Джорджетт Хейер - Крошка Черити
– О Господь милосердный! – воскликнула она. – Он до сих пор сердится? Почему же ты не свалил все на меня?
– Я так и сделал, но он не поверил. Я не стал говорить, что мы с тобой знали о заговоре, который составили наши отцы, и вместе приняли решение… Я думал, дорогая, к этому больше не придется возвращаться!
– Знаешь, и на маму тоже ничего не действует! Я говорила с отцом, и он прекрасно понял наши чувства. Но мама никогда не перестанет корить меня! Хорошо бы, ты дал ей какой-нибудь повод для неудовольствия. А то каждый раз, видя тебя, она начинает оплакивать мою недальновидность и упрямство и просит не винить ее, когда все мои мечты разобьются. Если слушать ее, ты – совершенство, а я просто спятила. Что бы она говорила, если б ты не был наследником графа Рокстона? – Генриетта сразу же подавила свою вспышку, робко усмехнулась и продолжила: – Ох, дорогой, как некрасиво с моей стороны так говорить о ней! Поверь мне, никому другому я бы этого не сказала… Но до чего удачно вышло, что она нездорова и не выходит из своей комнаты! Остается надеяться, что у Гримшоу хватит благоразумия не упоминать о твоем визите.
– Я тоже страшно рад, что она никого не принимает! – чистосердечно признался виконт. – Своими вздохами и печальными улыбками она заставляет меня чувствовать себя бессердечным чудовищем. – Он взглянул на часы, сказал: – Мне пора, Хетта. Я еду в Хэйзелфилд, и тетя будет недовольна, если я явлюсь к полуночи.
Генриетта встала и проводила его к дому.
– О, ты собираешься навестить тетушку Эмборо? Передай ей мои наилучшие пожелания.
– Непременно, – пообещал виконт. – А что касается тебя – если Гримшоу разоблачит мою вылазку, – честно объясни все матери. Мои пожелания и мои… э-э… сожаления, что я не смог ее увидеть.
Он по-братски обнял Генриетту и поцеловал в щеку.
– До свидания, дорогая! И не делай глупостей, ладно?
– Ладно, и ты тоже! – улыбнулась она.
– Под бдительным оком тетушки Софронии? Невозможно вообразить! – бросил он через плечо, направляясь к конюшне.
Глава 3
Седи Эмборо, единственная из сестер лорда Рокстона, дожившая до зрелого возраста, была очень похожа на брата внешне. Это позволяло предположить сходство характеров, однако, несмотря на громкий голос и грубоватые манеры почтенной дамы, это было бы чистейшим заблуждением. Леди Эмборо готова была покровительствовать каждому, достаточно слабоумному, чтобы покориться ее властному характеру; при этом ею двигало убеждение в полной неспособности других людей устроить свои дела, и одновременно – вера в собственную непогрешимость. При этом она ни разу не затаила злобы против тех, кто уклонился от ее благодеяний. Многие находили ее совершенно несносной – но только не те, кому случалось в трудную минуту прибегнуть к ее помощи. За ее грубоватыми манерами скрывалось нежное сердце и неисчерпаемые запасы доброты. Ее спокойный немногословный супруг предоставил ей управлять хозяйством на свой вкус. Это обстоятельство зачастую внушало непосвященным обманчивое впечатление, что лорд Эмборо – старый подкаблучник. Но хорошие знакомые знали, что лорд Эмборо мог одернуть свою супругу одним взглядом, а то и почти незаметным кивком. Она принимала эти молчаливые укоры беспрекословно и часто говорила с добродушным смехом: «Ох, раз мой Эмборо нахмурился, я больше не скажу ни словечка по этому поводу!»
Она типичным для себя образом поприветствовала племянника:
– Наконец ты появился, Десфорд! Ты опоздал – и не надо говорить, что одна из лошадей потеряла подкову или что ты заблудился, ни одной из этих отговорок я не поверю!
– Не браните бедного Десфорда, мама! – произнес ее старший сын, крепкий молодой человек, с виду настоящий деревенский сквайр.
– Его это не задевает! – сказала она с сердечным смехом.
– Конечно нет, – произнес Десфорд, целуя ей руку. – Неужто вы подозреваете во мне заячью душонку, мэм? Ни одна из моих лошадей не теряла подков, и я не сбивался с дороги, и никаких других несчастий со мной не случилось. А если вы собираетесь сказать мне, что вам пришлось из-за моего опоздания пообедать без меня, я, конечно, не позволю себе вслух обвинить вас в отговорках, но подумаю именно так! Все дело в том, что я заглянул в Инглхерст по дороге и заболтался с Хеттой. Она просила кланяться вам, кстати.
– Инглхерст! Как, неужели ты из Вулвершема? – воскликнула она. – А я думала, из Лондона! Как твой отец?
– Страдает от подагры!
Она фыркнула:
– Еще бы! И винить ему некого, кроме себя! Ему пошло бы на пользу, поживи я подольше в Вулвершеме: твоя мать слишком часто ему уступает.
