Барбара Картленд - Разбитое сердце
Вернувшись в постель, я крепко, без сновидений заснула — пока меня не подняла старая Джинни, явившаяся с чашкой утреннего чая.
Когда я оделась и спустилась к завтраку, вернуть себе полностью то настроение, которое овладело мной на рассвете, оказалось невозможным, и все же остатки его таились в глубинах моей души — маленькое пятнышко удовлетворения, полностью рассеять которое не могла даже мысль о расставании с Тимом.
Я понимала, что новая встреча с ним сейчас невозможна, и тем не менее как-то глупо надеялась на то, что он вдруг появится или пришлет мне записку — маленький знак того, что он думает обо мне и все еще любит меня.
Но рядом со мной был только Питер, помогавший мне подняться в вагон, столь же любезный и внимательный, как обычно, и совершенно не представлявший того, как отчаянно я томлюсь по другому мужчине.
Скучная поездка до Глазго не таила в себе никаких событий. Мы немного поговорили, но я всегда терпеть не могла разговаривать в поезде, а потом после обеда я поспала, и Питер предложил, чтобы я вытянулась на сиденье, и укрыл меня пледом.
Мы вернулись в Глазго как раз к вечернему чаю. Мы отвезли наш багаж в отель, и Питер сказал, что съездит на вокзал, чтобы взять нам спальные места на ночной поезд.
— Я буду ожидать тебя в холле, — сказала я.
— Хорошо, — ответил он, — Надолго я не задержусь. Больше тебе ничего не нужно, моя дорогая?
Я покачала головой, и он отправился прочь.
Когда он ушел, я решила, что надо бы сходить и вымыть руки в гостиничном туалете. Я взяла свою сумочку, но оставила в номере пальто, пледы и разные газеты. Дамская комната находилась внизу, возле лестницы располагался ряд телефонов-автоматов. Неторопливо спускаясь вниз, я праздным взглядом окинула будки и заметила, что занята только одна из них. Звонил мужчина. Я не сразу узнала его, однако черты этого человека показались мне знакомыми.
И тут я вспомнила.
Когда человеку приходится действовать очень быстро, трудно сказать: «я подумал об этом, а потом поступил следующим образом» — мысль и действие происходят одновременно. Не помню, чтобы я думала. Знаю одно: я быстро сбежала по двум или трем последним ступенькам, открыла дверь соседней с занятой будки, нырнула внутрь и моментально закрыла дверь за собой.
Здесь я вполне отчетливо слышала то, что говорил Преподобный.
Автоматически взяв телефонный справочник, я начала перелистывать страницы. Со стороны могло показаться, что я отыскиваю нужный номер, однако на самом деле я слушала… старательно вслушивалась в звуки этого неторопливого, едкого голоса.
— Да, он сделает все возможное… — говорил он. — Я уже передал ему, что тебе нужна четверть тонны для новых памфлетов… Он говорит, что они ужесточили правила… Ну, хорошо… на месяц в любом случае нам хватит с головой… тебе, конечно, придется заплатить — я передам тебе банкноты… да… да, деньги со мной… ну, выхожу… скажи ему: угол Сильвер-стрит… мы не можем быть слишком осторожными… прямо сейчас… Пока.
Я услышала, как он положил трубку, а потом открыл дверь телефонной будки. Когда он выходил, я сняла трубку с рычага аппарата, повернувшись спиной к стеклянной двери; потом, очень осторожно, чуточку повернула голову, чтобы понять, что он делает в данный момент. Проповедник поднимался наверх.
Когда он оказался на самом верху лестничного пролета, я положила трубку и поспешила за ним.
Преподобный нес на руке пальто и шляпу. Прямо через фойе он проследовал к выходящим на улицу большим вращающимся дверям. У меня не было времени на раздумья о том, что теперь делать… я была вынуждена или последовать за ним, или упустить его из виду.
Я последовала за ним, по двум причинам радуясь тому, что на плечах моих оказалась лисья горжетка; во-первых, снаружи было очень холодно, а свою шубку я оставила в холле. Вторая причина была более значимой: меховой воротник наполовину скрывал мое лицо, уменьшая вероятность того, что меня узнают.
Я последовала за «Его преподобием» на оживленную улицу, не упуская из глаз его фигуру, пролагавшую себе путь между рабочими, шедшими со смены, и покупателями, спешившими домой перед началом затемнения.
Очень скоро он свернул с главной улицы в один из переулков. Здесь меня легче было заметить, поэтому я отстала, стараясь при этом не упустить его из виду.
Меня несколько смущало то, что скажет Питер, когда вернется в номер и не найдет меня там; и все же я ощущала, что делаю благое дело.
Было очевидно, что Преподобный шел на встречу с кем-то — быть может, человеком, которого мы искали.
Спустя некоторое время улица сделалась уже и грязнее; по обе стороны ее появились трущобные дома, серые и неприглядные, многие из окон, растрескавшихся и полопавшихся во время недавних налетов, были залатаны картонками или просто бумагой.
Затем, в дальнем конце улочки, где Преподобный должен был свернуть или направо или налево, я заметила стоявшего человека. Нетрудно было понять, что именно он и ждал Преподобного. Последний не обнаруживал никаких признаков знакомства, пока не столкнулся с ожидавшим лицом к лицу. Тут Преподобный произнес пару или тройку слов — так, как обычно спрашивают о пути у незнакомца, но, поскольку я подобралась к ним поближе, мне удалось заметить, как какой-то пакет быстро перекочевал из его кармана в руку незнакомца.
И тут он неожиданно повернулся и направился в мою сторону.
На мгновение мной овладела полная паника — секунду-другую мне хотелось одного: повернуть назад и бежать — однако, собрав воедино всю свою волю, я упрямо направилась вперед.
Едва ли не сверхчеловеческим усилием я заставила себя не смотреть на Преподобного. Я старательно смотрела перед собой, пока мы почти не поравнялись. Тут я открыла сумочку и склонилась над ней в поисках носового платка. Голова моя была обращена вниз, лицо пряталось в лисьей горжетке.
Мы прошли так близко друг от друга, что плечи наши едва не соприкоснулись, и — как ни было бы это невероятно, все сошло мне с рук — он меня не заметил.
Вдали передо мной маячила спина торопившегося вперед человека, которому Преподобный передал пакет. Он показался мне высоким, и я представила его себе молодым — в кепке и тяжелом твидовом пальто. Я поглядела в ту сторону, откуда пришла.
Преподобный шел по улице, но теперь более медленно, словно бы завершив свое дело.
Тогда я приняла решение и заторопилась следом за получившим пакет мужчиной. Мне потребовалось немного времени, чтобы нагнать его. Я не стала бежать, чтобы не привлечь к себе чужое внимание, но скоро нас разделяло всего ярдов тридцать, и я подумала, что теперь уж он от меня не уйдет.
