Джорджетт Хейер - Великолепная Софи
— О, не думай о нем! — бодро сказала Софи. — Давай лучше прикинем, как устроить Огэстеса на благопристойное место!
— Как ты можешь быть такой бессердечной? — вознегодовала Сесилия. — Он был так добр, и я не могла не заметить, как сильно я огорчила его!
— Полагаю, он оправится достаточно скоро, — беспечно ответила Софи. — Десять к одному, что он снова влюбится не позже чем через месяц!
Сесилию, казалось, не утешило это пророчество, помолчав, она сказала:
— Я бы хотела, чтоб так было, потому что, скажу тебе, разрушать человеческую жизнь не очень приятно!
— Как думаешь, будет дождь? Могу ли я надеть свою новую соломенную шляпку? Я бы хотела пококетничать с Чарльбери. Мне он нравится.
— Желаю успеха! — резко сказала Сесилия. — Но не думаю, что ему это придется по душе. Он слишком хорош для таких развлечений!
Софи рассмеялась.
— Посмотрим! Скажи же мне, какую шляпку надеть! Соломка так восхитительна, но если собирается дождь…
— Меня не интересует, какие шляпки ты носишь! — отрезала Сесилия.
XI
Остаток дня прошел без происшествий. Софи каталась с Сесилией в Гайд-Парке в своем фаэтоне, а затем высадила ее, чтобы та насладилась прогулкой с мистером Фонхоупом, который по предварительной договоренности ждал ее у Манежа. Затем к Софи в экипаж сел сэр Винсент Тальгарт, который тоже покинул ее, как только заметил коляску маркизы де Виллачанас, стоящую возле ограды, отделяющей дорогу для экипажей. Маркиза в шляпке с длинными страусовыми перьями приветствовала его своей ленивой улыбкой и, повернувшись к Софи, сказала, что находит магазины в Лондоне значительно хуже парижских. Ничего из того, что она видела сегодня на Бонд-Стрит, не заставило ее развязать кошелек. Сэр Винсент заметил, что знает одну модистку на Брутон-Стрит, которая с первого взгляда распознает стиль и высокородность своей посетительницы, и предложил проводить маркизу в ее ателье.
Услышав это, Софи нахмурилась, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, ее внимание отвлек лорд Бромфорд. Учтивость вынудила ее пригласить его прокатиться в своем фаэтоне по парку. Он уселся рядом с ней и, рассказав, сколько удовольствия он получил от бала Омберсли, официально предложил ей выйти за него замуж. Софи без колебаний и смущения отклонила его предложение. Лорд Бромфорд, расстроившись лишь на мгновение, заметил, что это пылкость сделала его таким стремительным и нетерпеливым, но он не теряет надежды на счастливый исход.
— Когда ваш отец вернется, — произнес он, — я формально испрошу у него разрешения обратиться к вам. Вы абсолютно правы, настаивая на правилах приличия, и я вынужден просить прощения за то, что нарушил этикет. Лишь моя любовь — я должен сказать, что даже убеждения моей матери, чьим созданием я являюсь и к которой испытываю глубочайшее уважение, и сыновний долг не смогли изменить моего решения — итак, эта любовь заставила меня забыть…
— Мне кажется, — сказала Софи, — что вы должны заседать в Палате Лордов. Вы этим занимаетесь?
— Странно, — немного высокомерно ответил его светлость, — что вы задали мне этот вопрос, ибо я собираюсь заняться этим в ближайшем будущем. Меня представит там человек, славящийся не только своим высоким происхождением, но и заслугами в юриспруденции, и я полагаю…
— Я не сомневаюсь, что вам предстоит стать великим человеком, — сказала Софи. — Неважно, как скоро это произойдет и кто поможет вам в этом, вы не останетесь в безвестности! Как красива листва на этих буковых деревьях! Разве может какое-нибудь дерево сравниться с буком! Я уверена, нет!
— Бесспорно, очень изящное дерево, — признал мистер Бромфорд, осмотрев бук. — Однако оно едва ли сравнится в величественности с красным деревом, которое растет в Вест-Индии, или в полезности с бамбуком. Интересно, мисс Стэнтон-Лейси, а как много людей знают, что оси их экипажей сделаны из бамбука?
— В южных провинциях Испании, — парировала Софи, — очень распространено пробковое дерево.
— Еще одно интересное дерево на Ямайке, — сказал его светлость, — это балата. Там также растут палисандр, эбеновое дерево…
— Северная часть Испании, — вызывающе сказала Софи, — изобилует различными видами кустарников, включая боярышник, ладановые кусты и… и… О, смотрите, — лорд Френсис! Я вынуждена высадить вас, лорд Бромфорд!
Ему этого не хотелось, но так как лорд Френсис уже махал Софи, всем своим видом выражая желание поговорить с ней, он не мог возражать. Когда фаэтон остановился, лорд Бромфорд тяжело спустился с него, а лорд Френсис проворно вскочил на его место и сказал:
— Софи, вчерашний бал был превосходен! Твоя кузина такая прелесть!
Софи пустила лошадей.
— Френсис, растет пробковое дерево в южных провинциях Испании?
— Боже, Софи, откуда я знаю? Ты была в Кадисе! Ты не можешь вспомнить? А вообще-то кого интересуют пробковые деревья?
— Надеюсь, — тепло сказала Софи, — когда ты перестанешь быть первым волокитой в Европе, Френсис, ты женишься на очень красивой женщине, ты ведь этого заслуживаешь! Ты что-нибудь знаешь о балате?
— Не слышал ни разу в жизни. Что это? Новый танец?
— Нет, это дерево, оно растет на Ямайке. Надеюсь, она будет столь же добра, сколь и красива.
— Не сомневайся! Знаешь, Софи, не в твоем духе говорить о деревьях! Что на тебя нашло?
— Лорд Бромфорд, — вздохнула Софи.
— Что, этот скучный тип, который был сейчас рядом с тобой? Вчера вечером он рассказывал Салли Джерси о том, как полезна морская трава для лошадей и скота; только послушай! Никогда не видел бедную Тишину такой тихой!
— Жаль, что она не дала ему отпор, как она это умеет. Когда мы доедем до Манежа, я должна буду высадить тебя.
Сесилия и ее поклонник были на условленном месте. Лорд Френсис спрыгнул с фаэтона и помог Сесилии сесть в него, так как мистер Фонхоуп увлекся созерцанием бледно-желтых нарциссов и, выбросив вперед руку, бормотал:
— Нарциссы, что цветут пред ласточек прилетом!..
Встреча с возлюбленным не сильно улучшила настроение Сили. У него были туманные планы о том, как добыть средства к существованию; и вместо них он обдумывал эпическую поэму, которая должна была сделать его знаменитым за одну ночь. Пока она писалась, сказал он, он бы не отказался от места библиотекаря. Но Сесилия не могла представить, что ее отец или брат позволят ей выйти за библиотекаря, поэтому столь великодушная уступка мистера Фонхоупа лишь усилила ее уныние. Она пошла так далеко, что предложила ему избрать профессию политика, но он лишь сказал на это:
