Майя Родейл - Сладкое поражение
— Ради Бога, замолчи, Филипп. Ты рассуждаешь как герои сентиментальных романов, которые так любит читать Эмилия.
— Ну и что в этом такого? — вступила Эмилия. — А ты, между прочим, с удовольствием слушаешь, когда эти самые любовные романы я тебе читаю вслух.
Филипп с любопытством посмотрел на Девона, но тот отвел глаза.
— Тише. Я выписываю банковский чек. Они ведь примут чек, верно?
— Наверняка. А каковы условия займа?
— Вернуть долг.
— А процент, какой? — спросил Филипп, забыв про малышку, которая опять схватила его за волосы.
— С каких это пор ты говоришь о процентах? Меня больше интересует, что ты собираешься делать, когда расплатишься с ними и вернешься к невесте.
— Пока мои планы не простирались так далеко. Думаю, отправлюсь в Астон-Хаус.
— Тебе понадобятся средства, чтобы привести дом в порядок.
— Ты давно там был? — спросил Филипп, успокаивая непоседливого ребенка.
— Недавно, и видел, что с ним стало.
— Черт возьми! — выругался Филипп, но тут же отбросил мысли о доме. С этим он разберется позже.
— Послушай, я одолжу тебе денег, чтобы ты мог восстановить дом, но только после того, как ты выпроводишь этих подонков. Им лучше не знать, что у тебя еще есть деньги.
— Ты меня просто поражаешь своей щедростью, — признался Филипп.
— Я много лет ждал этой минуты, — сказал Девон, широко улыбаясь. — Мой старший брат пришел ко мне с просьбой!
— На самом деле это ты мой старший брат, — заметил Филипп.
— Я знаю, — ответил Девон, пожав плечами. — Но я все равно отношусь к тебе как к старшему.
— Спасибо тебе. Кстати, ты заметил, что теперь у нас есть еще одна общая черта? — сказал Филипп, свободной рукой указывая на шрам над правым глазом.
И Девон тут же прикоснулся к своему шраму на том же месте.
— Ты это специально сделал? У меня-то шрам появился гораздо раньше!
— Я Анджеле сказал, что ты будешь взбешен, когда увидишь, — заметил Филипп с усмешкой.
— Это не смешно, — сказал Девон Эмилии, которая в этот момент тихонько захихикала.
— Ну, в общем, я беру чек, — сказал Филипп и, подхватив подписанный Девоном листок, направился к дверям. — Спасибо тебе. Я все верну. Обещаю. Да, заберите малышку, — сказал Филипп, передавая ребенка брату на руки. И вышел.
— Думаешь, он действительно вернет долг? — спросил Девон Эмилию.
— Думаю, попытается.
Три дня спустя Филипп лично препроводил французских вымогателей на корабль. Он подождал на причале, пока шхуна не скрылась из виду. Вздохнув с облегчением, он направился к ближайшей гостинице. Там он взял лошадь (Девон не поскупился на дорожные расходы) и поскакал в аббатство.
Он отсутствовал чуть больше недели, а казалось, что целую жизнь. Его долг был погашен. Кредиторы благополучно отплыли во Францию, и у него были средства на то, чтобы начать приводить в порядок Астон-Хаус. У них с женой будет свой дом.
Кто бы мог подумать, что у Филиппа Кенсингтона когда-нибудь будет жена и свой дом? Следующим утром он уже был в монастыре. Он обошел все в поисках Анджелы. Ее не было около часовни, которая быстро восстанавливалась. Не зная, где ее келья, он долго плутал по коридорам. Где же она? Он умирал от желания увидеть ее, услышать ее рассерженный возглас: «Где ты был, черт тебя побери?» Она, конечно же, сердится, но его эта мысль только радовала, потому что это означает, что он ей небезразличен. После часа бесплодных поисков Анджелы Филипп постучал в дверь кельи леди Кэтрин.
— Я нигде не могу найти Анджелу. Вы не знаете, где она? — спросил он, после того как леди Кэтрин пригласила его войти.
— Пожалуйста, присядьте, Филипп, — сказала она таким тоном, каким говорил с ним его отец, когда собирался отчитать за ту или иную провинность.
Значит, леди Кэтрин собирается отчитать его за то, что он уехал без всяких объяснений, а потом она скажет ему, где Анджела. Прекрасно. И хотя еще несколько минут ожидания встречи казались невыносимыми, он потерпит.
— Анджела уехала из монастыря, — сообщила ему леди Кэтрин. Филипп не сразу смог осознать то, о чем она говорит.
— Она оставила монастырь или меня?
— Это ты оставил ее — неожиданно, без всяких объяснений, почти сразу же после того, как сделал ей предложение. Ты всегда славился…
— Мое прошлое мне прекрасно известно, благодарю вас.
— Тем не менее, одна из причин ее отъезда — твое исчезновение.
— Я не хотел уезжать, но вынужден был это сделать ради ее же спасения… Правда, сейчас это уже не имеет значения, не так ли?
Леди Кэтрин ничего не ответила, и его вопрос повис в воздухе.
Он это заслужил.
Скольких женщин он оставил без объяснения причин своего поступка?! А на сей раз, он собирался вернуться, отдать Анджеле себя полностью и навсегда. Она была единственным человеком, который по-настоящему поверил в него, почти полюбил его. И если она потеряла веру в него, значит, он реально может потерять Анджелу. «Ты меня разочаровываешь, Филипп», — не раз говорил ему отец. Но теперь эту фразу с полным правом могла произнести Анджела. Ну что ж, он это заслужил.
Ему ненавистна была эта мысль, но Филипп понимал, что он заслужил страдания и, конечно, не может рассчитывать на простое человеческое счастье.
Но осознание истины не уменьшало боль, комок в горле не исчезал, как и жжение в груди. Глаза щипало, и ему пришлось на секунду прикрыть их, чтобы слезы не покатились по щекам.
— Ты ее любишь, — после минутной паузы мягко произнесла леди Кэтрин с некоторым удивлением. Возможно, для нее это было открытием.
Филипп пожал плечами.
— Тогда почему ты уехал?
— Теперь это уже не имеет значения, — твердо сказал он. Казалось, она ждет, что он будет возражать ей, но он не мог солгать. — Я стал бы ужасным мужем. Не смог бы сделать ее счастливой, и со временем она начала бы жалеть о том, что вышла за меня. Но она заслуживает счастья. И мне очень жаль, что я не тот человек, который может сделать ее по-настоящему счастливой.
Часть вторая
Глава 14
Астон-Хаус, Бедфордшир
Май 1822 года
Филипп вылил содержимое стакана в огонь. Пламя резко и интенсивно вспыхнуло, а потом успокоилось, и огонь стал более мягким. Он поставил пустой стакан на каминную полку рядом с письмом.
Восемь дней назад он обнаружил это письмо в подвале. Оно было привязано к бутылке бренди. «Лорду Филиппу Кенсингтону, маркизу Хантли» — было написано на лицевой стороне листка. Почерк он узнал не сразу. Однако печать герцога Бекингема подсказала ему, что это письмо от его покойного отца.
