Шеннон Дрейк - Фрейлина
Весь день Энни время от времени приходила к ней и рассказывала, что происходит. Гвинет не могла удержаться, чтобы не спросить ее о лорде Роване.
— Я о нем ничего не слышала, но знаю, что войска королевы победили, миледи.
Когда наступили сумерки, Энни вернулась окончательно и принесла ей весть о победе.
— Королева торжествует и вся сияет от счастья. И послушайте, что случилось! Лорд Хантли умер в седле, хотя на его теле не было ни одной раны. — Тут Энни прервала свой рассказ смехом. — Получилось точно так, как предсказали ведьмы леди Хантли: в Абердине его отнесли в будку сборщиков проездного налога, и он будет лежать там всю ночь без единой отметины на теле. Я думаю, его сердце не выдержало, когда он понял, что проиграл. Он знал, что его голова слетит с плеч, а он ведь был таким знатным. Я не знаю, как королева отомстит его клану, но ясно одно: Гордоны больше не будут бросать вызов королеве Марии и не станут мешать ей управлять северо-востоком и горным краем.
— А что с лордом Рованом? — спросила Гвинет.
— Не знаю, миледи. Я до сих пор ничего о нем не слышала.
Когда Энни ушла, Гвинет снова принялась ходить по комнате. Весь этот долгий день она, повинуясь королеве, сидела в своих апартаментах в полной безопасности. Но теперь бой закончился, королева победила, и Гвинет невыносимо хотелось услышать подтверждение, что с Рованом все в порядке, и увидеть его. Она не вполне понимала, почему так тревожится о нем. Рован рассердился на нее, не имея на это никакого права. Они оба служат королеве, и она не была обязана объяснять ему все подробности.
Но сейчас это не важно. Она должна увидеть его.
Рован устал и был весь в крови.
Он предпочел покинуть усадьбу и провести эту ночь в одном из маленьких охотничьих домиков у самой черты города, в том лесу, где семья Макайви планировала сражаться против королевы и завоевать одобрение Хантли. Теперь этот лес был наполнен его солдатами — людьми из Лохревена.
Народ сплотился вокруг королевы, и Рован с удивлением обнаружил, что для горожан он стал кем-то вроде героя. Слуги в охотничьем домике радостно приняли Рована. Сам домик принадлежал королевской семье, а не семейству Хантли. Возможно, для тех, кто зарабатывал на жизнь, служа в нем, было естественно радоваться исходу сражения.
Готовя пищу ему и его солдатам, слуги пребывали в хорошем настроении, хотя работы у них прибавилось. А когда он выбрал себе в домике комнату для ночлега, конюхи и лакей быстро принесли ему туда большую ванну и несколько раз подавали в кувшинах горячую воду, хотя управляющий боялся, что Рован смоет с себя всю природную защиту «против хворей, которые могут напасть на тело» после тяжелого боя.
Рована это позабавило, и он ответил управляющему, что в его теле достаточно природной защиты — все равно, покрыто оно кровью и грязью или нет.
Уже наступила короткая ночь, когда он наконец лег в большую деревянную ванну. За окнами стемнело, и в комнате, которую освещали только угли в камине, был приятный полумрак. Его окутывал пар, и он наслаждался ощущением чистоты и теплом, расслаблявшим мускулы. Он откинул голову назад, на широкий край ванны, закрыл глаза и с удовольствием вздохнул, наслаждаясь теплом и прикосновением пара к коже. Ему надо было бы ликовать: они победили. А у него на душе по-прежнему было неспокойно.
Мария доказала, что она — хорошая королева, но также показала, что в трудную минуту может поступить безрассудно.
«Какой монарх в истории не делал этого?» — выругал он себя.
Не потому ли он так сердится, что это была Гвинет? Неужели на другую фрейлину королевы он сердился бы точно так же? Ни одна из них не смогла бы гак легко смешаться с толпой местных жителей. Может быть, Гвинет действительно была лучшим выбором?
Он знал, что беспокоится еще и по другой причине: Фергуса Макайви до сих пор не нашли среди мертвых. Этот человек был опасен, и Ровану становилось страшно при мысли, что Фергус мог быть где-то поблизости и строить планы мести: ведь теперь у членов клана Макайви отнимут их поместья. Верность своему клану в горном краю для местных жителей — это все. Если Фергус жив, он не смирится.
Вдруг Рован похолодел, и все его мышцы напряглись. Он услышал какой-то очень слабый шум, это не был треск дров в камине.
В его комнате кто-то есть!
Он не шевелясь слегка приоткрыл глаза. Лорд Грэм не мог поверить, что его солдаты могли хоть немного ослабить бдительность, и все-таки…
К его ванне на цыпочках шел человек с капюшоном на голове. Незваный гость остановился в нескольких футах, потом подошел ближе. Кто-то пришел убить его? Кто-то, верный лорду Хантли, имеет доступ в это королевское владение и готов пожертвовать всем ради его смерти?
Рука Рована рванулась вперед, пальцы сжались вокруг запястья человека в капюшоне. Это была женская рука, он услышал испуганный женский крик. Рован сел, готовый сражаться.
— Остановитесь! Пожалуйста! Это я!
Шерстяной капюшон упал с головы. В ответ на его внезапное нападение женщина рванулась назад, и ее плащ соскользнул на пол.
Рован был поражен: ночным пришельцем оказалась леди Гвинет Маклауд. На ней была ночная сорочка и роскошное бархатное платье темно-красного цвета с богатой вышивкой. Ее волосы были распущены, лицо очищено от малейших следов грязи. Она была невинна, как ангел, и соблазнительна, как сама Лилит.[3]
Рован стиснул зубы, отпустил ее руку и посмотрел на Гвинет подозрительно и с нескрываемым гневом.
— Ты только что снова взяла свою жизнь в собственные руки, глупая девчонка! Чего ради ты крадешься по моей спальне? Что ты здесь делаешь?
Гвинет, отступив на достаточное расстояние, потерла запястье. Ее глаза выражали одновременно извинение и вызов.
— Я не крадусь! — запротестовала она.
— Вы пришли на цыпочках к мужчине, который лежит в ванне. Чего вы ожидали от него? — спросил Рован.
— Я пришла попросить прощения и дать объяснение, — возмущенно ответила она.
— И никто не сказал вам, что сейчас ко мне нельзя входить? — осведомился Рован.
Щеки Гвинет покраснели.
— Мало того что вам хватило глупости уйти из усадьбы и явиться сюда в такой одежде, вы еще и не стали искать нормальный вход, верно? — спросил он.
Она помолчала, не решаясь ответить, потом пожала плечами:
— Я боялась, что вы не захотите видеть меня, и вошла через кухню. Я принесла полотенца.
И она указала рукой на сундук возле входа.
Рован сердито нахмурился. Горячая ванна расслабила его. Но теперь совсем другое тепло обожгло его тело, и каждый его мускул снова напрягся.
