Джейн кренц - Грешная вдова

— Ты уверен, что этот человек мертв? Может, он просто пьян или болен?

Закари заметно передернулся:

— Поверьте мне, сэр, он мертв! Я здорово испугался, когда его увидел.

— А где была записка?

— Она была приколота к его пальто. Я ее не трогал.

После закрытия парк превращался в совершенно другой мир. Дорожки, которые до этого освещались сотнями разноцветных фонариков, погружались во мрак. Легкий туман делал пейзаж еще более мрачным. В темноте неясно вырисовывались очертания павильонов с темными, неосвещенными окнами.

Артемис остановился у ворот, ограждавших недоделанный павильон от посетителей парка. Закари поднял фонарь повыше, чтобы он мог отпереть засов.

Оказавшись по другую сторону ворот, они тут же устремились по извилистой дорожке, ведущей к аттракциону. Возле самой двери Закари остановился в нерешительности.

— Дай мне фонарь, — сказал Артемис, — нам ни к чему заходить туда вдвоем.

— Я не боюсь мертвецов, — заспорил Закари. — К тому же я его уже видел.

— Знаю, но мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь и покараулил у двери.

На лице Закари проступило явное облегчение.

— Ладно, сэр, как хотите.

Артемис помолчал.

— Как ты думаешь что скажет об этом Бет?

— Она до смерти перепугалась и набросилась на меня с обвинениями. Но она думает, что это часть нового аттракциона. Я не стал ей говорить, что труп настоящий.

— Отлично. — Артемис открыл дверь и вошел в переднюю.

Его рука то и дело цеплялась за сети искусственной паутины. На подставке мрачно скалился череп.

Он подошел к нише, в которой Закари собирался повесить муляж скелета, и увидел труп. Он лежал на полу лицом к стене. Фонарь выхватывал из тьмы дорогие на вид брюки и темное пальто.

На груди белая рубашка была густо залита кровью, но на полу крови не было. Артемис понял: этого человека застрелили где-то в другом месте, а потом убийца, не посчитавшись с огромными трудностями, перетащил труп сюда.

Он нагнулся над мертвецом и осветил его бледное лицо.

Освинн!

Охваченный ледяной яростью, Артемис судорожно стиснул фонарь.

Как и сказал Закари, к пальто Освинна была приколота испачканная кровью записка. Рядом лежал брелок для часовой цепочки, отлитый в форме жеребца.

Осторожно, чтобы не дотронуться до засохшей крови, Артемис взял записку, развернул ее и быстро прочитал текст.

«Можете считать это услугой и вместе с тем предупреждением, сэр. Не суйтесь в мои дела, а я не буду соваться в ваши. Кстати, окажите любезность: передайте привет моей жене».

Глава 16

Он пришел домой еще до рассвета. Она слышала на лестнице какую-то странную возню, приглушенные голоса двух лакеев. Потом все смолкло.

Немного выждав, Мэделин не выдержала пытки неизвестностью и вышла в коридор. Там она постояла прислушиваясь. Из кухни еще не доносилось обычных звуков раннего утра. Слуги спали, если не считать двух лакеев, которые недавно спустились на первый этаж.

Она прошла на цыпочках в дальний конец коридора и тихо постучала в дверь спальни Артемиса. Ответа не последовало. Что ж, этот человек имеет право немного отдохнуть, подумала Мэделин. Он наверняка сильно устал.

Разочарованная, она повернула обратно. Придется подождать со своими вопросами до утра.

Но дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник Артемис. Его мокрые волосы блестели после мытья. Он сменил брюки и рубашку, в которых уходил из дома вместе с Закари, на черный домашний халат. Мэделин догадалась, что означала та возня, которую она недавно слышала на лестнице: это лакеи носили наверх горячую воду.

Понятно, что Артемису захотелось помыться, — ведь он ходил осматривать труп. Она бы на его месте тоже приняла ванну.

— Я так и думал, что это вы, Мэделин, Ее распирало любопытство, но прежде чем войти, она оглянулась и проверила коридор. Конечно, в этом доме необычная прислуга, но если ее увидят входящей в спальню к Артемису, без сплетен не обойдется.

Коридор был пуст. Довольная, Мэделин шмыгнула в комнату. Ванна, в которой он только что мылся, стояла перед камином, частично закрытая ширмой. С ее края свисали мокрые полотенца. На столе стоял поднос с чайником, чашкой, блюдцем и тарелкой с хлебом и сыром. Судя но всему, к еде он еще не притрагивался.

Увидев горевшую на низком столике единственную тонкую свечу янтарного цвета, Мэделин резко остановилась. Это была ванзагарская свеча. Плавящийся воск издавал тонкий, изысканный аромат — продукт сгорания уникальной смеси ванзагарских трав. Артемис был магистром ванза, а каждый магистр создавал свою собственную травяную смесь, которая отличала его свечи от свеч других магистров.

Мэделин услышала, как закрылась дверь, и резко обернулась. На душе у нее стало еще тревожнее.

Лицо Артемиса было осунувшимся и непроницаемым — сплошные жесткие углы и хмурые плоскости. Она сразу же поняла, что покойный, был ему знаком. Но во взгляде его не было горя — одна лишь сдерживаемая ярость.

Мэделин еще никогда не видела его таким пугающе мрачным. Несмотря на возникшие между ними интимные отношения, она очень плохо знала этого человека.

— Простите, что помешала вам медитировать, сэр. — Она стала потихоньку отступать к двери. — Я ухожу. Мы поговорим позже.

— Стойте! — Это был приказ. — Хотите вы того или нет, но, заключив со мной сделку, вы оказались вовлеченными в мои дела. Есть некоторые вещи, которые вам следует знать.

— Но вы же медитировали…

— Напрасная трата времени, если не сказать больше.

Он подошел к низкому столику, нагнулся и задул свечу.

Она сложила вместе ладони и обернулась к нему.

— Кем был этот человек, Артемис?

— Его звали Чарльз Освинн. — Он задумчиво смотрел на тонкую струйку дыма, оставшуюся от погасшего огонька свечи. — Он был одним из трех мужчин, которые погубили женщину по имени Кэтрин Джексон. Они похитили ее однажды ночью ради забавы и изнасиловали. Она пыталась спастись бегством, упала и разбилась насмерть. Три дня спустя ее труп нашел один фермер, который искал отбившуюся от стада овцу.

Он говорил совершенно бесстрастным тоном, и от этого его слова приобретали еще большее значение.

Мэделин стояла не шевелясь.

— Она была вашей подругой?

— Больше чем подругой. Видите ли, у нас с ней было много общего. Мы оба были одиноки в этом мире. У Кэтрин рано умерла мать, и она росла у дальних родственников, которые обращались с ней как с бесплатной служанкой. Она сбежала из дома и стала актрисой. Я познакомился с ней однажды вечером после спектакля. Мы стали мечтать вдвоем.

— Вы были любовниками?

— Да. — Он не отрывал глаз от потухшей свечи. — Но в то время у меня за душой не было ни гроша и я не мог ее защитить.