Джулия Гарвуд - Две розы
– По-моему, он мазохист, – заметил Дуглас.
– Когда ты наконец поймешь, что ты ни на что не годен? –поинтересовался Кол.
– Как только разворочу тебе физиономию, Кол.
Все засмеялись, приняв слова Харрисона за шутку.
– Да, сэр, с вами нетрудно ладить, – заявил Кол.
– Это еще почему? – поинтересовался Харрисон.
– Ты единственный, кто осмеливается ему возражать, – объяснил Дуглас. – Потому-то ты ему и по вкусу. Может, ты и не самая приятная личность, но ты не трус. Колу редко кто перечит.
Харрисон пожал плечами.
– Как далеко отсюда живет тот фермер, у которого вы купили скот? – спросил он.
– Примерно в двух днях пути верхом, – ответил Кол. – Ты начнешь упражняться с веревкой послезавтра. А до тех пор тебе надо покончить с мустангами. Тебе еще предстоит обломать того упрямого, не забыл?
Харрисон тяжело вздохнул:
– Нет, не забыл. Да, этот крапчатый еще не смирился. Но скоро он покорится, я чувствую. Он вроде тебя, Кол, – такой же норовистый. Может, завтра мне повезет с ним больше.
– Ты бы уже все закончил, если бы не тратил столько времени на разговоры с лошадьми. Они все равно не понимают ни единого слова.
– Они привыкают к звуку моего голоса, – пояснил Харрисон. – Аз, они упрямые, но они еще и напуганы. Кстати, не один я беседую лошадьми. Дуглас тоже это практикует.
– Он прав, – подтвердил Дуглас. – Я говорю с ними.
– Дуглас, пожалуйста, сходи и напомни Мэри Роуз, что сегодня ее очередь убирать со стола. Харрисон, завтра это твоя обязанность.
– Конечно. А что надо будет делать?
– Тебе никогда раньше не приходилось мыть тарелки? – спросил Кол.
– Нет.
– Ты наверняка рос избалованным ребенком, точно? – осведомился Трэвис.
– Пожалуй.
Дуглас встал со стула и подошел к двери. Замешкавшись на пороге, он вдруг развернулся и устремился назад.
– Я туда не пойду, – сказал он. – Давай ты, Трэвис. Она играет Бетховена.
– Что именно? – спросил Трэвис.
– Пятую.
– Пусть идет Харрисон, – сказал Трэвис.
Все захохотали.
– Когда Мэри Роуз играет Бетховена, с ней лучше не связываться, – пояснил Кол Макдональду.
– А что это означает?
– Это означает, что она сильно гневается, – пояснил Кол. – Как только мы слышим Пятую, мы стараемся убраться куда-нибудь подальше. Если звучит Моцарт или Шопен, то можно не бояться. Сегодня она вовсю молотит по клавишам, верно, Адам?
– Да, – с улыбкой согласился старший из братьев. – Харрисон, вы готовы пройти в библиотеку?
Макдональд кивнул, поднялся с места и вышел из комнаты следом за Адамом. Они оба уже привыкли по вечерам устраивать друг с другом горячие дискуссии, которых Харрисон ждал с нетерпением. Их споры были на редкость интересны, и Макдональд получал от них огромное удовольствие – почти такое же, как и Адам. В первых словесных баталиях он намеренно отдал победу Адаму – по крайней мере он сам так считал. Однако Макдональд был азартным человеком и теперь жаждал реванша.
Он уселся на мягкий, обитый кожей стул перед камином, взял со столика блокнот, затем пододвинул к себе ручку и бутылку с чернилами и положил ноги на специальную подставку. Адам до краев наполнил стаканы бренди, протянул один Харрисону и расположился напротив.
– О чем поговорим сегодня? – спросил Макдональд.
– Я долго думал и в конце концов остановился на падении Карфагена, – сказал Адам, смакуя каждое слово.
– Негоже начинать разговор с конца, не обсудив начало, – возразил Харрисон.
– Верно, – согласился Адам и хлопнул себя по колену. – Поймите, древние греки были очень гордыми и интеллектуально развитыми людьми.
Харрисон тут же изложил свой главный тезис:
– То же самое относится и к спартанцам. Кроме того, они были непобедимыми воинами, непревзойденными стратегами и тактиками.
Итак, спор начался и продолжался ни много ни мало более часа. Когда Адам наконец предложил остановиться, Харрисон подсчитал очки, которые каждый из них по установленной ими системе набрал в ходе дискуссии. Оба с разочарованием убедились, что схватка закончилась вничью.
Затем Адам остался в библиотеке, чтобы немного почитать перед сном. Харрисон же пожелал ему спокойной ночи и отправился к себе в гостевой домик. На веранде его поджидала Мэри Роуз. Ее золотистые волосы ярко сияли в лунном свете.
– Почему вы до сих пор не спите? Уже поздно, – сказал Харрисон.
– Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я пройдусь с вами. Харрисон подождал, пока девушка спустилась по лестнице, затем они бок о бок пошли через двор.
– У меня на душе кошки скребут.
– Бетховен не развеял ваш гнев?
Услышав в голосе Харрисона сдерживаемый смех, Мэри Роуз улыбнулась:
– Я просто была расстроена. Мои братья вечно во все вмешиваются.
– Мне лично кажется, что в этом они как раз не проявляют должного усердия, – заметил Макдональд. – Жизнь здесь полна опасностей.
– А я всего лишь слабая маленькая женщина, так?
– Я не хочу полемизировать на эту тему, – сказал Харрисон, покачав головой. – У меня в домике нет рояля, а посему я лишен возможности разрядиться.
Вы считаете, что я способна…
– Я ничего не считаю. У вас есть одна привычка, Мэри Роуз, которая доводит меня до белого каления. Вы вечно делаете выводы прежде чем узнаете все факты.
– Правда? – спросила она, случайно коснувшись его рукава.
– Да.
Она снова прикоснулась к его руке, на сей раз намеренно, но он не обратил на это внимания. Девушка решила, что тонкие намеки явно не для него, и страшно разозлилась.
Тогда она схватила его за руку и придвинулась ближе к нему, боясь, что Харрисон либо не заметит этого, либо просто оттолкнет ее. Конечно, он не мог повести себя так не по-джентльменски. Проявление приязни со стороны Мэри Роуз удивило его. Он не только не отдернул руку, но, наоборот, крепко сжал ее пальцы и держал, не отпуская.
– Вы ужасно долго разговаривали с Адамом, – произнесла она как можно небрежнее.
– Вы находите?
– Да.
Харрисон замкнулся в молчании, и девушка попробовала вызвать его на откровенность:
– Я все думаю, почему это вы беседуете с ним каждый вечер. Голос Мэри Роуз звенел от напряжения. Макдональд взглянул на нее, стараясь понять, что за этим кроется – просто легкое беспокойство или страх, однако не увидел ничего, кроме ее макушки. Девушка смотрела себе под ноги. Тем не менее он чувствовал, что она не на шутку взволнована.
Харрисон понял: разобраться в душе Мэри Роуз можно было только исподволь.
– Мне нравится с ним беседовать.
– Неудивительно. И о чем же вы разговариваете?
– О разном.
– А поточнее можно?
