Роберта Джеллис - Нежный плен
Джеффри поднял на мачеху глаза, но ее взгляд оставался непроницаемым. В блеклых, неопределенного цвета глазах, казалось, не отражалось ничего из того, о чем она говорила. Джеффри покачал головой:
— Он не посмеет… Не с невесткой же своего брата…
— Король воспользовался бы даже собственной дочерью, если бы она понравилась ему!
— Эла, — улыбнулся Джеффри, — я, конечно, не люблю Джона, но вы заходите слишком далеко. Все это, по-моему, чушь несусветная!
— Ты так считаешь? Ты не был рядом с королем с августа и ничего не знаешь! Твой отец не замечает… или заставляет себя не видеть… С тех пор как Джон покорил Шотландию, Ирландию и Уэльс, он считает себя непобедимым. Ему теперь все подвластно. Ты сам видел, как он обошелся с посланниками папы. Когда король услышал о решении папы, он просто посмеялся над ним… Джон чуть не вынудил лордов на бунт. Он открыто оскорбляет их, без всякого стеснения обольщает их жен и дочерей…
— Эла, перестаньте! Вам может стать дурно, — попытался успокоить ее Джеффри, уловив в голосе мачехи пронзительные, почти истерические нотки. — Предупредите об этом Джоанну. По приезде в Лондон она сразу примчится к вам, уверен. Я сумею защитить ее. И вы тоже. Думаю, совместными усилиями мы сможем отвести от нее опасность.
Леди Эла закрыла лицо и начала плакать. Джеффри машинально поднялся и направился к ней, чтобы успокоить, но думал о том, каких неистовых усилий за последние месяцы стоило ему склонить людей на сторону Джона. Вероятность их абсолютной лояльности к королю, как и прямых выступлений против него, о которых говорила Эла, мала, но недостатка в новостях у них не будет. Вески не станет медлить с плохими известиями. Тогда придется начинать все сначала. Джеффри готов был сам расплакаться от отчаяния.
— Но ведь Джона некем заменить, — тихо вздохнул он, успокаивая себя. Затем, погладив леди Элу по плечу, добавил: — Все эти невзгоды скоро останутся позади. Отец писал, что, как только церемония посвящения принца в рыцари закончится, Джон начнет собирать армию для похода на Францию. Король будет слишком занят, чтобы уделять внимание личным обидам, а потом…
Леди Эла перестала рыдать и посмотрела на Джеффри тусклыми, но сердитыми глазами.
— Вот что ты предлагаешь мне в качестве утешения? — спросила она. — Хочешь облегчить мои душевные страдания обещанием войны?
Зачем он снова затронул эту тему? Джеффри злился на себя за то, что забыл, как рассердили Джоанну его рассуждения о будущей войне с Францией. Он никак не уяснит, что женщины ненавидят все, что любят мужчины, за исключением одной вещи, конечно…
— Знаете ли, Эла, дело еще не скоро дойдет до драки, а возможно, и вообще не дойдет. Я только хотел сказать, что верховное командование армией и ее переправа через пролив поглотят Джона настолько, что у него не останется времени на мелкие козни.
Гнев и страх на лице леди Элы, хотя и медленно, сменило удовлетворение. Она вздохнула, но не смогла удержаться от улыбки.
— Ты не это хотел сказать. Ты весь в отца! Не важно, насколько ты походишь на него внешне. Твой внутренний мир — это зеркало его души. Несмотря на все годы моих рыданий, молитв и страха, он каждый раз, приходя ко мне, с улыбкой сообщает о сражениях. — Лицо Элы стало серьезным, его омрачило выражение боли. — Вам обоим нравится лишь убивать, увечить и разрушать!
— Мне это совсем не нравится, — запротестовал Джеффри. — Только безумный может наслаждаться убийством другого человека. И, конечно, мой отец не безумец, а если у него и есть недостаток, то лишь мягкосердечие. Мне нравятся стычки, Эла, когда меня рубят мечом и я должен уйти от удара, нанести ответный, чтобы вернуться домой живым. — Джеффри пожал плечами. — Я не думаю о крови и боли моего врага в такой же степени, как и о своей.
— Об этом думают жены, но слишком поздно, — холодно обронила леди Эла, хотя и улыбнулась.
Продолжать разговор уже не имело смысла. Они не могут ни в чем убедить друг друга. Возможно, леди Эла руководствовалась женской логикой: мальчиков слишком рано забирают у их матерей, а Джеффри не познал и нескольких лет счастья, поскольку его мать умерла при родах. Тогда у него остались только дед да Вильям, а впоследствии он воспитывался при Иэне, который был заядлым драчуном. Однако Джеффри нельзя отказать в добросердечии. Леди Эла подумала о том, как ласково он гладил ее плечо своими жесткими руками, с какой нежностью наклонялся к ней. Она снова вздохнула. Мужчины остаются мужчинами. Несомненно, одна из целей, которые преследовал Бог, создавая женщин, — удерживать с их помощью мужчин от безрассудных убийств потехи ради.
— Что ты намерен делать теперь, любовь моя? — спросила леди Эла своим обычным голосом. — Ты предстанешь перед королем?
Джеффри вернулся к креслу.
— Меня отослали от двора и не приглашали сюда. Я не приехал бы по собственному желанию, а пошел на это, ибо не мог понять, зачем вызвали Джоанну. — Он скривил рот, словно от горькой еды. — Если вы правы относительно этих причин, то я должен показаться. Если даже Джон думает, что сможет запугать Джоанну и заставить ее молчать, он должен знать: ему не заставить молчать меня!
— Уж он-то не знает?! — с горечью воскликнула Эла.
Именно это еще больше может разъединить ее мужа и его брата. Если Джон будет открыто нападать на Джеффри, граф Солсбери встанет на сторону сына. Но цена этому будет слишком велика.
Леди Эла рассеянно слушала рассуждения Джеффри о том, что он дождется прибытия Джоанны и будет сопровождать ее во дворец, когда она предстанет перед королем. Поскольку такое решение казалось не хуже любого другого, леди Эла вернулась к разговору о сплетнях, которые Джеффри должен был знать, чтобы уберечься от ложного шага.
Граф Солсбери вернулся ближе к вечеру. Он обедал с королем и был рад услышать, что Эла, сославшись на плохое самочувствие, отказалась участвовать в танцах, попойке и всем том распутстве, которое считалось ежедневным послеобеденным развлечением двора. Как и предсказывала Эла, он был удивлен и не слишком обрадован, увидев своего сына. Но когда граф узнал о приглашении Джоанны, то пришел в крайнее изумление. Граф Солсбери уставился на Джеффри, затем на Элу, но они молчали. В сущности, говорить было нечего. Леди Эла не видела необходимости повторять мужу все те мерзости, о которых только что рассказывала Джеффри. Граф Солсбери и сам все прекрасно понимал с полуслова. Похоже, другого объяснения этому приглашению нет… Граф опустил глаза.
Кто поверит, что его шестнадцатилетняя невестка настолько коварна и продажна, что под видом королевского приглашения хочет просто побыть со своим любовником? Чушь! В таком случае она, естественно, не просила бы Джеффри поспешно прибыть в Лондон. Граф хорошо знал своего брата и Джоанну тоже. Он снова наполнил кубок, который только что осушил, и поднес бутыль к кубку Джеффри. Тот покачал головой: в его чаше еще оставалось невыпитое вино. Желая избежать темы, явно причинявшей графу боль, он, к плохо скрываемому неудовольствию отца, вернулся к вопросу о своем прибытии и спросил, злится ли на него еще Джон. Лицо графа Солсбери слегка просветлело.