Яростное столкновение между лордом Рокстоном и его сестрой, имевшее место, когда она последний раз посетила Вулвершем, живо встало перед глазами виконта, так что он едва не содрогнулся. К счастью, он не обязан был продолжать эту тему, потому что тетушка переключилась на другой предмет и потребовала ответа, с какой стати он распорядился, чтобы его форейтор остановился в «Синем кабане».
– Ты бы должен знать, Десфорд, что я не из тех новомодных хозяек, которые позволяют своим гостям взять с собой всего лишь одного слугу. Такое скряжничество не по мне. Твой грум и форейтор будут жить вместе с нашими слугами, и никаких возражений не потерплю.
– Отлично, мэм, – покорно вставил виконт, – никаких возражений!
– Ну вот, таким ты мне нравишься! – одобрительно заявила леди Эмборо. – Ты никогда не раздражаешь меня пустым словоизвержением. Между прочим, если ты надеешься встретить у нас большое общество, то разочаруешься: у нас остановились только Монтсэйлы и молодой Росс с сестрой. Конечно, это не должно тебя особенно огорчить, если ты собираешься позаниматься спортом на реке, как уверяет меня Уилл. И скоро скачки в Винчестере, и…
Ее с добродушной усмешкой перебил лорд Эмборо, вошедший в комнату:
– Ну, довольно расхваливать свой товар, любовь моя! Как дела, Десфорд? Если вас возможно будет отвлечь от гребли, я хотел бы, чтобы вы завтра взглянули на мой молодняк – это лучший приплод, какой мне удавалось вывести! Жеребенок отличный, от Лентяйки Полли и Ветрогона, и будь я неладен, если это не будущий победитель!
Это заявление развязало оживленную, чисто мужскую беседу, в ходе которой мистер Эдвард Эмборо громко поддержал отца; мистер Джильберт Эмборо, младше на год, заявил, что, хотя достоинства телосложения отцовского питомца неоспоримы, он все же несколько угловат; мистер Мортимер Редгрейв, вошедший следом за лордом Эмборо, старший из его двух зятьев, внес свой вклад, заметив, что никогда еще не видел такого многообещающего жеребенка; а мистер Кристиан Эмборо, в этом году отправившийся в Оксфорд и во все глаза изучавший покрой сюртука своего кузена, выразил желание услышать мнение Десфорда, поскольку «Дес разбирается в лошадях лучше, чем Нед и Джил, вместе взятые, хоть и не находит нужным об этом распространяться так часто, как они!».
Метнув стрелу в старших братьев, юный джентльмен залился румянцем и замкнулся в молчании. Виконт, в глаза не видевший виновника спора, оказался вовлечен в обстоятельное обсуждение проблем коневодства. Леди Эмборо предоставила джентльменам развлекаться на свой лад еще около четверти часа, а потом объявила, что, если все немедленно не поторопятся к столу, она не станет никого дожидаться с обедом. Когда мужская компания рассредоточилась, юный мистер Кристиан Эмборо догнал кузена, спускавшегося по лестнице, и доверительно сообщил, что к обеду объявлены пара утят и жирный заяц. Виконт согласился с тем, что пережарить эту восхитительную снедь было бы преступно; и тут юный Эмборо, собрав все свое мужество, спросил, как называется узел галстука виконта – не «восточный» ли? Виконт очень серьезно ответил:
– Нет, такой узел называется «математический». Может, ты позволишь мне научить тебя такому?
– Клянусь Юпитером, кто стал бы возражать? – проговорил Кристиан, залившись краской благодарности.
– Ну, тогда непременно займемся этим, – пообещал Десфорд. – Только не сию минуту, если мы не хотим, чтобы утки пережарились!
– О нет, нет! В любое удобное для вас время! – заверил Кристиан.
И поспешил в свою комнату, больше чем когда-либо убежденный, что Десфорд – отличный малый и вполовину не такой надутый, как его собственные старшие братья. Его уже переполняло нетерпение; он живо представлял то оцепенение, в которое впадут эти воображалы-старшие, увидев Кристиана в завязанном таким потрясающим узлом галстуке.
Когда виконт спустился в столовую, он обнаружил, что круг приглашенных несколько шире, чем нашла нужным сказать его тетушка, потому что, кроме упомянутых ею персон, он включал еще и мисс Монтсэйл, обеих замужних дочерей четы Эмборо с супругами, крайне невыразительную особу неопределенного возраста, в которой он с трудом узнал одну из бедных кузин леди Эмборо и достопочтенную Рэчел Эмборо, старшую среди отпрысков четы Эмборо, видимо обреченную до конца жизни быть доверенным лицом всей семьи, опорой родителей, мудрой и понимающей старшей для сестер и братьев и обожаемой тетушкой для всего их потомства. Она никогда не была красавицей, но ее непринужденность, искренность и доброта, идущие от самого сердца, делали Рэчел общей любимицей. И, наконец, так как леди Эмборо в последний момент обнаружила нехватку дам за столом, в число обедающих была включена также достопочтенная Клара Эмборо. Эту барышню, еще не отпраздновавшую семнадцатилетия, пока не часто выпускали из классной комнаты, и ее мать сказала виконту:
