора у него не было. Его ждали новые обязанности и английский титул, о котором он даже не мечтал.
Сжав пятками тугие бока пони, Иан пригнулся к его шее.
– Теперь уже близко, малый, – вон за тем холмом, – он потрепал верного друга по мохнатой холке, засыпанной снегом. Но пони вдруг шарахнулся в сторону, и Иан подхватил поводья, усмиряя его и вглядываясь вперед в попытках понять, что его напугало.
В снегу что-то лежало, красное на белом. Может, останки волчьей добычи? Но в горной Шотландии волки встречались редко, на них так долго охотились, что почти полностью истребили. Отведя край пледа от лица, Иан присмотрелся. Подол какой-то красной одежды трепетал на ветру, словно флаг, и у Иана перехватило дыхание. Он различил очертания человеческой фигуры, наполовину засыпанной снегом, и с замирающим сердцем спешился.
Упав на колени, он коснулся ледяного плеча под плащом. Неизвестный, занесенный снегом, не шевельнулся. Иан нахмурился и повернул к себе неподвижное тело, с ужасом готовясь увидеть кого-нибудь из знакомых.
Сдвинув красный капюшон, он склонился ниже, и ледяной ком у него внутри вмиг растаял. Эту девушку он видел впервые, но мог поклясться, что она прекрасна, хоть и бледна, как лед, с посиневшими от холода губами. Глаза незнакомки были закрыты, длинные заледеневшие ресницы касались замерзших щек. Темные волосы обрамляли лицо, мягкие, как шелковая пряжа, запорошенный снегом капюшон не давал им упасть на лоб. Незнакомка была похожа на ангела.
Иан склонился ниже, надеясь заметить хоть какие-нибудь признаки жизни, пощупал жилку на горле и ощутил слабое биение. Попытался позвать, но ответа не дождался. Его пони молча наблюдал за хозяином, заслоняя его от ветра.
Выпутываясь из своего пледа, Иан чувствовал, как ветер холодит тело под курткой. Он закутал девушку в толстый плед, поднял ее, прижал к груди. «Холодна, как смерть», – промелькнула у Иана мрачная мысль. Он огляделся в поисках коттеджа и увидел его – наполовину занесенный снегом, но совсем недалеко, так что можно различить не только очертания крыши, но и одинокое окно, похожее на прищуренный глаз. Иан направился к коттеджу, зная, что пони послушно последует за ним.
– Лучше нам оказаться под крышей, – сказал он коню и незнакомке, словно она могла его услышать. Он снова посмотрел на ее лицо, больше похожее на мраморный рельеф на надгробии, чем на лицо живой женщины. – Откуда же ты взялась, черт возьми? – еле слышно выговорил он.
Пинком открыв дверь коттеджа, Иан внес девушку внутрь, бережно уложил на пол у очага и накрыл пледом. Незнакомка лежала неподвижная, пепельно-бледная и ледяная и казалась совершенно безжизненной. Иан стащил с ее рук тонкие перчатки. Ее пальцы были тонкими и нежными, ногти – лавандово-голубыми от холода. Даже усердно растирая незнакомке руки, Иан не сумел разбудить ее.
